Его боль ударила меня, будто я влетела в стену, пока у меня не сбилось дыхание от ее силы. Мое зрение пошло пятнами и почернело, но я держалась за него, позволяя ему вести меня через искривленные усики боли внутри. В глубине души, под темнотой, пылали угли света. Чем глубже он целовал меня, тем больше впускал меня, тем ближе я подбиралась.

Его руки двигались по моим бедрам, моим ребрам, обжигая меня, клеймя меня, гарантируя, что я никогда не буду той же самой Гвен после этого. Я достигла тлеющих углей надежды. Я хотела, чтобы он увидел их. Почувствовал их. Его рука отстранилась и опустилась на мое бедро, сжав. Вторая рука удерживала меня за челюсть, будто он не знал, удержать ли меня или отодвинуть.

- Боже, Гвен... - застонал он против моих губ. - Что ты со мной делаешь?

- Не останавливайся, - прошептала я. - Пока нет.

Я провела руками вниз и положила их на его раны, чувствуя, как они заживают от моего прикосновения. Новый толчок боли прошел через меня, облизывая мои внутренности как пламя. Я протолкнула его, дальше, дальше... если бы я могла просто...

Истон оторвался от моего рта, разрушая связь. Тлеющие угли исчезли в темноте, и все, что я видела, были тени и боль. Я обмякла на его груди и грелась в ощущении его рук, касающихся моей спины.

- Гвен?

Медленно, тусклый свет пробил отверстия через темноту, и мое зрение возвращалось часть за частью. Во мне радость и чистота вели тихую войну, уничтожая непрекращающуюся боль. Истон тяжело дышал. Его волосы были взъерошены, в глазах горело бешенство и волнение. Я коснулась его лица и слабо улыбнулась.

- Твои синяки прошли.

Я помогла тысячам душ за все свое существование, но ни одна никогда не чувствовалась так. Истон был настолько больше. Я едва коснулась его темноты и убрала. Я хотела. Я хотела этого... с ним. Я не могла даже подумать о возвращении к миру, который не включал его. Мое сердце заколотилось счастливо в груди, болящей так, будто это навсегда. Та боль сказала мне, что даже после того, как я потеряю это тело, моя душа никогда не будет той же, что это желание всегда будет частью меня.

Его брови сошлись на переносице. Он коснулся моего лица, ловя одну из слезинок кончиком пальца.

- Я сделал тебе больно?

Я покачала головой, схватив его за запястья, чтобы удержать.

- Ты не понимаешь...

Он снял меня со своих коленей и спрыгнул с кровати, будто я обжигала его.

- Ты позволила мне сделать тебе больно? Что с тобой не так, Гвен?

Он стал расхаживать по комнате, дергая себя за волосы.

- Что не так? - спросила я. - Разве ты не чувствуешь себя лучше?

Он посмотрел на меня так, будто я была сумасшедшей, и остановился на расстоянии в несколько футов от меня.

- Лучше? Конечно, я чувствую себя лучше, Гвен. Но... ты взяла это. Почему ты сделала это для меня? Почему?

Я проглотила страх, забивший мое горло, слова полились из меня прежде, чем я успела их остановить. Да я и не хотела их останавливать. Как я могла, когда это была правда?

- Потому что я люблю тебя.

Истон побледнел, его руки упали по бокам. Он отшатнулся и сглотнул.

- Не говори этого.

- Почему?

- Ты меня не знаешь, Гвен, - сказал он. - Если бы ты...

- Я знаю тебя. - Я встала на колени, чувствуя, что все, построенное между нами, рушится на моих глазах. Я хотела остановить его, чтобы заставить его позволить мне любить его. Позволить кому-то любить его. - Я знаю, что есть больше, чем ты даешь видеть людям. Что под этими перемешанными костями и кожей есть добро и свет, и мальчик внутри достоин гораздо большего, чем ему дали. Истон...

- Хватит! - Он зажмурился и покачал головой. Волосы закрыли его лицо, когда он надевал свой пояс. - Просто... остановись, Гвен. Прекрати пытаться исправить меня. Когда ты поймешь это? Я не могу быть исправлен.

