Менедем

Кто-то говорил, что высшее благо иметь все, чего желаешь; он [Менедем] возразил: «Нет, гораздо выше – желать того, что тебе и взаправду нужно».[1037]

Метродор Хиосский

Мы не знаем, знаем ли мы что-нибудь или ничего не знаем.[1038]

Парменид из Элеи

Мыслить и быть одно и то же.[1039]

Плотин

Любят все, но мучатся не в равной мере; есть такие, которые мучатся особенно. Их-то и называют любящими.[1040]

Посидоний из Апамеи

Один день образованного человека дольше самого долгого века невежды.[1041]

Править значит не властвовать, а исполнять обязанность.[1042]

Закон должен быть краток, чтобы невеждам легче было его усвоить. Он – как божественный голос свыше: приказывает, а не обсуждает.[1043]

Продик

Удвоенное желание есть страсть, удвоенная страсть становится безумием.[1044]

Из всех приправ самая лучшая – огонь.[1045]

Страбон

Единственный мудрец – это поэт.[1046]

Филодем из Гадары

Стихи если и приносят пользу, то не как стихи.[1047]

Слова «хорошо подражать Гомеру и ему подобным» (…) не позволяют считать хорошим само творчество Гомера и ему подобных, – ведь они-то не подражали сами себе![1048]

Филоксен

Самое вкусное мясо не похоже на мясо, а самая вкусная рыба не похожа на рыбу.[1049]

Фрасимах

Устанавливает (…) законы всякая власть в свою пользу.[1050]

Во всех государствах справедливостью считается (…) то, что пригодно существующей власти.[1051]

Справедливость (…) люди ценят из-за своей собственной неспособности творить несправедливость. (Главкон, развивающий у Платона взгляды Фрасимаха).[1052]

Эмпедокл

Акрагантяне едят так, словно завтра умрут, а дома строят так, словно будут жить вечно. (Акрагант – город в Сицилии, родина Эмпедокла).[1053]

Анонимные изречения. Пословицы

Собаки – это хозяйки.[1054]

Когда водой подавишься, чем запивать?[1055]

Ни читать, ни плавать не умеют.[1056]

Божьи не сразу трут жернова, но трут они мелко.[1057]

Жизни ничтожную часть успеваем прожить.[1058]

Многое может случиться меж чашей вина и устами. (Пословица, восходящая к одному из греческих мифов.)[1059]

Спартанцы

Агесилай II

Трудно быть одновременно и милосердным и рассудительным.[1060]

Жители Малой Азии – никуда не годные свободные граждане, но как рабы они превосходны.[1061]

Храбрость не имеет ценности, если с ней не сочетается справедливость; но если бы все были справедливыми, не было бы нужды в храбрости.[1062]

Получив в Олимпии нужный оракул от Зевса, он [Агесилай] по приказу эфоров должен был обратиться с тем же вопросом и к пифийскому оракулу; и он послал в Дельфы спросить так: «Подтверждает ли Феб [т. е. Аполлон] слова отца своего?»[1063]

Если Агесилай слышал, что кого-либо хвалят или порицают, он полагал, что не менее важно знать характер тех, кто говорит, чем тех, о ком судят.[1064]

Когда некий врач предписал ему [Агесилаю] тщательно разработанный курс лечения, выполнять который было очень трудно, царь воскликнул: «Клянусь богами, нигде не сказано, что мне непременно нужно жить и на все идти ради этого».[1065]

Агесилай особенно любил детей: дома, играя с маленькими в лошадки, он скакал на палочке. Когда за этим занятием его застал один из друзей, царь попросил его не рассказывать об этом никому, пока сам не станет отцом.[1066]