– Блин, что у тебя с ногой? – спросил его Анжело. Мэтт покосился на свою голень, покрытую царапинами и засохшей кровью вперемешку с грязью.

– Упал.

– Откуда?

– С горного велика. Мы только вернулись.

– Ты упал, и что дальше? Начал кататься по земле?

Он рассмеялся.

– Ну, что-то вроде того, да. Если обошлось без крови, значит покатались не очень. – Он, должно быть, не заметил на моем лице ужаса, потому что с внезапным энтузиазмом спросил: – А вы, ребята, катаетесь? – Мы с Анжело переглянулись, и он понял, что нет.

– Жаль. Ладно, будьте как дома, устраивайтесь, а мне надо ополоснуться. Пиво в холодильнике. Начало через десять минут.

– Футбол? – спросил Анжело.

Мэтт посмотрел на него так, словно его спросили, правда ли, что небо синего цвета.

– Ну да! Первая игра регулярного сезона! – Мы тупо уставились на него, а он расхохотался и скрылся в глубине коридора.

С улыбкой на лице Анжело взглянул на меня.

– Четверо педиков смотрят футбол. Блин, в аду сейчас, наверное, настоящий дубак.

…Анжело

Мэтт и Джаред занимают диван перед телевизором. Тут есть еще один диванчик, но мы с Заком делаем как всегда – садимся перед ним на пол. Мэтт с Джаредом с головой уходят в игру. Играют «Бронкос» и «Чарджерс». Кто такие «Бронкос» я, понятное дело, знаю – все-таки всю жизнь прожил в Денвере. Но и только. Никогда ими не интересовался. Про «Чарджерс» слышу впервые. Джаред мега-фанат «Бронкос». Мэтт утверждает, что не выносит обе команды, потому что обе они в АФК Запад. Я не спрашиваю, что это значит, или почему он их ненавидит. Несмотря на свою ненависть, он вовсю болеет за «Чарджерс», потому что поспорил с Джередом на исход игры кому на следующей неделе мыть посуду. Они без конца осыпают друг друга оскорблениями и тычками и – я уверен на сто процентов – напрочь забыли о том, что мы здесь.

Поначалу мы с Заком сидим у противоположных краев дивана, но вскоре становится ясно, что наша болтовня мешает хозяевам, и я пересаживаюсь поближе. К середине игры мы оказываемся совсем рядом. Не знаю, кто из нас так подвинулся, я или он. Наши ноги соприкасаются. Его рука лежит позади меня на диване. Он наклоняется, чтобы что-то сказать мне на ухо, и я чувствую, как его ладонь ложится мне на плечо и притягивает меня еще ближе.

Я так сильно хочу его. Он говорит, говорит, но что – я не слышу. Его рука на моем плече, его бедро, прижатое к моему, губы, почти задевающие мое ухо – это все, что я в состоянии воспринимать. От него так приятно пахнет. Я хочу поцеловать его. Для этого нужно лишь повернуть голову, и наши губы соприкоснутся. Я сдвигаю ладонь со своей коленки на дюйм в сторону, на его бедро. Что, если я передвину ее чуть выше? Заметит ли он? Попросит ли остановиться?

– Тачдаун! – раздается внезапный вопль Джареда, и он, повернувшись, бросается на Мэтта. Мы с Заком за игрой не следили и потому оба вздрагиваем.

И все. Я возвращаюсь в реальность. Зак смеется над ними, и я убираю руку. Отодвигаюсь от него на несколько дюймов. Пытаюсь заставить свое сердце биться ровнее, а свою эрекцию – успокоиться. Пытаюсь заставить себя прекратить любить его.

Получается два из трех. Не так уж и плохо, верно?

Мы возвращаемся в гостиницу, забираемся в наши раздельные кровати. Дыхание Зака почти мгновенно становится ровным и медленным. Он засыпает, а я еще долго лежу без сна. Не могу перестать о нем думать. Вот бы найти способ показать ему, насколько для меня было важно. то, что он отвез меня в парк. Знаю, он сам не придает этому большого значения. Но для меня никто ничего подобного раньше не делал. И от этого я хочу его только сильнее.

Я могу рискнуть. Встать. Сделать два шага и лечь рядом с ним в постель. Поцеловать, прижаться всем телом, положить ладонь на обнаженный живот, и он – я знаю – ответит. Я знаю, он не откажется. Два маленьких шага – и он будет мой.

