Сидеть на солнышке было приятно до невозможности, и я совсем сомлел, наслаждаясь спокойствием. И как обычно, нелёгкая снова принесла Виванта. Подошёл, уселся рядом и тоже стал смотреть на степь. Довольное странное поведение после вчерашнего, да и выглядел он каким-то отрешённым.

— Опять что-то случилось? — спросил я.

Вивант глянул на меня, и снова стал разглядывать даль.

— Старейшины решили вернуться в большую степь — сказал он вдруг.

— И что в этом особенного или страшного? — не понял я.

— Переселение начнётся завтра. А из этого лагеря уедут уже сегодня.

Вот это уже была новость. И очень нехорошее подозрение вызывало совпадение моего приезда и срочного отъезда кочевников. Но ведь не из страха же передо мной они бегут?

Вивент покосился на меня и снова отвернулся.

— Ты можешь подумать что угодно, Адраг, и обязательно ошибёшься. Ты можешь подумать, что мы получили от тебя помощь и стараемся сбежать, пока ты не успел потребовать что-то взамен. Эта глупость, которая оскорбляет и тебя, и нас, так что я не буду даже говорить об этом.

— А что я должен подумать правильно?

Вивант всё так же отрешённо смотрел вдаль.

— Когда вчера ты ушёл, мы долго не могли говорить. Мы уже оплакали наших близких, мы начали свыкаться с нашей новой жизнью, и тут... твой рассказ. Это... Мы поняли, что гибель наших воинов не была напрасной. Каждый сравнил свои трудности с героизмом воинов, идущих на верную смерть, и понял, насколько всё-это... мелко. Мы вспомнили, что мы племя великих воинов, и наше место не здесь. Это трудно описать словами — как в груди загорается огонь, но ты поймёшь. Вчера мы это увидели в тебе — как мёртвый человек нашёл в себе силы подняться, увидел цель и в глазах его загорается огонь настоящего воина. Нам стало стыдно за свою слабость. Ты вернул нам гордость за своё племя, поэтому мы решили вернуться в большую степь, где мы всегда пользовались уважением. Всё равно нам здесь тесно, и скоту нужен простор. Поэтому мы уходим.

— Я могу это понять как очень важную причину, но... почему такая спешка? — медленно произнёс я.

— Почему? — Вивант словно сам удивился такому вопросу — А почему вообще человек вдруг встаёт и куда-то идет? Не завтра, не через неделю, не через год? Почему стрела медленно отводится назад, а потом в один миг стремительно срывается и летит к цели? Наверное, тетива нашего терпения натянулась до предела, и достаточно было твоего появления, чтобы мы снова обрели смысл своего существования. Старейшины хотят поскорее вернуться в Стеклянную долину и почтить память наших воинов. Не скрою, те вещи, что мы привезли, тоже сыграли свою роль. Мы не стали делить оружие и лошадей — когда приедем в Стеклянную долину, их получат наши молодые воины. Там, на месте славы наших отцов, братьев и сыновей, они принесут клятву верности нашему племени. Для всех нас это будет... — на глазах Виванта появилась предательская влага и он замолчал.

Я не стал ничего говорить. Может и не всё, и не так, но я понимал чувства Виванта. Осознать, что ты не изгой, не беженец, не несчастный народ, а великое племя с великими воинами — это дорогого стоит.

— Будет трудно — вздохнул я.

— А здесь легче?

— Ну, здесь и я могу иногда чем-то помочь.

Вивант чуть успокоился и вдруг хитро улыбнулся.

— Но если мы пришлём гонцов, ты ведь приедешь, поможешь?

Я тоже улыбнулся.

— Ну, если позовёте.

Вивант снова стал серьёзным.

— Надеюсь, Хранитель будет приезжать к нам только в гости — он помолчал — Есть ещё одна причина, по которой мы уезжаем ещё до вечера. Ты ведь уедешь завтра утром? — я кивнул — Так вот, у нас уедут не все. Мы оставляем палатки и молодых женщин, которые могут и хотят иметь ребёнка. Старейшины просят тебя, Хранитель, разрешить твоим воинам провести эту ночь с нашими женщинами. Будет много еды, немного вина, и каждый воин сможет иметь столько женщин, на сколько у него хватит сил.

