На самом деле выход диска остался почти незамеченным, несмотря на то, что компания, выпустившая его, прикладывала максимум усилий для его продвижения. Премьерный сингл диска под названием “Пакт между нами двумя” был запрещен более чем в половине самых основных радиопрограмм Мексики, поскольку его содержание было слишком жестким для радиослушателей. Слова и фразы типа “Похить его, свяжи, избей... насладись его болью. Кусай его, причиняй боль, мучай... раздели его страсть” на тот момент были слишком шокирующими, потому что думать и говорить об этом в тесном кругу друзей – одно дело, и совсем другое – выставлять эти чувства напоказ в песне о так называемой любви, разносящейся на все четыре стороны. Кроме того, я сама, как Санди из “Васелины”, перестала быть милой молоденькой девушкой, чтобы стать чувственной женщиной-вамп, и это не понравилось людям. От невинной девочки Беатрис из “Пятнадцатилетней” не осталось ничего. На ее место пришла восемнадцатилетняя девица в плотно облегающих бедра брюках-клеш с крупными цветами и с сильно заниженной талией. У меня был виден весь живот, поскольку сверху меня прикрывал только крошечный бюстгальтер, тоже украшенный цветами. Мне чертовски нравился мой прикид, но, прежде всего, я вознамерилась, подчеркнув свои теперешние предпочтения, сделать нечто совершенно отличное от прежнего, что бросилось бы зрителям в глаза, чтобы им захотелось продолжения. Я даже осветлила спереди прядь волос. В таком виде, чрезвычайно гордая собой, я вышла на сцену петь свой первый сингл “Пакт между нами двумя”.
Я и не представляла того, что меня ожидало.
Все, что я делала, уже заведомо не понравилось столь консервативному тамошнему обществу моей страны. Все спрашивали себя: “Что случилось с той девочкой с хвостиками? Господи, какая вульгарщина, боже мой!” Я почувствовала, что зрители были разочарованы и подумала, как могло быть возможно такое, что никто ничего мне толком не объяснил о моем сценическом имидже, не дал дельного совета. Все смотрели меня лишь как на полуголую девицу и поставили на мне крест. Мне высказали все! Отзывы сыпались на меня как град с неба. “И она собиралась стать кумиром молодежи? – говорилось во всех средствах массовой информации. – Даже не мечтай!”
В то время в моей родной стране никто не носил такую одежду, именно поэтому мне хотелось сломать привычный образ хорошей, послушной девочки, который должны были напяливать на себя молодые певицы, если хотели чего-то достичь. Конечно же, были знаменитости, которые выходили на сцену, держась вызывающе. Такой была Алехандра Гусмáн, рокерша до мозга костей по своей сути, а на сцене – чистой воды динамит. Ее голос, в котором звучали вызов и чувственность, сразу же поставил ее в ранг любимцев молодежи. Была также Глория Треви с ее текстами и непристойными телодвижениями, разрушающая все общественные каноны и создающая молодежное направление, в котором она могла открыто выражать свои мысли посредством текстов песен. Но в моем случае все было иначе. Я была частью популярной и любимой группы “Тимбириче”, и люди видели, как мы растем, превращаясь из детей в подростков. Кроме того я сыграла в сериале наивную молоденькую девушку, и мой персонаж являлся отражением девушек того времени. Два эти факта сыграли свою роль в том, что для зрителей смена моего имиджа была слишком очевидной. Новый образ был весьма сомнителен, и его сложно было принять.
Несмотря на все мое желание, на все усилия и старания, которые я вложила в запись диска и его раскрутку, отзывы по-прежнему были жестоки и беспощадны. Такая реакция повисла камнем на моей душе, и были моменты тяжелых сомнений, когда мне было очень больно и стыдно. Я чувствовала, что мой мир рушился, разваливаясь на куски, и не было способа найти выход, объясниться… не было ничего… только стыд, сопровождающий разбитые мечты, и боль. По сути, я дошла до точки; я бросилась на кровать и ревела, неделями не выходя из комнаты. Я не хотела видеть солнце и даже не позволяла маме открыть шторы.
Мама дала мне время на то, чтобы боль прошла, но однажды, устав видеть меня безутешно рыдающей, она вошла в мою спальню, отдернула шторы и сказала: “Посмотри на себя, доченька. Тебе восемнадцать лет, ты талантлива, умна и, кроме того, у тебя прекрасная фигура. В тебе нет ничего вульгарного. Ну-ка давай, вставай… больше ты не будешь валяться. Поднимайся и иди вперед”. Но я могла только твердить ей одно и то же, что я все делала от души, от чистого сердца, и не могла понять, как люди могли быть такими злыми и беспощадными и так набрасываться на меня. Я показывала ей свои руки, жесткие от клея, которым я приклеивала цветы к своим бюстгальтерам и костюмам. Как можно было приговорить к смерти душу и сердце, которые выразили себя в целом диске из-за одной песни? Как они могли оборвать жизнь диска из-за одного сингла?
