Позже троица зашла в один из торговых кварталов Селгаунта. Там они заменили поврежденные в странствиях плащи, рубахи, штаны и сапоги, а Магадон запасся съестными припасами и различными мелочами. Кейл с удовольствием наблюдал, как Джак торгуется с лавочниками. Коротышка разбирался в торговле не хуже, чем в карточных играх и воровстве.

К тому времени, когда они закончили свои дела, колокольня Храма Песни и уличный глашатай возвестили пятый час после полудня. Почти два часа они наслаждались покоем. И это положительно сказалось на их настроении.

— Нам пора, — сказал Кейл, и все трое отправились к Храмовой аллее.

Друзья двигались на восток, по Пути Тормина, оставив за спиной, в северо-западной части города, магазины и гостиницу. Вскоре они уже шли по узким переулкам, застроенных жилыми домами. Скромные здания, возведенные из крепкой древесины или кирпича, были невелики, но зато имели черепичные крыши. Разительный контраст с ветхими лачугами Порта Черепа.

Дальше, по пути на восток, простые постройки сменились величественными домами, выстроенными из добытого и обработанного магией камня. И все чаще встречались отряды Скипетров и экипажи.

Впереди, в отдалении, надменно посматривая на город с высоты зубчатых башен и крепостных стен, раскинулись нелепые Охотничьи Сады хулорна. Толстые, безвкусные башни дворца правителя, торчали за стенами сада, словно смущенно выглядывали из-за них.

Кейл знал, что неподалеку оттуда расположены немаленькие имения и родовые замки членов совета Старейшин Чансела Селгаунта, включая приземистые, обнесенные стеной башни Штормового Предела. Он остановился и задумался, размышляя о своей прошлой жизни.

Эревиса не было в городе всего несколько недель, но ему казалось, что он отсутствовал целую вечность. При мысли о том, что он оставил позади, Кейлу стало дурно. И, видимо, Джака встревожило выражение его лица:

— Ты в порядке? — с тревогой в голосе спросил полурослик.

— Да, — солгал Кейл. — Просто солнце доставляет мне некоторое неудобство.

— Понятно, — отозвался Джак. Пристальный взор коротышки оторвался от дворца хулорна и проследовал к имениям Старейшин Чансела. Он знал город не хуже Кейла.

Затем Джак произнес:

— Я покинул Туманную Долину, когда мне исполнилось двадцать лет. И вернулся туда лишь однажды, несколько лет спустя. Я когда-нибудь тебе рассказывал об этом?

Кейл отрицательно покачал головой.

— Я хотел полюбоваться озером, где я мальчишкой, вместе с отцом и дядей, ловил рыбу, мечтал увидеть друзей детства, перекошенный дом, в котором я вырос. Понимаешь о чем я?

Кейл согласно кивнул.

— Когда я очутился там, я понял, что у воспоминаний блеска было значительно больше, чем у действительности. Я осознал, что иногда путешествие меняет тебя, и когда ты возвращаешься, то понимаешь, что это больше не твой дом. Именно так случилось у меня с Туманной Долиной. Когда я вернулся, оказалось, что я изменился и возмужал за ее пределами. Это грустная правда бытия. Старые друзья, а иногда и родные, остаются в прошлом. Но перемены в нас — часть жизни.

— Так ли? — усомнился Кейл.

— Ну конечно, — подтвердил Джак, засовывая трубку в рот. — Уверен, ты и сам это прекрасно понимаешь.

Кейл молчал, а Джак, взяв перерыв, подкурил от спички и затушил ее. Искоса поглядывая на Эревиса, он добавил:

— Для некоторых дом — это место. Для таких, как мы, домом являются другие люди. И не только любимые. Друзья. Друзья, которые меняются и взрослеют вместе с нами.

— Хорошо сказано, — похвалил его Магадон.

Кейл принял доктрину Джака, и это помогло ему с уверенностью смотреть в будущее. Он изменился, а возможно и повзрослел без Ускевренов. Может быть, он скучал по Штормовому Пределу и по своей старой семье потому, что они олицетворяли для него простую жизнь, которой он раньше жил, спокойную и размеренную. Тогда, на службе у патриарха Тамалона, она не казалась такой простой — но не было шейда, не было и Первого Избранного, да и события вокруг тогда не принимали такого масштаба.