Причина было совершенно неожиданной, хотя, если чуть подумать, естественной в данной ситуации. А уезжают, чтобы не было ни малейшего повода для ревности или драки? Да и участники предстоящего содома будут чувствовать себя намного раскованней.

— Надеюсь, никого из женщин не принуждали к этому?

Вивант помрачнел.

— Ты же видел, сколько у нас осталось мужчин. Для женщин это может быть последняя возможность родить и вырастить сына, защитника и кормильца. Да и для племени нужна свежая кровь.

— А если родятся девочки?

— Ты разве не знаешь, что когда женщин много, а мужчин мало, то рождаются сплошь мальчики? К сожалению, мы побеждали не всегда, поэтому знаем об этом точно. Боги милостивы, и не дадут племени исчезнуть.

— Хорошо, я не буду запрещать своим. А возничим, что с нами приехали, я вообще в таком деле не указ.

— Племени нужны воины, а не погонщики для скота. Хотя... — Вивант прикрыл глаза, словно вспоминая — среди них есть несколько крепких мужиков, способных стать воинами. Скажу женщинам, что если кто захочет, то может выбирать и среди возничих. Мало ли кто кому и чем понравился. Да, а солдаты Лерана?

— Ну, это тебе надо с ним разговаривать. Дело такое, что...

— А ты разве не можешь приказать? — во взгляде Виванта проскользнуло сомнение во мне как в командире.

— Приказывать в таком деле? — хмыкнул я — Ладно, переговорю с Лераном, думаю, он тоже не будет запрещать.

— И ещё — мне показалось, что Вивант чуть смутился — Мы приготовили самую лучшую палатку, и пять наших самых красивых и здоровых женщин будут ждать только тебя.

Вот теперь я удивился. Пока говорили о других, я воспринимал это как необычное, но естественное в данных условиях действие. Но чтобы и меня вот так запросто использовали как быка-производителя?! Не, я тоже живой и иногда до дрожи хотелось пообщаться с противоположным полом, но теперь первая мелькнувшая мысль — а что скажет об этом Верона? А ей ведь обязательно доложит какой-нибудь «доброжелатель». Но и прямой отказ мог оскорбить кочевников.

— Я благодарен за честь, оказанную мне, — медленно начал я — но... — Вивант мгновенно насторожился — Я уже далеко не молод, я замерзал в ледяной воде, я горел до костей, моё тело всё в шрамах, в нём бродит неизвестная магия. Я не уверен, что вообще могу иметь детей, и будут ли они здоровы.

Вивант слушал очень внимательно, но только отмахнулся от моих слов.

— Ты — победитель, воин, маг. Ты выжил там, где никто выжить не смог. Ты говоришь о ранах, но у кого их нет? Не молод? Вряд ли кто у нас рискнёт выйти против тебя с мечом — Вивант вдруг улыбнулся — Когда мы сказали женщинам, с кем им предстоит провести ночь, ни одна не заплакала от страха или отвращения, и все сразу побежали мыться и наводить красоту. Спокойно спать они точно не дадут.

Вивант откровенно ухмылялся, и я неожиданно, впервые за не знаю сколько времени, начал краснеть. Зараза, рассказывать такое — это ещё хуже, чем показывать солдату-срочнику откровенные картинки. Стараясь скрыть смущение, решил сменить объект разговора.

— Для Лерана тоже приготовили отдельную палатку?

Улыбка мгновенно исчезла с лица Виванта.

— Нет — излишне резко ответил он.

— Он маг, воин, он силён и крепок — повторил я его же аргументы.

— Он... он чужой нам. Это трудно объяснить, но ни одна женщина не захотела в его палатку, да и мне он, если честно, не нравится.

— Леран может обидеться, если все вокруг будут веселиться, а его не позовут.

— Ты хочешь, чтобы наши женщины продавались ему за деньги или их пришлось заставлять?

— Разумеется, нет. Но для него это может стать оскорблением.

— Кто здесь хозяин и отдаёт приказы? Неужели Леран рискнёт что-то сделать против твоего желания и воли?

В другой ситуации я бы решил, что Вивант старается столкнуть лбами меня и Лерана, но сейчас был не тот случай. Здесь хозяева кочевники, и их женщинам решать — кому отдать предпочтение.

— Хорошо, я предупрежу всех, что женщин можно брать только по взаимному согласию.