Журналисты разошлись, и Гамза с Саксом повезли миссис Гарвей в шахтерский городок. Может быть, митинг там запретят, но надо сделать все возможное.

Одним махом перескочив через последние две ступеньки, Еленка побежала на почту с телеграммами протеста, счастливая, что ей поручили это дело. Она вдруг поймала себя на том, что на обратном пути бежала напевая. «Дура, — сказала она себе, — думаешь, этим все спасено?» И все же она шла и по-детски мечтала, как было бы хорошо, если бы в американском посольстве получили сразу миллион телеграмм, так что в Праге не хватило бы почтальонов, чтобы доставить их. Вагон телеграмм, тонны телеграмм, — и так во всей Европе, во всем мире… Ах нет, все это делается только для самоуспокоения, чтобы доказать самим себе — что-то, мол, делается. Или все-таки это поможет?

Когда Елена пришла домой, мать отвернулась, пошла в другую комнату и стала с чем-то возиться — спиной к дочери.

Елена заметила это и подошла к ней — она хорошо знала мать.

— Мама, — сказала она просительно, потянув мать за рукав, — этим ты им не поможешь. Мама!

Нелла обернулась, крепко обняла дочь за шею и снова заплакала.

— Мама, — сказала Елена, — ну образумься же!

Но с матерью трудно было иметь дело. Не нравилась Елене такая чувствительность.

В Праге становилось все больше магазинов Казмара, со всех углов глядели на вас плакаты: американистые мужчины и французистые дамы. Даже с трамвайных вагонов реклама Казмара поучала и давала советы.

Вечером высоко над Вацлавской площадью, переливаясь неоновым светом, плыли вездесущие рекламы Казмара:

Любопытные читали, задрав головы. Реклама захватывала и увлекала даже безразличного. Пражане вдыхали «Яфету» вместе с копотью родной столицы. Не солнцевороты, не снег зимы и не сияние весны делали сезон, а «Яфета» и его витрины.

«Яфета» сопровождала граждан от колыбели до крематория. Без всякого преувеличения можно утверждать, что многие маленькие республиканцы обязаны своим появлением на свет «Яфете», ибо она придавала привлекательности женщинам, а энергичным мужчинам обеспечивала возможность найти выгодную службу.

Да, у Казмара был тогда правильный расчет: помните пресловутую распродажу, когда Анна Урбанова приехала с детьми в Прагу и нежданно-негаданно, не успев дойти до дому, что-то купила и чего-то лишилась (украденная корзинка так и не нашлась, хотя дедушка не раз справлялся в полиции; он с охотой ходил в присутственные места). Улецкий фабрикант решил тогда на свой страх и риск и вопреки мнению всех других членов союза промышленников: лучше убыток, чем затоваривание. И он объявил дешевую распродажу, снизил оплату труда и сбыл все свои запасы. Это был ловкий маневр, фирма завоевала популярность, единовременный убыток позднее был покрыт с лихвой, и сейчас Казмар выпускает и продает столько товара, что разбегаются глаза.

Ах, этот Казмар! Он невидим и вездесущ, нигде не обходится без него. Конкуренты честят Казмара на чем свет стоит и боятся его, как черт ладана, обвиняя в нечестной конкуренции. Сотни разорившихся портных кляли Казмара, пока он не заманил их и не приковал к своему конвейеру. Левая печать клеймит его рабовладельцем и плантатором, а министр финансов не может им нахвалиться: Казмар исправный и крупнейший налогоплательщик в республике. Казмар становится легендарным промышленником края, который до сих пор славился только верой в правду и набожностью, а не торговой инициативой. Об Улах, созданных Казмаром на пустом месте, рассказывают просто сказки.

Улы лежат в гористом крае, где кончаются плодородные равнины и начинается камень. Земля здесь бесплодна — она не кормит людей. Кругом камни и горы, поросшие мелким сосняком, маложивописные и недостаточно высокие, чтобы привлекать туристов. Жители этого края выгоняли стада на горные пастбища, сажали картошку на маленьких участках по косогорам, ограждая их камнями от оползней, варили сливовицу и ткали. Дед и отец Казмара занимались ткачеством на дому и носили свой товар к перекупщику в Драхов, в двенадцати часах ходьбы от Ул. Уже весной улецкие деревни пустели, половина жителей уходила в Австрию работать на свекловичных полях, нанималась чернорабочими на стройки, батрачила на уборке. Был это край бедного народа, добытчиков жалкого заработка. Двое-трое более предприимчивых скупали в округе гусей и резную посуду, запрягали в телеги поджарых, но бойких лошадок, похожих на цыганские, и ездили торговать до венгерской границы. В улецкой округе жилось трудно, и многие мужчины уехали по вербовке за океан. Улы оставались краем резчиков деревянной посуды, поденщиков, бродяг и переселенцев, пока Казмар не выстроил вдоль берега реки Улечки, которую он запрудил и расширил, свою «Америку».

В Улах, этом недавнем медвежьем углу, где ночной сторож в непогоду лез на башню и звонил в колокол, чтобы разогнать тучи (старожилы до сих пор помнят этот обычай), в этих Улах теперь сияет огнями небоскреб казмаровской конторы, а в ней трещат электрические счетные машины. Улы превратились в промышленный центр, в настоящую «Казмарию», где властвует фабрикант, который сам дал себе прозвище «Хозяин». В Праге покупатель видит только конечный результат, только рекламный блеск товаров в витринах, к которым, как обезьяны, сбегаются любопытные. А в Улах — там все производство, от веретена до иглы, все, что нужно «Яфете», и работа всех цехов синхронизирована с точностью швейцарских часов. Все есть у Казмара: прядильные цехи, производство искусственного шелка, ткацкие, красильные, аппретурные цехи, механизированные пошивочные, трикотажное производство, химическое отделение, опытная лаборатория, машиностроительные и монтажные мастерские, бумажное и картонажное производство, типография для рекламных изданий, рабочий поселок из стандартных домов, кирпичный завод, лесопилка. А Казмар все еще приобретает, скупает весь край, рубит лес, строит. Он вытеснил перекупщиков и посредников — к черту этих отсталых торгашей, из-за них только дорожают товары. Он сам теперь производит и сам продает, сам транспортирует товары и сам получает прибыль; потому-то нашу крону и назвали «кача»[28], что она должна побыстрей оборачиваться. Казмар был мастак в этом деле: чем больше годовой оборот капиталов, тем дешевле можно продавать товар.