— Я услышал ваши слова, — сказал он друзьям. — И благодарен вам.

Те ничего не ответили, а просто тихо шагали рядом.

Кейл знал, что ему необходимо привыкнуть, приспособиться к происходящему с ним. Его размеренной жизни пришел конец. И у него очень мало времени, чтобы смириться с действительностью.

Друзья обогнули угол и прошли под большой гранитной аркой, обозначавшей западный вход на Храмовую аллею. Пред ними предстала широкая, как всегда переполненная улица. Паломники, молящиеся и священнослужители толпились на каменной мостовой аллеи, вознося хвалу божествам, проповедуя и обращаясь в веру. Нестройный хор голосов и песнопения, вместе со звоном гонгов и колоколов, наполняли окрестности. Многочисленные разноцветные, различного покроя одеяния, рясы и плащи создавали движущееся море, заполнявшее все пространство улицы. Свежий ветер с залива не мог развеять ароматы благовоний, духов и немытых тел. Воздух просто загустел от запахов. Кейл вдохнул его всей грудью, очищая легкие от зловония Порта Черепа.

Пять зданий доминировали над Храмовой аллеей: храмы Милила, Сьюни, Денеира, Огмы и Ллииры — и с дюжину других святынь стояли в их тени. Примерно на середине улицы возводили новое святилище Сиаморф, богини потомственного дворянства, и возводили его быстро. Кейл знал, что первый камень был совсем недавно освящен, а фундамент заложен не более трех месяцев назад. Еще пара месяцев — и здание будет окончено. Строительство финансировалось семьей Талендаров, конкурентов Ускевренов. Их второй сын, Вис, вернулся из Глубоководья клириком и блюстителем веры Сиаморф. Вкладывая деньги в храм Высокородной Дамы, Талендары рассчитывали стать причастными к церковной верхушке, расширить паству Сиаморф в самом космополитном городе Сердцеземья и наделить собственного отпрыска саном первосвященника.

Кейл улыбнулся. Как обычно в Селгаунте, положение не обязательно достигалось трудом. Иногда его покупали. Но из того немного, что Эревису было известно о вере Сиаморф, выходило, что успехи Талендаров не будут столь хороши, как они надеятся. Для последователя Сиаморф родословная была священным писанием, чего жители Селгаунта не способны были понять. В этом городе именно богатство, а не происхождение, имело значение.

На улице было полно мест для общественного отдыха — каменных и деревянных скамеек, стоящих под кронами карликовых кленов с красно-желтой листвой. Каждая скамья пряталась в тени одной или двух чудовищных статуй — наследием последнего хулорна, обладавшего своеобразными представлениями о прекрасном. Все творения были выполнены в виде того или иного редкого чудовища: мантикоры, химеры, медвесова и прочих. А в укромных местах на статуях прятались скворцы; их помёт украшал камень и мрамор вкраплениями белого.

Друзья пробирались сквозь толпу к Священной Обители Высших Изысканий, храму Денеира, который расположился на восточной оконечности аллеи в месте, где улица разворачивалась назад, к городу.

По пути им встретились три священнослужителя Ильматера, бросавшие цветочные лепестки в фонтан и взывавшие к своему богу, моля об излечении от чумы, что терзала деревню близь города. Танцующие последовательницы Сьюни, в легких красных одеяниях, с нашитыми на рукава бубенчиками, двигались в толпе, покачиваниями бедер суля блаженство от поклонения Огневолосой Леди. Самая высокая танцовщица, проходя мимо, пробежала кончиками пальцев по плечу Кейла. Когда накрашенные ногти отдалились, прихватив с собой тени, глаза девушки широко распахнулись.

Проходя мимо небольшой, но многолюдной святыни Тиморы, Леди Удачи, Джак с Магадоном звякнули медью о чашу для пожертвований, стоявшую снаружи дверей храма.

— Пусть медяк, поднесенный Госпоже, вернется золотом, — сказал Джак, произнеся традиционную молитву Тиморе. Остальные прохожие говорили то же самое, или нечто схожее. Жрица, стоявшая около чаши для пожертвований, одетая в синее платье, расшитое серебряным орнаментом, поблагодарила их всех и предложила благословение Леди.