Загнав машину на стоянку, я направился к главному входу.
Швейцар, козырнув и любезно улыбнувшись, толкнул вращающуюся дверь.
Я оказался в просторном вестибюле, обставленном разномастной мебелью. Из гардероба, покачивая бедрами и радушно улыбаясь, выплыла пышногрудая девица в легкомысленном платьице, заканчивавшемся гораздо выше колен. Но едва она увидела, что оставить ей мне нечего — ни шляпы, ни плаща у меня не было, а стало быть, рассчитывать на чаевые не приходится, — ее улыбка сразу увяла.
В ответ я одарил ее одной из своих апробированных, так называемых «молодежных» улыбок, но с тем же успехом я мог бы предложить нищему наслаждаться свежим воздухом. Все так же покачивая бедрами, она вернулась на свое место. Она явно косила под Мэрилин Монро, но ей было далеко до ее фигуры, а уж до лица…
Поднявшись по лестнице, покрытой сомнительной чистоты ковром, я очутился в ярко освещенном коридоре. Впереди сияла неоновым светом призывная надпись «Бар», и я направился туда.
Все здесь было стандартным: просторное помещение со столиками на четыре персоны, бар в углу с разнокалиберным набором напитков. На данный момент в баре находилось примерно человек пятьдесят, но ни одного мужчины в смокинге или даже в приличном костюме я не заметил. Женщин нужно отметить особо. Это была пестрая смесь из секретарш, которых боссы привели сюда в оплату за оказанные услуги, домохозяек, воспользовавшихся тем, что их мужья отбыли в командировку, и явных служителей одной из древнейших профессий, сидевших в гордом одиночестве за столиками на почтительном удалении друг от друга. В поле моего зрения попалась и пара пожилых матрон, маявшихся в ожидании молодых почитателей их увядшей красоты. Проще говоря, это была типичная танцевальная коробка, их было хоть пруд пруди на западном побережье.
Оставаясь в тени, я взглянул в сторону бара. Там работали два бармена, но Росса среди них не было. Судя по черным волнистым волосам, желтоватой коже и подобострастным улыбкам, а также небольшому росту, это были мексиканцы.
Надо сказать, что я и не надеялся увидеть Росса за стойкой. По всему выходило, что у него выходной, иначе как бы он мог много часов подряд караулить меня возле гаража Сиборна.
Я находился в баре меньше минуты, но уже чувствовал, что не менее дюжины женских глаз с жадным любопытством рассматривает меня. Я неторопливо прошел к бару, игнорируя приглашающие взгляды жриц любви.
Передо мной стоял потный толстяк в помятом белом костюме. Судя по его поведению, он уже был прилично на взводе. Заказав порцию джина, он нетвердой походкой направился к ближайшему столику.
Следом за ним я заказал скотч со льдом и, пока бармен готовил коктейль, мимоходом поинтересовался, в котором часу начинается представление.
— Ровно в полночь, мистер, — ответил бармен, подталкивая ко мне бокал. — Но это не здесь, а в ресторане, следующая дверь по коридору.
Он отошел, чтобы обслужить высокую худосочную блондинку в вечернем платье цвета морской волны, которая пыталась уговорить лысеющего толстяка поставить ей коктейль из шампанского с коньяком, но тот пока сопротивлялся этому шагу.
Взяв напиток, я подсел за столик к изрядно подпитому толстяку. Застенчиво улыбнувшись и стараясь дышать в сторону, он сказал:
— Не очень-то раскошеливайтесь, мистер. Это еще то заведение, уж можете мне поверить.
— А как насчет девочек?
— Ну… — Он криво улыбнулся. — С этим как раз порядок, но вряд ли их можно назвать девочками.
Я сделал пару глотков.
— А мне по случаю кто-то сказал, что певичка Лэйн очень даже ничего.
В ответ он сделал несколько глотков из своего бокала и устало откинулся на спинку кресла.
— Вряд ли это у вас получится, мистер. Уж сколько времени и денег я на это потратил, а результат нулевой. Сколько ночей пела свои песенки, а надо отметить, делает она это не лучше меня, строила глазки, а потом исчезала, как мираж в Синайской пустыне. Так что вы затеяли безнадежное дело, мистер.
