Я затихла и задумалась. Айсдра выглядела такой спокойной, такой уверенной в себе. Боюсь, мою уверенность не примут радушно и не будут уважать.

— Айсдра, Маркус сказал, что вы с Эпором связаны.

— Маркус?! — воскликнула Айсдра в удивлении. В следующее мгновение она уже заплела колокольчики в гриву своей лошади, и нас оставили одних. — Трофей, могу я попросить твой символ.

Я заморгала, откинулась назад и нащупала в кармане камень, который привыкла носить с собой.

— Я сказала что-то оскорбительное?

— Нет. — Айсдра забрала у меня символ. — По крайней мере, не для меня. Лара, я расскажу тебе то, что все знают, но никогда не обсуждают. Ты поняла?

— Да, вроде бы. Нечто, что все знают, но не говорят, — медленно повторила я. — Так, люди в Кси избегают обсуждать смерть моего брата. Опасаются моей скорби. Или гнева.

— Да, ты поняла суть, — кивнула Айсдра и сделала тяжёлый вздох. – Лара, Маркус был связан.

— Правда?

Я повертела головой, пытаясь разглядеть Маркуса позади. Его подбородок покоился на груди: видимо, он спал в седле, а лошадь тихонько шла вперёд.

— Но его ухо… — Я запнулась. Его левое ухо сгорело.

Айсдра снова кивнула.

— Да, спираль расплавило вместе с плотью. Я не знаю подробностей, Лара. Только не задавай ему вопросов, будь даже у тебя символ в руках, колокольчики повсюду и военачальник под боком. Все знают, что Маркус взрывается, когда затрагивается эта тема. Мы с Эпором стараемся проявить чуткость, но знаем, что ему больно от одного взгляда на нас. Будем честны с Небесами, я удивилась, когда военачальник объявил нас вашими телохранителями.

— О, Богиня. Её убили, Айсдра?

Айсдра покачала головой.

— Я больше ничего не скажу, Лара. Как говорится, меньше знаешь, да и невежливо иное. Но если хочешь поговорить об узах, я могу посплетничать, как сорока.

Я почти физически ощущала её улыбку, когда она передавала мне символ.

— Расскажи мне об узах.

— Расскажу всё так, как буду учить молодых. Не ради обиды, а ради знания. — Я слышала ритмику в её голосе, она говорила, словно читала лекцию. Она подождала, когда я проникнусь величием момента, и продолжила: — Вот обычай Равнин. После того как рождаются необходимые детки, а на полях стяжается слава, каждому даётся свобода в выборе своего суженого. Узы связывают две души, и несут как боль, так и наслаждение. Как тело и разум работают единым целым, так теперь и эти двое. Это сложнее, чем самая ожесточённая битва, ведь сражение длится часы, но эта работа постоянная и непрекращающаяся. Подстраиваясь друг под друга, связь усиливается и ослабевает с каждым вдохом. Узы редки, но когда они есть, они дарят бесценную радость.

— Нельзя образовать узы, пока не родишь детей?

— И послужить своему племени как воин, нет.

— А, — я облизнула губы, — связанные пары не спят с другими?

Айсдра затихла на мгновение.

— Я слышала, что у ксиан совсем иные традиции и обычаи. Что вы имеете в виду под словом «спят»?

Моё лицо залилось румянцем, но, к моей радости, Айсдра не могла меня увидеть.

— Это значит, что мужчина и женщина вместе и прикасаются друг к другу так, что это приносит обоим удовольствие.

— Ах, вот ты о чём. Тогда да, связанные пары не «спят» с другими.

— Как… — Я пыталась подобрать нужное слово, не зная, хочу ли я услышать ответ на свой вопрос. — Каково это?

Кажется, Айсдра поняла, о чём я спрашиваю.

— Ах, Лара, Эпор — огонь моего сердца.

Она повернула голову, и я за ней. Эпор ехал впереди и чуть сбоку, на расстоянии двух лошадиных крупов. Его светлые волосы отливали золотом на солнце, свет отражался от бусинок и проволоки, оплетавшей ухо. Один из всадников что-то сказал, и Эпор откинул голову и звонко рассмеялся. Я почувствовала, как Айсдра вздохнула и посмотрела вперёд.

— Он красавец, Айсдра.

— О да.

— А у вас была церемония? — поинтересовалась я.