Хотя бы на эту ночь.

Вопрос в том, что будет завтра. Что он сделает? Отшутится? Отмахнется, как от траха на одну ночь? Толкнет речь о том, что нам лучше остаться друзьями? Сделает вид, что ничего не было, и до самого конца поездки будет стараться не смотреть мне в глаза? Все эти варианты в равной степени вероятны. И одинаково невыносимы. Насколько все было бы проще, если бы я не любил его. Провести несколько ночей в этом номере, но в одной постели, а потом распрощаться. Отпустить его в Коду. А самому вернуться домой…

И внезапно до меня доходит.

Мы в Коде затем, чтобы Зак мог определиться, хочет ли он сюда переехать. И если это случится, то я, наверное, никогда больше его не увижу. Мне приходится заставить себя дышать. Заставить свое сердце снова забиться. Как я смогу без него жить?

Есть, конечно, вероятность, что в итоге он решит не переезжать. Я ненадолго цепляюсь за эту мысль. Но что, если нет? Мы могли бы провести наши последние ночи здесь как любовники. Вместе. Но не выйдет ли так, что отпустить его после этого будет еще сложнее?

В конце концов, после долгих раздумий, я принимаю решение остаться в своей кровати. Лучше не портить то, что у нас есть, если нам осталось всего пара недель. Но отпускать его из своей жизни, отпускать навсегда, ни разу не поцеловав и не прикоснувшись, я тоже не собираюсь. Наша последняя ночь будет стоить того, чтобы ее запомнить.

Утром я просыпаюсь поздно. Как раз в момент, когда Зак возвращается в номер с пончиками и кофе. Родня Джареда может встретиться с ним только во второй половине дня, и потому мы, убивая время, все утро валяемся и смотрим по телеку «Челюсти», а потом встречаемся за обедом с Мэттом и Джаредом.

– В участке о тебе знают? – спрашивает Зак Мэтта.

– Да, я им рассказал.

– И как, были проблемы?

Он пожимает плечами.

– Поначалу были. Небольшие. Но теперь все нормально. Один из пожилых копов до сих пор со мной не общается, но это неважно. С остальными все ровно.

– А что местные жители? Представляю, как сложно быть геем в таком маленьком городке.

Джаред качает головой.

– Большинство относится к нам нормально. Я живу здесь всю жизнь – ну, кроме тех лет, что провел в колледже, – поэтому, думаю, люди уже привыкли. Не пойми меня неправильно – конечно, неделю-две о тебе будут болтать. Но потом успокоятся.

Обед заканчивается, и Мэтт говорит, что ему пора на работу.

– До завтра, – говорит он нам с Заком, после чего поворачивается к Джареду, но не целует его на прощание, а захватывает пригоршню его кудрей и слегка тянет за них, пока они улыбаются и смотрят друг другу в глаза. Контакт длится не больше секунды, но я успеваю заметить в этом небольшом жесте столько всего: страсть, нежность, любовь. Это настолько интимно, что мне приходится отвернуться.

Я так ненавижу их обоих в этот момент.

Глава 8

Зак…

После обеда мы отправились смотреть помещение – вместе с Джаредом, разумеется, а также с его братом Брайаном и женой Брайана Лиззи. Брайан был копией Джареда, только волосы у него были темнее, и стригся он явно чаще, чем раз в три года. К Лиззи – с ее улыбками, сияющими голубыми глазами и вьющимися светлыми волосами – невозможно было не проникнуться с первого взгляда. Еще мне сразу стало понятно, что за главную здесь – именно она, поскольку Брайан с Джаредом во всем полагались на ее мнение.

Помещение оказалось огромным, раза в два больше денверского, и светлым. Еще там была просторная задняя комната, кабинет, два туалета и чулан.

– То, что надо, – сказал Анжело. Но в том, как он это сказал, слышалось нечто похожее на разочарование. Когда я оглянулся на него, он отвернулся в сторону.

– Мы пытались сдать его или продать, но желающих так и не нашлось, – сказала мне Лиззи. – Помещение принадлежит нам, так что, пока оно простаивает, мы ничего не теряем. Но будем рады, если его займешь ты, Зак. Почему бы вам с Анжело не прийти к нам на ужин? Чтобы мы смогли все обсудить.