— Так что, в этой коробке нечем заняться нормальному человеку?
Он воровато глянул через плечо, потом наклонился поближе и, понизив голос, произнес:
— Как хорошему человеку, а вы именно такой, как мне кажется, мистер, могу сообщить: на втором этаже казино с рулеткой. Ставки не для слабонервных. А вся остальная показуха здесь только для отвода глаз. Но я вам ничего не говорил, мистер. Выпьем и…
— Надо же! Думаю, не помешает подняться и проверить, есть ли в этом казино лишние баксы.
Он с трудом зафиксировал на мне осоловевший от долгих возлияний взгляд.
— Не все так просто. Казино только для постоянных членов клуба. Ведь это противозаконный бизнес. Но вы можете поговорить с Клодом. Он здесь всем заправляет. Если понадобится, сошлитесь на меня. Я — Фил Фэнниган.
— Благодарю. И где же его найти?
Он небрежно махнул рукой в сторону двери рядом с оаром.
— Как правило, он находится там. — Упершись руками о стол, толстяк с трудом поднялся. — Пора и честь знать. Понимаете, обещал жене куда-нибудь с ней сходить. Надо же, только сейчас об этом вспомнил. Пора выполнить обещание, пока не поздно.
Я смотрел, как он, шатаясь, идет мимо столиков. Надо отдать ему должное, вскоре он благополучно достиг двери и исчез за ней.
Некоторое время я сидел, бездумно глядя в пространство, потом поднялся и проделал тот же путь, что и подвыпивший толстяк. Пара дюжин зовущих женских взглядов сопровождали мой короткий путь.
Как бармен и сказал, ресторан находился практически рядом с баром. Это был овальной формы зал с приглушенным освещением, зеркалами на стенах в аляповатых гипсовых оправах и темными шторами на окнах. За столиками примерно с полсотни клиентов соревновались в уничтожении заказанных блюд, а над ними стояло такое густое облако дыма от сигарет, что его буквально можно было резать ножом.
Рядом со мной тут же очутился метрдотель, донельзя задерганный молодой человек с соломенного цвета волосами и профессиональной улыбкой.
— Я хочу всего лишь посмотреть представление. Так что ужина не надо.
— Как скажете, мистер. Как насчет выпивки? — Он не спускал с меня цепкого выжидательного взгляда.
— Нет проблем. Двойное виски и какой-нибудь салат на ваше усмотрение. Желательно из даров моря.
— Да, мистер. — Он указал на свободный столик возле оркестра и тут же исчез.
Оркестр состоял из четырех человек, все крепкие мускулистые ребята негры. Кларнет, ударные, контрабас и саксофон. Играли они так, что даже неискушенному слуху становилось понятно, что это им давно осточертело и они мечтают лишь о том, чтобы поскорее закончить свою рутинную работу.
Через пять минут официант принес заказанный виски и салат с креветками. Салат издавал подозрительный запах, словно креветок томили на жаре как минимум пару недель, так что к нему я даже не притронулся, ну а виски мне приходилось пить и похуже, но это было в далекие времена бесшабашной молодости.
Примерно без четверти двенадцать на подиуме перед оркестром появились четыре девицы в чем-то, что весьма условно можно было назвать одеждой: так, эфемерные трусишки, лифчики и, что удивительно, гвардейские кивера. Красотки были не очень-то привлекательны: даже в изрядной степени подпития я не польстился бы ни на одну из них. Помахав не в такт музыке ногами и одарив фальшивыми улыбками постоянных посетителей, они прогарцевали по сцене и исчезли из поля зрения. Да, пока что это мало смахивало на представление.
Вскоре после полуночи на подиуме появилась Долли Лэйн. За микрофон она держалась так, как утопающий держится за спасательный круг.
На ней было платье из желтого шелка, плотно облегавшее ее прелести, так что издали в свете прожектора она выглядела весьма неплохо. Для разогрева публики она спела две латиноамериканские песенки. Голос был слабенький, но по крайней мере она не фальшивила. Спасал микрофон, без него ее никто не услышал бы и на расстоянии десяти ярдов. Пела она без души, и жиденькие хлопки лишь с большой натяжкой можно было назвать аплодисментами.