Мы оба молчим, пока он переваривает то, что я доверительно ему сообщила. Слишком поздно наказывать отца, хотя, возможно, Ноэль поможет мне с Нейтом, и моей проблемой с Полом.

Я хочу, чтобы Нейт освободился от мрака записи и это место может помочь. Если ему понадобится прийти сюда за помощью, мне нужно знать, что он её получит.

– Мне так жаль, Чарли, – бубнит Ноэль, падая в своё кресло за столом. Он трет лицо и выглядит так, будто постарел лет на десять.

– Я знаю. Но ваше извинение не единственная причина, по которой я пришла к вам с этим. Нейт возненавидит меня за то, что я это сделала, но вы должны знать, что он не хладнокровный убийца. Отец напал на меня, а Нейт спас - ни больше, ни меньше. Ни один из нас не хотел, чтобы всё так закончилось, я пыталась уйти, и папа плохо это воспринял, вы можете представить себе как.

Взмахом руки он прерывает меня и кивает.

– Да, я понимаю. Ты знаешь, это ничего не изменит, кроме периода условно-досрочного освобождения Натана. Он будет аннулирован, когда дело дойдет до суда.

– Не думаю, что он извлек бы выгоду из этого прямо сейчас. Я просто хотела, чтобы вы знали; я хочу, чтобы вы перестали думать о нём худшее.

Он кивает, и я фактически могу видеть слезы на его глазах перед тем как он осматривает фоторамку на столе и берет её в руки. Затем он поворачивает её и показывает мне свою жену и младенца, завернутого в розовое одеяльце. Не знала, что у него есть ребенок; кольцо на его пальце было единственным показателем того, что он был женат.

– Ей четыре месяца.

– Она красавица.

– Я так сильно сожалею. Если бы кто-то сделал такое … – хрипит он и вот мои глаза наполняются слезами.

– Вы никогда не допустите этого, - сурово произношу я. В глубине души я знаю, что он защитит маленькую девочку.

– Нет, - шепчет он, возвращая фото обратно на место. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Ничего. Абсолютно ничего.

Нейт

Настоящее  

Сегодня у меня две выездные проверки; они – заноза в моей заднице. В местном Совете говорят, что одобряют то, что я пытаюсь делать и я думаю, большинство с ними заодно, но кто-то против, что не радует.       У меня больше выездных проверок, чем у любой другой строительной компании, как я слышал, что это из-за того, что у меня не было сведений о нарушениях. Я мог бы подать в суд на это, призвать их за то, что они были избирательными, но всё, что это даст мне – еще больше обозленных чиновников.

Вместо этого я прикладываю все усилия, чтобы пройти каждую чертову проверку.

Теперь в моей жизни есть еще один человек, которому нужна поддержка, и на эту компанию полагаются многие, но для меня нет никого ближе, чем Чарли. Она не вернулась на работу, и я действительно не хочу, чтобы она это делала, особенно, если он все еще там. Я хочу, чтобы она сидела дома, поправлялась и стала моей женой. Хочу, чтобы она занималась тем, чем ей нравится, чтобы когда-нибудь она родила от меня детей и, чтобы сбылось все то, о чем мы вместе мечтали. Я сделал всё, что было в моих силах для того, чтобы у неё были мечты, но до настоящего момента я терпел неудачу. Я больше не оплошаю!

Я в пути на вторую стройплощадку – расширение госпиталя, когда через колонки раздается телефонный звонок. На ЖК-дисплее радио написано «Нона».

– Да?

– Езжай домой. Сейчас же, сынок. Я позвонила шерифу, как только услышала её крик.

Не знаю, как я не убил кого-то или себя, когда резко повернул руль влево и развернулся. Машина ревет от торможения, когда я меняю направление в сторону дома.

– Что происходит?

– Появился Пол, и я тот час же побежала туда, но она сказала, что в порядке и пригласила его внутрь. Так что я пошла домой и была настороже. Как только я услышала её – позвонила шерифу. Я не могу пойти туда, сынок. Не в этот раз. Дейви сейчас в панике; он слышит её и хочет пойти помочь.

– Блять. Оставайся там. Оставайся в безопасности. Я выезжаю. – Я завершаю звонок и моментально жалею об этом, потому что Нона – мой единственный источник сведений о том, что происходит, так что я снова звоню ей. – Нона, ты еще слышишь её?

Она молчит секунду, прежде чем ответить:

– Нет.

Черт возьми.

– Ты что-нибудь слышишь?

– Ничего.

Затем, ясно, как день, я слышу через колонки нечто, что вызывает боль в груди и мне становится дурно. Выстрел.