Он схватил свою косу и заткнул ее за пояс, не глядя мне в глаза. Боль расцвела в моей груди. На сей раз она не принадлежала ему. Эта боль была полностью моей, ужасной и незнакомой. Он оттащил комод, стоящий перед дверью, пока я тихо наблюдала за ним. Я не знала, что еще сказать. Он не хотел быть любимым. Он не хотел любить меня.

Он остановился, положив руку на дверную раму, но так и не глядя на меня.

- Это не может снова произойти, Гвен. Этого больше не произойдет.

Он вышел и хлопнул дверью. Расколотое зеркало тряхануло, кусок стекла упал на пол и разлетелся на кусочки. 

Глава 16

Истон

В мире, полном искушения, Гвен была единственной, кому я не был способен сопротивляться, и я собирался сгореть из-за моей слабости. Не то, чтобы я не сгорал прежде, но этот раз будет намного хуже. На сей раз это будет вечность. Гореть вечность, зная что, кто-то как Гвен был там, с другой стороны, за пределами моей досягаемости. Я закрыл за собой дверь и прислонился к обжигающему металлу. Это не должно было быть так. От этого должно было легко убежать. Я зажмурился и ударился затылком о дверь.

Мне просто было нужно немного пространства. Подальше от ее слов. Подальше от взгляда ее глаз, любящих меня, молящих меня любить ее в ответ. Она понятия не имела, о чем просила. Если бы она понимала, то не смотрела бы на меня обнадеживающими глазами как у лани. Если бы она знала, что действительно означает любить кого-то такого, она бы испугалась. Она должна была испугаться. Только посмотрите, что сделал со мной один поцелуй.

Пока я шел по коридору, я быстро провел рукой по косе. Один быстрый разрез, и кровь потекла по моей ладони. Это не сработало. Моя ладонь горела и пульсировала настоящей, повседневной болью, но нечувствительность не приходила. Я начинал думать, что ее больше не существовало. Из-за Гвен. Из-за ее аромата, ее улыбки, ее прикосновения. Уйти? Я почти рассмеялся. Я мог бежать вечно, но никогда не смог бы убежать от огня, который она разожгла во мне.

Я промчался вниз по лестнице в ад, из которого только что выбрался. Больная правда состояла в том, что было легче стоять перед баром, полным дикарей, чем противостоять правде в ее глазах. Я был чертовым трусом. Пришло время закончить это. Мы должны были найти Тайлера и выбраться отсюда. Я должен был вернуть ее туда, где она должна была быть, прежде чем я разрушу ее. На нижней площадке лестницы народ все еще развлекался, но с другой стороны, это был Ад. Пытки не прекращались и не заканчивались. Это был бесконечный цикл, который развернулся передо мной во всей своей красе, темной и уродливой.

Это было мое будущее. На веки вечные. И впервые за всю мою загробную жизнь... это чертовски беспокоило меня.

Я избавился от ощущения безнадежности, злости на то, что Гвен вынудила меня желать чего-то, чего я никогда не мог иметь. Игнорируя свист и улюлюканье от сладкоречивых суккубов, крутящихся на танцполе, я проталкивался сквозь толпу. То, что я пришел сюда без рубашки, показывая мои шрамы, не принесет мне никакой чертовой пользы. Но с другой стороны, ни один из них не видел Рыжую, наполовину голую, с ее безупречной жемчужной кожей, просящей, чтобы ее коснулись.

Холодный, мертвый палец пробежался по моему позвоночнику, гася вспышку желания во мне.

- Возвращаешься к игре, жнец? - сказал знакомый хриплый голос позади меня.

- Когда как. - Я повернулся и блеснул Мие своей лучшей улыбкой. Она улыбнулась в ответ, показав серые зубы и пылающие глаза, и отбросила длинные темные волосы через плечо. - Я кое-кого ищу. Думаешь, ты смогла бы мне с этим помочь?

Она скривила глянцевые губки и провела пальцем по одному из шрамов на моей груди. Я боролся с убеждением отпихнуть ее подальше и не подыгрывать.

- А что мне за это будет?

- В следующий раз я принесу тебе что-нибудь симпатичное, - предложил я. - Что ты любишь, милая? Блондинов, брюнетов? Преданного мужа, квотербека колледжа с его блестящим будущим, недавно почившего? Назови свой леденец, и я доставлю его.

Голодный свет осветил ее глаза, и злая улыбка заиграла на губах.