Дженнифер не ответила и вдруг начала плакать. Талли онемела. Плачет! Она дотронулась до волос Дженнифер, приговаривая:

— Пожалуйста, пожалуйста…

«Плачет, Господи, из-за чего? Я не могу поверить, просто не могу поверить, неужели она плачет из-за…»

— О Талли… — Дженнифер всхлипнула, села на кровати и прислонилась к стене. Талли села рядом.

О Талли? Что это еще за «О Талли?» Дженнифер размазывала ладошкой слезы по лицу, как она делала, когда была совсем маленькая. Но, Господи, им было лет по десять, когда Дженнифер в последний раз плакала перед Талли.

— Ты не понимаешь…

— Ну тогда объясни мне, — мягко сказала Талли.

— Это совсем не то, что ты думаешь.

Талли подумала, что тут Джен ошибается. Она опасалась, что это как раз то, о чем она думает.

— Боже мой, Дженнифер, ты плачешь из-за него!

Талли покачала головой, встала, принесла пачку салфеток, села на край кровати и осторожно вытерла Дженнифер лицо. Прошло несколько минут, прежде чем Дженнифер немного успокоилась.

— Дженнифер, — проговорила Талли. — Ты совсем ненормальная. Ты спала с ним?

— Нет, Талли, нет, — сказала Дженнифер. — Но знаешь почему? Знаешь почему? Потому что он не просил меня об этом. Он не просил меня! — крикнула она. — А если бы он меня попросил, я бы сказала: когда? сейчас? И если бы он попросил меня сначала попрыгать, я бы сказала: как высоко, Джек Пендел, как высоко? И я, сама невинность, как ты всегда говоришь, я отдала бы ему эту невинность быстрее, чем ты успеешь сказать «Джек».

Талли утратила дар речи. Онемевшая и беспомощная, только молча утирала слезы Дженнифер. Тем более беспомощная, что не понимала ее. Талли Мейкер не понимала, в чем тут проблема.

— Ну так пойди к нему, Джен, пойди к нему. Ты хочешь его. Скажи ему, что ты хочешь его. Дай ему это понять. И он клюнет в конце концов, как и все, поверь мне.

— О, Талли, ты и правда не понимаешь. Ведь дело не в том, чтобы пойти к нему, неужели тебе непонятно?

Дженнифер снова начала плакать.

— Неужели ты не понимаешь, что если бы он хотел меня, он бы понял то, что так ясно мне и всем остальным? Он бы сам понял. Но он ничего не замечает, потому что не чувствует ко мне того, что чувствую к нему я.

Талли была не согласна.

— Джен, он помешался на своем футболе и поэтому ничего не замечает вокруг.

— Нет, Талли, он не замечает, потому что он не любит меня. Когда ты кого-нибудь не любишь, тебе нет дела до того, что у него на душе. Ты и внимания на него не обращаешь.

— Хмм, — сказала Талли. — Я знаю очень многих людей, которые любят друг друга, но им совершенно нет дела до переживаний другого.

Дженнифер отмахнулась от нее.

— Кого, например, Мейкер?

Талли колебалась.

— Ну, твоих родителей. Или родителей Джулии.

Дженнифер продолжала плакать. Талли прокашлялась и сменила тактику.

— Хорошо, Дженни, он не замечает этого. Не важно, по какой причине. Тогда просто скажи: «Черт с тобой», и живи дальше. И все. Забудь о нем. — Талли подкрепила свои слова отметающим жестом. — И поезжай в Пало Альто, — добавила она. — Там столько Джеков Пенделов, там будет столько этих Джеков Пенделов, которые будут готовы умереть за счастье владеть твоим сердцем, а если ты к тому же еще наденешь бикини… Да тебе придется купить их штук двадцать, чтобы хватило на всех. Я имею в виду бикини.

— Талли, ты все еще не понимаешь, да?

— Честно, Джен? — извиняющимся голосом сказала Талли. — Не понимаю. Веришь? Я не понимаю этого, но ведь мы любим друг друга.

Талли пыталась объяснить, но Дженнифер нетерпеливо перебила ее.

— Это не одно и то же, пойми.

— Нет?

— Ну конечно, нет! — воскликнула Дженнифер. — Мейкер, именно поэтому мне и не хочется иногда с тобой разговаривать. Иногда ты бываешь абсолютной тупицей.

Талли увидела на лице Дженнифер это выражение, сумасшедшее, сумасшедшее выражение. «Она так далеко, что мне даже не дотянуться».

— Неужели ты не понимаешь, Талли? — повторила Дженнифер. — Я люблю его. Я люблю его.

— Любишь? — сказала Талли без всякого выражения. — Ну хорошо. Тогда — раз-лю-би.

