Ее улыбка лишь увеличила мое чувство вины.

— Спасибо. Мне будет легче покинуть этот мир, зная, что ты будешь в порядке.

Я помогла ей подняться, не доверяя себе открыть рот. Бросая выкорчеванные сорняки посреди газона, я стряхнула грязь с ее колен и потащила маму в дом, всем сердцем желая, чтобы ей вообще никогда не пришлось покидать меня. 

На следующий день, пока учитель бубнил о сопряжении нерегулярных французских глаголов, дверь в класс распахнулась, и Ирен из главного офиса зашла внутрь. Каждая голова повернулась в ее сторону, но она смотрела только на меня.

Чувствуя, будто мои внутренности плавятся, я встала, ощущая взгляды Авы и Джеймса, прожигающие дыру в моем затылке. Я поплелась по кабинету, игнорируя шепот одноклассников.

— Кейт, — сказала Ирен ласковым голосом, как только мы вышли в коридор и дверь за мной закрылась. — Звонила сиделка твоей мамы.

Стены вокруг меня закачались, и на мгновение я забыла, как дышать.

— Она мертва?

— Нет, — покачала головой женщина, и меня охватило облегчение. — Она в больнице.

Я молча развернулась и побежала по коридору, напрочь забыв об уроках. Единственное, чего мне хотелось, это добраться до больницы прежде, чем придется действительно попрощаться. 

— Кейт?

Был конец дня, я изнеможенно сидела в комнате ожидания больницы. Последние три часа я провела в одиночестве, проглядывая журналы, не вчитываясь в текст, и ожидая докторов, которые должны были сказать, в каком мама состоянии.

— Джеймс! – я встала на шатких ногах и обняла его, будто от этого зависела моя жизнь. Объятие длилось дольше, чем было необходимо, но я нуждалась в его теплых руках вокруг себя. Давно я не обнимала человека, не находящегося в хрупком состоянии. — Мама больна, а они не говорят…

— Я знаю. Ирен мне рассказала.

— Что, если это конец? — спросила я, зарываясь головой в его грудь. — Я даже не попрощалась. Не сказала, что люблю ее.

— Она знает, — прошептал он, проводя пальцами сквозь мои волосы. — Клянусь, она знает.

Следующие несколько часов парень провел со мной, исчезая только за едой, и он был рядом, когда доктор наконец объявился и сказал то, чего я больше всего боялась: мама в коме, времени осталось мало.

Джемс пошел за мной, когда я зашла проведать ее: мама выглядела такой маленькой и хрупкой, лежа посреди больничной кровати, ее тело было подключено к бесчисленному количеству аппаратов и мониторов. Кожа была пепельного оттенка, и даже если бы меня не предупредили, я сразу поняла, что жить ей осталось не долго. Я мысленно вспомнила прошлый день, с каждым разом ненавидя себя все больше за то, что позволила ей сидеть в саду. Может, если бы она не изводила себя так, то все было бы иначе.

Ныне же ее умирающее тело не подавало признаков жизни. Не так я хотела запомнить свою мать: безжизненной оболочкой той, кем она когда-то была. Но и уйти не могла.

Вскоре после десяти пришла медсестра и сказала, что время посещения окончено. Через пару минут, когда я все еще не могла заставить себя уйти, ко мне подошел Джеймс.

— Кейт, — я почувствовала его руку на спине и напряглась. — Чем раньше ты ляжешь спать, тем быстрее вернешься утром. Пошли, я отвезу тебя домой.

— Теперь это не дом, — сказала я монотонным голосом, но позволила себя увести.

Я смотрела в окно, пока он вел машину в Эдем, радуясь, что парень не пытается начать разговор. Даже если бы и попытался, вряд ли я смогла бы ответить. Джеймс не открывал рта до самого приезда к дому; двигатель оставили включенным. На заднем фоне тихо играло радио, я едва различала текст песни. Тянула время. Мне не хотелось возвращаться домой. Я годами готовилась к неминуемому, но когда это действительно случилось, я не могла вынести мысли о том, чтобы остаться в одиночестве.

— Ты точно в порядке?

— Все нормально, — соврала я. Джеймс грустно улыбнулся.

— Я заеду за тобой утром.

— Я не пойду в школу.

— Знаю, — он не отводил взгляда. — Я отвезу тебя в больницу.

