Утро уверенно вступало в свои права. В лесу становилось все светлее. Теперь старшина Ольга Филаткина отчетливо видела высокого парня, который шел метрах в ста впереди, прокладывая лыжню. За ним тянулась цепочка автоматчиков. За три часа они, пожалуй, отмахали километров двадцать. Скоро их небольшой отряд будет у цели. И тогда новый бой. Но о бое пока не хочется думать.

Филаткина чуть прижмуривает глаза и представляет себя дома… Спит сейчас в кроватке маленькая дочурка. Разметалась во сне. Чмокает розовыми пухлыми губками. Мама уже встала. Что-нибудь стряпает на кухне. Как хочется их увидеть, таких родных, близких! Нелегко Ольге дался год разлуки. Война разбросала семью. Где-то совсем рядом воюет муж…

А отряд все идет и идет. Сегодня ночью на стыке фашистских частей он прорвался в тыл. Генерал приказал захватить с ходу деревню Средняя и удерживать этот важный узел дорог до подхода передовых частей дивизии. Сто пятьдесят лучших бойцов из батальона автоматчиков отобрал комбат для этого рейда. Желающих было втрое больше, но он жестко отрезал: «Отряд должен быть небольшим и подвижным. Лишних людей не надо».

Ее он тоже не хотел брать: «Мужчинам и то кисло придется, а ты…» Но разве она затем на фронт добровольно пошла, чтобы в теплой землянке отсиживаться? Коммунистка, хорошо ходит на лыжах, опытная медсестра, знает рацию. Она пригодится в рейде! Потеплели строгие прищуренные глаза комбата. «Старшина Филаткина, становитесь в строй!» — прозвучала команда.

И вот она скользит вместе со всеми на лыжах в этом пронизанном первыми солнечными лучами лесу. Теперь уже близко. Комбат то и дело смотрит на карту.

…Опушка леса. Совсем рядом деревня Средняя. Автоматчики подтянулись для броска.

— Удар наносим с трех сторон, — сказал комбат.

Среднюю взяли без особого труда. Закрепились. Отбили три контратаки. А со стороны фронта давно уже доносилась артиллерийская канонада. Ольга и все бойцы напряженно вслушивались в звуки этой грозной симфонии. Иногда им казалось, что бой идет уже совсем близко и вот-вот на окраине деревни загремит могучее русское «ура». Но огневой вал вдруг отдалялся, глох. Все озабоченнее становилось лицо комбата. Он чувствовал, что гитлеровцы где-то совсем рядом накапливают силы, чтобы раздавить горсточку храбрецов, дерзко перерезавших их коммуникации.

Внезапно радист, поддерживавший непрерывную связь со штабом дивизии, передал комбату листочек бумаги, а сам стал быстро сворачивать рацию. Пришел приказ об отходе. Фашистам удалось задержать наше наступление. Батальону нужно пробиться к своим.

Но сделать это нелегко. Разведка доносит: враг изготовился для решительного удара. Он хочет нанести его по отряду, ослабленному в схватках с фашистами. Многие в отряде ранены. Люди устали.

С боями стали отходить к лесу. Но у самой опушки дорогу перерезали вражеские автоматчики. Противно заныли мины. Отряд занял круговую оборону, бойцы закопались в снег. Со всех сторон наваливались фашисты.

Автоматчики бьют почти в упор. Филаткина стреляет вместе со всеми. Фрицы откатываются, не выдержав свинцового ливня. Ольга ползет по кругу, перевязывает раненых. Потом снова атака, и снова дрожит в руках Филаткиной автомат.

— Убило радиста! — передали по цепочке.

Теперь место Ольги — у радиостанции. Она должна работать при любых условиях. Нельзя допустить, чтобы была потеряна связь с Большой землей. Из штаба передали, что на выручку идет лыжный батальон.

Филаткина напряженно смотрит на панель передатчика. Рация ей знакома. Ольга не зря ходила по вечерам к девушкам-связисткам. Они научили ее настраивать станцию, работать с микрофоном.

— «Дон»! «Дон»! Я — «Волга»! Как слышите? — звучит в эфире голос Филаткиной.

— «Волга»! Я — «Дон»! Слышу вас хорошо. Докладывайте обстановку.