В тот момент я, пожалуй, не понимала, что моя мама знала лучше всех, сколько трудов и усилий я приложила к осуществлению своей мечты. Она знала это, потому что всегда, с самого начала, находилась рядом со мной и не оставляла меня ни на минуту. Помимо того, что мама была моим менеджером, она была первой, кто поддержал меня в выборе костюмов, в том, чтобы сломать стереотипы и попытаться стать другой. Это она воодушевляла меня сделать что-нибудь смелое и новое, что-то такое, что выразило бы все накопившиеся во мне чувства. Никогда, ни единого раза, она не переставала поддерживать меня и побуждала делать все, о чем я мечтала.
Чтобы как можно быстрее вытащить меня из депрессии, в которой я пребывала, мама предложила
мне на выбор три решения:
- Смотри, доченька, – сказала она, – мы можем продолжать сетовать и жаловаться на крайне негативную критику по поводу твоего диска и нового имиджа как солистки, погружаясь в эту злополучную депрессию, и делу конец, остановимся на достигнутом! На этом твоя сольная карьера заканчивается, ты решаешь заняться чем-то другим, например, биологией или психологией, которые нравились тебе с детства.
К этому времени я уже приподнялась в кровати и стала думать, чего же я достигла, пока мама продолжала говорить:
- Теперь, вот что. Если ты хочешь продолжить свою карьеру и не хочешь работать в Мексике, мы подхватим чемоданы, закроем дом и поедем по миру, чтобы начать все заново в другой стране – Испании, Италии, да есть тысяча всевозможных мест…– она сделала краткую паузу, посмотрела мне прямо в глаза, а затем продолжила… – но, если ты хочешь остаться в Мексике и продолжить петь, как ты хотела и мечтала, тогда живо вставай с кровати и защищай свой талант, дерись за него, как львица… Ты меня поняла?
Я задумалась над ее словами и поняла, что она была права. Я не могла позволить себе сломаться и упасть, я просто не собиралась этого делать. В конце мама добавила, что когда-нибудь я посмеюсь над тем, что она только что сказала.
- Милая моя, – сказала мне мама, – то, что не убивает – закаляет и делает сильнее. Вот увидишь, из этой переделки ты выйдешь более сильной и стойкой.
Если бы я видела тогда, что ожидало меня в ближайшем будущем, что у меня будут “золотые” диски, четыре песни, написанные как ностальгия о прошлом… Если бы я все это видела, то поняла бы, что мама была права, права во всем. Если бы я видела это, то выбежала бы и держалась бы как истинные “мачо” и… все-таки я устояла тогда, и очень хорошо, что так получилось.
В тот день я усвоила один из самых важных и ценных уроков, которому мама никогда меня не учила: я поняла, что истинная ценность человека, его достоинство и доблесть заключены в нем самом. Я поняла, что, порой, человеку нужно столкнуться с ситуациями более болезненными, чем были раньше, поскольку это единственный способ больше узнать, стать сильнее и человечнее.
Иду вперед
Как говорится, “Бог подушит-подушит, да не задушит”. И хотя изначальная негативная реакция средств массовой информации крепко запала мне в душу, я продолжала идти вперед. В 1991 году вышел мой второй сольный диск “Mundo de Cristal” (“Хрустальный мир”). На этом диске я продолжила петь песни довольно сомнительного и спорного содержания: “Sudor” (“Пот”), “Fuego cruzado”(“Перекрестный огонь”) и “En la intimidad” (“В интимной близости”). Когда я еще только перестраивалась после того эпизода с моим первым диском, у меня появилась возможность поработать в Испании. Мне предложили быть соведущей эстрадной программы “VIP Noche” на пятом телеканале. Программа выходила в трех форматах “Show VIP”, “VIP Noche” и “VIP Guay”. Словом, быстренько собрав чемоданы, мы поехали навстречу приключениям. Мое участие в программе заключалось в том, чтобы петь и исполнять хореографические композиции на темы таких известных художественных фильмов как “Красотка”, “Русалочка”, “Девять с половиной недель”, “Танец-вспышка”, “Грязные танцы” и многие другие. Меня наряжали, и мы исполняли главную песню на испанском языке, сопровождая ее грандиозной хореографией в необычных костюмах. Кроме того, мне предоставилась возможность поработать ведущей вместе с Эмилио Арагоном, кумиром всей Испании. Нам было очень весело работать вместе. Сразу по приезде я почувствовала себя, как рыба в воде, потому что здесь я нашла творческий и очень открытый подход к выражению мыслей. Я очень быстро со всеми подружилась и приноровилась к работе, начиная с репетиций с хореографом-итальянцем и практических занятий с тридцатью танцовщицами, которые выступали в каждой передаче, и заканчивая разработкой своего собственного направления... С самого первого дня я чувствовала себя здесь как дома. Испания стала для меня матерью-родиной, и до сегодняшнего дня я с большой теплотой и нежностью вспоминаю тот непосредственный прием, оказанный мне зрителями. Я продолжаю чувствовать этот горячий прием и теперь, когда бываю на Пиренеях.