— Джеймс… тебе не обязательно это делать.

— Зачем еще нужны друзья? — было больно слышать неуверенность в его голосе. — Ты моя подруга, Кейт, и ты несчастна. Что может быть важнее, чем забота о тебе?

У меня задрожал подбородок, и до потока слез остались считанные минуты. Не зная, что еще делать, я наклонилась к водительскому сидению и обняла его. У меня никогда не было такого друга, готового пожертвовать своим днем, чтобы составить мне компанию у постели умирающей матери. Отправляясь в Эдем, я ожидала, что останусь одна, когда все закончится, но вместо этого я обрела Джеймса. Если и была причина оставаться в этом городке, то это он.

— Хотя бы возьми машину, — буркнула я ему в плечо. — Ты не должен идти домой пешком в темноте.

Он начал возражать, но я отодвинулась и серьезно на него посмотрела, после чего парень кивнул.

— Спасибо.

К тому моменту, как я уговорила себя отлепиться от него и выйти из машины, мое лицо было в слезах и соплях, но мне было плевать. Рядом с тротуаром виднелся пустой участок садовой земли и груда сорняков, лежащая на газоне.

— Увидимся завтра, — сказал он, голос доносился со двора. Я кивнула, не желая отвечать, и помахала на прощание, используя остаток сил, чтобы выдавить улыбку.

Я зашла внутрь с дрожащими руками, но знала, что нет смысла бояться пустого дома, и неважно, что в воздухе витал запах матери. Я еще долго буду жить сама.

Бесцельно бродя по коридорам, я проводила рукой по каждой поверхности, мимо какой проходила, пустым взглядом всматриваясь в темноту впереди. Сегодняшний день отметил конец единственной главы моей жизни, которую я когда-либо знала, и я понятия не имела, как пережить грядущую пустоту. 

Когда пробило полночь, и прозвучал звонок в дверь, я лежала, свернувшись на маминой кровати, все еще не раздевшись. Ушло два звонка, чтобы я решила встретить гостя, но это не мешало мне тянуть время, сползая с кровати и плетясь на первый этаж. Прижав мамину подушку к груди, я открыла дверь, ожидая увидеть за ней Джеймса.

Но там стоял Генри.

Желудок ухнул до колен, и дымка, туманившая мне голову, испарилась.

— Привет, Кейт, — его голос обволакивал как мед, и я внезапно осознала, как ужасно выгляжу. — Помнишь меня?

Как я могла забыть?

— Да, — хрипло ответила я. — Ты Генри.

— Именно, — что-то грустное крылось за его улыбкой, что-то слишком хорошо мне знакомое. — Это мой камердинер — Уолтер.

Я осмотрела второго мужчину, все еще хватаясь за дверную ручку. Он был старше, его волосы были седыми, кожа морщинистой, а лицо — вытянутым.

— Здравствуйте, — неуверенно поздоровалась я.

— Вечер добрый, мисс Винтерс, — он тепло улыбнулся. — Можно войти?

Смысла беспокоиться, если они соберутся меня похищать, не было. Ава была права; если бы таков был план Генри, к этому моменту я бы уже валялась в кузове грузовика с обвязанными лентой руками. Кроме того, это больше не имело значения. Кивнув, я широко распахнула перед ними дверь.

Затем обеспокоенно повела их в гостиную. Включив свет, я села в кресло, не оставляя им выбора, кроме как занять диван. Генри устроился так, будто был здесь тысячу раз прежде; при свете было легче рассмотреть его лицо. Он выглядел таким же молодым и красивым, как в прошлый раз.

— Знаешь, какой сегодня день?

Я уже и не знала, какой был месяц, но появлению Генри на пороге моего дома могло быть лишь одно объяснение.

— Осеннее равноденствие, верно?

— Очень хорошо. Ты перечитала миф о Персефоне?

Во рту пересохло, но я кивнула.

— И ты готова исполнить свою часть сделки?

Я неуверенно перевела взгляд с одного мужчины на другого. Может, они все-таки намеревались меня похитить.

— Я не совсем понимаю суть нашей сделки.

Дальше заговорил Уолтер:

— В обмен на жизнь подруги вы согласились провести осень и зиму в поместье Эдем. Каждую осень и зиму, если все пойдет по плану.