— Можно с ней, а можно и без. Зависит от пары. — Айсдра рассмеялась. — Я пригласила Эпора на танец и озвучила своё желание. Видела бы ты его лицо…

— А у связанных есть дети?

Айсдра снова рассмеялась.

— Ну, у нас точно не будет. Мой лунный цикл закончился давным-давно. — Айсдра склонила голову на бок. — Все связанные немолоды, Лара. Сначала мы должны послужить нашему народу, и только потом вольны выбирать свой путь. — Она сделала паузу. — Это наша последняя кампания.

— Вот как? А чем тогда вы займётесь?

— Эпор хочет пасти скот. А я, наверное, стану тхиэ для маленьких. — Она обернулась и хитро на меня посмотрела. — Возможно, даже стану тхиэ для твоих деток.

Моё лицо снова залилось краской.

— Я не беременна, Айсдра.

Она хихикнула.

— Ты молода, Лара. Кир здоров. Детки будут.

Я прикусила губу от внезапного приступа гнева. Она что, спала с Киром? Я постаралась выкинуть эту недостойную мысль из головы. У них другой склад жизни, и я знала, что у Кира… есть опыт. Но мысль о том, что он делил ложе с другой женщиной, прожигала меня насквозь.

— Поэтому, — продолжила Айсдра. – Мы должны убедиться, что ты в совершенстве знаешь наш язык, и мы избежим ошибок. У нас много слов для описания слова «спать». Давай расскажу, начнём с… — Она замолчала и посмотрела направо.

Я тоже обернулась и увидела, что к нам скачет Кир. В доспехах и с двумя клинками за плечами он представлял собой само воплощение бога войны. Сердце забилось чаще, стоило мне увидеть его тёмные волосы и голубые глаза, в которые я влюбилась с первого взгляда. Даже покрытый пылью и засохшей коркой пота на лбу он был великолепен.

Кир подъехал ближе с виноватым выражением лица.

— Айсдра, если можно нарушить уединение колокольчиков, могу я забрать военный трофей.

Она кивнула и убрала колокольчики из гривы. Мой спаситель подъехал ближе и пересадил к себе, к моему огромному облегчению.

Кир посадил меня перед собой, поперёк седла. Как только я уселась, он страстно меня поцеловал. Поцелуй говорил о голоде, желании и нашей разлуке. Любое сомнение в его чувствах растворилось как дым, стоило теплу разлиться по телу. Я прекрасно понимала, что Айсдра имела в виду под выражением «огонь моего сердца».

Он прервал поцелуй и печально улыбнулся, увидев моё раскрасневшееся лицо.

—Держись, трофей.

Я покрепче обхватила его шею, и он пустил коня рысью, уезжая подальше от армии. Когда за нами последовали мои телохранители, он махнул им рукой. Пока он скакал, у меня было время изучить лицо мужчины, укравшего моё сердце. У меня не заняло много времени узнать, что военачальник Равнин, внушающая всем страх Кошка, Опустошитель и Разрушитель, человек необычный. Иногда, когда Кир кажется жестоким, он на самом деле в душе смеётся. А иногда у него такое странное выражение лица, словно он заметил нечто забавное, но не хочет никому это показывать.

Я пристально изучила его лицо.

— Что тебя так забавляет?

— Обернись.

Заинтригованная его словами, я чуть приподнялась, выглянула из-за его плеча и выдохнула от удивления. У каждого воина была горсть кровяного мха: в волосах, плаще, на лошадях. Из Гила вышел хороший гонец. Все собрали кровяной мох. Я подавила смешок.

— У меня странное чувство, что он для чего-то тебе нужен, — серьёзно произнёс Кир, но в его глазах плясали смешинки. Я не удержалась и рассмеялась во весь голос.

Кир обнял меня и перестал улыбаться.

— Удосужишься рассказать, почему все мои воины понавешали на себя сорняки?

— Это кровяной мох. Целебное растение.

— Об этом я догадался, — ответил Кир, на этот раз на ксианском.

Я закатила глаза и снова рассмеялась. Кир владел моим языком намного лучше, чем я понимала его.

— Моему свирепому полчищу будет трудно вселять страх в сердце врага с сорняками в волосах, — подразнил он.

— Оно очень полезное.

— И чем?

Я рассказала о его использовании и даже предложила порезать себе руку для демонстрации. Кир громко захохотал, но отказался. За всем этим разговором я не обратила внимания, куда именно мы едем, пока Кир не остановил коня.