– Боже мой, сынок. Я только что слышала …

– Знаю. Я тоже слышал. Я почти на месте, оставайся вне досягаемости и будь на линии.

– Прости, что не смогла пойти туда. Прости, что не смогла защитить её в этот раз, - хныканье Ноны раздается в колонках. Я слышу, как ноет Дейв. Он всегда так делает, когда расстроен, и я представляю себе его сейчас, качающегося на своем стуле за столом. Последний раз он так делал, когда дети решили, что это забавно – закидать дом тухлыми яйцами.

– Прекрати, Нона. Ты сделала всё для всех нас. Ты спасла нас.

Я налетел на тротуар на повороте; мне нужно быть осторожным, чтобы никого не травмировать. Я бы никогда не простил себе, если бы такое случилось.

– Ты понес наказание за мои действия и каждый божий день я ненавижу себя за это.

– У тебя не было выбора. Ты что-нибудь слышишь сейчас?

– Нет.

– Нона, он вышел?

– Нет.

Надеюсь, это означает, что она ранила его, а не наоборот.

– Я не должна была стрелять в него, Натан. Я могла бы отпустить его, но моё отвращение и ярость заставили меня спустить курок.

– Если бы ты не убила его, это сделал бы я. В любом случае, я даже не уверен, помешали бы ему его резаные раны в конечном итоге. Ты должна прекратить винить себя; он бы изнасиловал и убил её, если бы мы не остановили его.

– Натан … позаботься о брате.

– Что? Нона?!

Связь оборвалась, и я знаю, что она пошла к Чарли. Теперь Дейви будет волноваться и не будет двигаться. Нона рискует снова своей жизнью ради меня и Чарли. Черт возьми!

Я проезжаю последний дом, готовый вырвать руль. Я не могу потерять их – никого из них.

Мой грузовик с визгом останавливается, и я вылетаю из кабины; грузовик всё еще заведен, но мне плевать. Мне плевать на всё, кроме того, что происходит внутри тех стен. Эти чертовы стены, словно пламя Преисподней моей жизни. Единственное хорошее, что появилось из этого дома – была Чарли. Всё остальное было лишь липкой, черной смолой, которая хотела подавить свет.

Это опасно, но я ворвался через входную дверь, игнорируя доводы разума, кричащего мне приближаться с осторожностью. Жаль, что у меня не было пистолета.

Надеюсь, в этот момент у Ноны его тоже не было.

Не могу дышать. Стоя в маленькой гостиной Чарли, я шокирован и чувствую облегчение от того, что вижу перед собой. Там, где до этого была лужа краски и следы нашего занятия любовью прошлой ночью, теперь была лужа багровой крови, характерный запах, смешиваясь с запахом краски, витал в воздухе.

Нона стоит справа от меня, ружьё свисает с её руки, как если бы она держала сумочку. Как только я подхожу к ней, протягиваю руку к её плечу и ободряюще сжимаю, тогда как она, успокоенная моим присутствием, мрачно улыбается. Я киваю на входную дверь, уговаривая её уйти, выбраться отсюда, прежде чем с ней что-то случится. Она может вернуться к Дейви и ждать приезда уполномоченных лиц и, что самое важное, она будет в безопасности и мне не придется о ней беспокоиться. Я смогу сосредоточиться на Чарли.

Нона, крадучись, выходит из дома, прихватив с собой ружье. Я чуть было не поддался искушению выхватить его у неё, но в данный момент оно нам не поможет.

Я медленно подхожу к Чарли. Она по-прежнему сосредоточена на стонущем, матерящемся ублюдке с простреленным бедром.

– Чарли?

Я протягиваю руки; не хочу напугать её. Пистолет в её руке делает её опаснее половины парней тюрьмы штата. Она не смотрит на меня, её внимание приковано к Полу, истекающему кровью на защитные чехлы. Я бы гордился ею при других обстоятельствах. Однако сейчас, я просто напуган. Прямо сейчас я боюсь многого – боюсь, что потерял Чарли, что она окончательно сломалась от предоставленной ей дерьмовой жизни. Боюсь, что её посадят в тюрьму за стрельбу в бывшего; если он умрет – ей могут дать пожизненный срок, если она, прямым ударом, добьется свой цели. Я до смерти напуган, потому что независимо от того каким будет исход сегодняшнего дня – я потерял её. Чарли никогда не будет прежней, она уже никогда не будет той же милой девочкой, в которую я влюбился много лет назад, и никогда не будет женщиной, которую я жаждал видеть рядом с собой. Она никогда не будет чувствовать свободу, которую я отчаянно для неё хотел и ради которой я всем пожертвовал.