А фашисты снова атакуют.

К рации подползает комбат. Он ранен в обе ноги.

— Вызывай артиллерию! Артиллерия… — шепчет он посиневшими губами.

Он помогает Ольге по карте определить точные координаты опушки и двух балок, где накапливаются фашисты. И вот справа и слева от «пятачка» встают черные султаны разрывов.

— Молодцы артиллеристы! Еще огонька! — восторженно кричит в микрофон Филаткина, на секунду забыв, что положение отряда почти безнадежно. От него осталось полтора десятка обессиленных, истекающих кровью людей. Сама Филаткина тоже ранена. Но в эфире все так же бодро звучит ее голос: — Правее ноль двадцать!

Фашисты звереют. Подумать только: целый пехотный полк не может покончить с небольшим отрядом, прорвавшимся в их тыл!

И вот фашистские офицеры снова гонят в атаку солдат в шинелях мышиного цвета. В морозном воздухе звонко лопаются гранаты. Это последние. Безостановочно строчат автоматы. Ольга в упор расстреливает двух фашистских солдат, бросившихся к радиостанции. Атака захлебывается. Фашисты зарываются в снег где-то совсем рядом.

Ольга чувствует, что это конец. Нового натиска отряд не выдержит. Она трогает последнюю гранату, которую спрятала на груди «на всякий случай».

Теперь этот случай пришел. Она видит, как вновь поднимаются гитлеровцы. Они идут с трех сторон. Их очень много. Ольга принимает решение.

— Положение критическое, — передает она в штаб. — Фашисты рядом. Переносите огонь на меня! Бейте по нашему квадрату!

Голос молодой женщины звучит, как туго натянутая струна. Но не слышно в нем ни страха, ни отчаяния, ни растерянности.

Тихо стало в штабной землянке. Здесь находились воины, побывавшие во многих боях. Они хорошо представляли себе, что творилось в эти секунды вокруг Филаткиной. Эти люди знали, сколько мужества потребовалось от молодой женщины, матери, чтобы произнести три коротких слова: «Огонь на меня!» Дрогнула рука у седого полковника, когда он брался за телефонную трубку. Артиллеристы получают новые координаты. Последние!

А в эфире звучит взволнованный голос:

— Огонь на меня! Немцы в двух шагах. Взрываю рацию. Прощайте, това…

Передача оборвалась на полуслове. Все встали. Нет больше отряда. Нет отважной радистки Ольги Филаткиной. Она выполнила свой воинский долг до конца. В глубоком молчании стояли в большой штабной землянке офицеры и связисты, отдавая последние почести героям.

Это произошло на Калининском фронте, севернее Великих Лук. Несколько дней спустя в далекий волжский город из полка отправили письмо. В нем командир части сообщал родным Ольги о ее героической гибели.

Так заканчивалось письмо командира полка.

В те дни в частях дивизии агитаторы рассказывали новому поколению о подвиге Ольги Филаткиной так же ярко и подробно, как и о подвиге Александра Матросова, закрывшего своим телом амбразуру вражеского дзота в бою за деревню Чернушки. Ведь оба героя погибли на одном и том же участке фронта. Они совершили свой подвиг в один и тот же день — 23 февраля 1943 года. Их разделял в том бою какой-нибудь десяток километров. Только Александр сражался на передовой, а Ольга — во вражеском тылу.

А в далеком тыловом городе пожилая женщина вытирала слезы, глядя на портрет дочери в траурной рамке.

— Будь такой же, как мама, — говорила она внучке, целуя ее.

Между тем Ольга Филаткина осталась жива. Да, жива!

Последней гранатой она взорвала свою рацию. Осколками было убито несколько фашистов, но и Филаткина получила тяжелое ранение. В бессознательном состоянии фашисты подобрали ее на поле боя, рассчитывая получить от радистки ценные сведения. Но они ошиблись. Ольга не сказала ни слова на допросах. Ее бросили в концентрационный лагерь.

С первых дней она стала искать связи с подпольной партийной организацией лагеря. Сначала все шло хорошо. Она нашла верных людей, получила задание. Но ее выдал провокатор. Патриотку долго пытали в гестапо и затем перевела в лагерь смертников.