— Талли, это невозможно, это просто невозможно — взять и разлюбить человека, которого любишь.

— Ты не можешь? Но, черт побери, почему?

— Не знаю. Не могу, — убитым голосом сказала Дженнифер. — Он — моя первая любовь. Самая первая. И я никогда не перестану любить его.

Талли вздохнула и попыталась ее образумить.

— Джен, но ведь все так говорят. Все так чувствуют. Всем нам кажется, что мы никогда не перестанем любить, что мы никогда не сможем полюбить никого другого, что мы никогда не испытаем таких сильных чувств, но… как-то так случается, что мы перестаем любить. И как-то переживаем это. Разве не так? Нам ничего другого не остается. И это правильно. Иначе как же жить?

— Талли, я знаю, как скептически ты к этому относишься. Я и не ждала, что ты меня поймешь. Но я-то знаю что чувствую к нему очень давно. Я никогда в жизни не полюблю никого другого.

Талли погладила ее по голове.

— Твоя жизнь может оказаться очень короткой, Мандолини, потому что, если ты не перестанешь сейчас плакать, мне придется тебя убить.

Дженнифер, всхлипнув, засмеялась и вытерла рукой слезы.

— Люблю, когда ты смеешься, — сказала Талли, сунув, ей в руку салфетку. — Ты сразу становишься така-а-ая хорошенькая.

Девушки снова улеглись в кровать. Дженнифер повернулась к стене, а Талли примостилась рядом с ней.

— Мне жарко, Талли, очень жарко. Ты не можешь подуть мне на лоб? — попросила Джен, оборачиваясь.

Талли подула ей на лоб, а Дженнифер лежала с закрытыми глазами, и слезы текли у нее по лицу, и она шептала:

— И почему я люблю его, Талли? Почему? За какие такие достоинства или недостатки я так люблю его?

— Потому что он красив и хорошо владеет своим телом? — предположила Талли.

— Ты думаешь, он — красивый! — воскликнула Дженнифер.

— Нет, — быстро сказала Талли. — Это ты думаешь, будто он — красивый.

Дженнифер снова закрыла глаза.

— Я закрывав глаза и вижу его лицо, — прошептала она. — Вижу, как он говорит и смеется, я вижу только его лицо, и ничего больше. Даже тебя, Мейкер, даже тебя я не вижу. Ты веришь? Я даже не вижу больше Пало Альто. Только его. Боже мой, Талли, что это со мной?

— Ну ты совсем расстроилась, — тихо сказала Талли.

Дженнифер продолжала плакать, но уже тише и не так горько, а Талли все вытирала ей лицо. Наконец Дженнифер заснула. Но Талли не спала.

Она лежала, приподнявшись на локте, и нежно дула Дженнифер на лоб, вспоминая, как увидела ее в первый раз. Их познакомила Джулия. А Джулия познакомилась с Талли, когда та брела по улице неподалеку от школы Лоумэна, там был и детский сад, в который она ходила. Талли тогда в очередной раз потерялась — случайно ли, нарочно ли, и Анджела Мартинес привела пятилетнюю девочку к себе домой. Талли играла с Джулией, пока Анджела звонила в полицию. «Опять ребенок Мейкеров, — сказал полицейский, когда они прибыли, — она все время теряется, каждую неделю. Когда-нибудь она выйдет на магистраль, и больше мы о ней не услышим. Без конца убегает. Храбрая малышка. Мы отвезем ее домой».

Джулия и ее мать возражали. Пусть поиграет. Мы сами отведем ее домой. Они накормили Талли ужином: буррито и тако[9]. Талли никогда еще не ела так вкусно.

Анджела боялась, что родители Талли сходят с ума, разыскивая дочь. Талли объяснила этой доброй женщине, что не о чем беспокоиться. И Анджела вынуждена была убедиться в этом, когда привела Талли домой и Хедда небрежно бросила:

— Снова ушла? Что я тебе говорила? Играй во дворе.

С тех пор миссис Мартинес частенько забирала Талли из детского сада и приводила к себе. Талли вспомнила, как в то же лето, через несколько недель после знакомства с Джулией, Линн Мандолини привела Дженнифер. Дженнифер! Такая толстенькая и такая командирша! Она пришла к Джулии и тут же потребовала, чтобы ей дали велосипед. Все лето они играли вместе, так и пошло. Когда Дженнифер была маленькая, она выходила из себя, чуть только у нее что-нибудь не получалось. Она вопила, швыряла игрушки, бросалась песком, потом валилась на землю и плевалась и брыкалась. Талли тогда считала, что с Джулией легче ладить — вспышки Дженнифер расстраивали ее.