Бесполезно! «В Соловецкую белую Русь» не пустит вездесущий Григорий Распутин.
Он изображён в поэме так, что все бульварные карикатуры, все пошлые старые газетные статейки кажутся ничтожным мусором перед этой зловещей, притягательной в своём духовном зле фигурой, выписанной клюевским пером. Психолог и маг, поэт в злобных и ироничных характеристиках царя и царицы, нечистый, пляшущий с дьявольским отродьем — Бафометом (явно привнесённым в поэму из книги Нилуса «Близ есть при дверех»), он, в жизни «православный искони» (именно это слышит от него Клюев), творит чёрную обедню на глазах потрясённого поэта.
И что рядом с подобной картиной сочинительство Арона Симановича, изображавшего Распутина игрушкой в руках еврейских банкиров, позднейшие грубые карикатуры Валентина Пикуля и Элема Климова?
Копыта коня замерли в воздухе, а на стогнах Петербурга стучат копыта омерзительного козла, кружащегося в дикой пляске с Распутиным.
И такую нечисть действительно грех не стереть с лица земли.
Видение дымящегося, сожжённого Распутина сопровождается видением покойников, съеденных раками да налимами (отсылка к пушкинскому «Утопленнику»), выходцев с того света… Последняя просьба Распутина — разбить мидийским крестом ледяную тюрьму — исполнена, даром что Григорий так и остался для Клюева «козлозадом», что «прободал живую печень России»…
Таков финал деяния Петрова… Таков финал диалога с Пушкиным. И в последней, неоконченной части снова возникает Настенька, Аринушкина дочка, любимая клюевская героиня, явление которой — знак Воскресения Святой Руси…
Впервые в литературе, не только в русской, но вообще в мировой литературе была явлена философия «людей от земли». Народ, самостоятельно создавший стройную систему знаний, идей, представлений о природе и мире и месте человека в нём, о своём предназначении и связи жизни отдельного человека со всем мироустройством, о взаимосвязи жизни людей с жизнью Мирового Космоса. Жизнь героев поэмы вплетена в жизнь всего мироздания и строится по непреложным законам. Народ осмысливает свою жизнь, смысл своего бытия по самым высоким критериям, при этом непременно стараясь им соответствовать. Он осознаёт всё сущее, сообразуясь со своим представлением о высшем смысле человеческой жизни. Герои поэмы живут и действуют в повседневности в соответствии с высшими духовными ценностями, заповеданными Богом, являя самоотверженность, великодушие, любовь к сущему в каждом своём поступке.
Бог есть Любовь. И любовью дышит каждое их слово, ею отмечен каждый их жест. Любовью к родным — близким и дальним, к природе, земле, небу — любовью ко всему миру и к его Творцу.
Клюев явил стройную прекрасную систему идей и ценностей, знаний о природе и мироздании, разработанную самим народом, показал, что народ, создавший свою философию, живёт в строгом соответствии с ней. Люди-труженики согласуют свою жизнь во всех её проявлениях (от строительства храма до пошива одежды) с открытыми ими закономерностями Божественного устройства Вселенной и Земли как её части.
Даже в гениальной «Песни о Гайавате» Лонгфелло сосредоточил своё внимание на описании культуры и быта героев, а не на том, как они осмысливают своё предназначение. Даже Пушкин в том же «Евгении Онегине» не попытался передать философии блестяще описанного им дворянского общества, высшего света.
Клюев открыл глаза миру на то, что народ способен не только создавать материальную и духовную культуру, но самостоятельно осмыслить своё бытиё и мироздание в целом, сформировать своё отношение к любому объекту или субъекту природы и общества. И народная философия — философия более высокого порядка, чем философские доктрины специалистов, ибо она абсолютно жизненна и сопряжена с глубинными процессами Духа и Космоса.
«То, для чего я родился». Эти слова Клюева передал мне Анатолий Яр-Кравченко, когда говорил о «Песни». Неудивительно, что Николай горько печалился впоследствии от сознания того, что не имеет возможности завершить главный труд своей жизни.
«Песнь о Великой Матери» Клюев писал на протяжении двух лет и в вятской деревне Потрепухино, и в Сочи, куда выезжал в дом отдыха по путёвке Литфонда, будучи уже признанным инвалидом второй группы. Время работы над поэмой совпало с началом новой революции — революции в русской деревне.
Революция эта называлась коллективизацией. И как всякая революция — она включала в себя разнонаправленные потоки, проявления воли государственной власти, воли неуправляемой стихии и дикой кровавой самодеятельности на отдельно взятых участках.
Цель была вполне благородная: выйти из «хлебного кризиса», многократно описанного — «передышка» в виде нэпа уже никак не могла соответствовать новым условиям, страна фактически переходила на военное положение, с 1927-го каждый год ждали начала военных действий. Вовлечь в нормальную жизнь большинство «экономически неэффективных» крестьян — в том состоянии, в каком находилось сельское хозяйство, «экономически эффективными» в деревне могли быть лишь немногие, преимущественно пользовавшиеся наёмным трудом. Наконец, сломать сложившуюся систему социального расслоения в деревне.
В ноябре 1929 года пленум ЦК ВКП(б) объявил о «грядущей ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации». Важно подчеркнуть — «как класса». Никто не объявлял поначалу, что кулаков будут ликвидировать, как людей.
Была образована комиссия политбюро ЦК ВКП(б) под руководством наркома земледелия (ничего в нём не смыслившего) Я. А. Яковлева (Эпштейна). В неё вошли секретари партийных организаций разных крайкомов: А. Андреев, М. Хатаевич (объяснявший в 1933 году: «Понадобился голод, чтобы показать им, кто здесь хозяин. Это стоило миллионов жизней, но мы выиграли»), Б. Шеболдаев, Ф. Голощёкин, И. Варейкис, К. Бауман, а также генеральный секретарь ЦК КП(б) Украины С. Косиор. Это и были подлинные «герои» начинающейся революции. К началу Великой Отечественной из них остался в живых и на свободе лишь один — А. Андреев. Все остальные получили своё, заработанное по справедливости.
Восемнадцатого декабря комиссия утвердила проект о раскулачивании. 5 января 1930 года политбюро утвердило проект постановления ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», а 30 января того же года было принято постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районе сплошной коллективизации».
Даже если учесть все привходящие обстоятельства и насущную жизненную необходимость создания колхозов, всё преимущество которых быстро поняла не только крестьянская беднота, но и многие середняки — темпы происходящего поначалу кажутся совершенно дикими. Однако они перестают такими казаться, если вспомнить о крахе Нью-Йоркской биржи и начале Великой депрессии. Кризис, охвативший весь западный мир, представился мощным трамплином для индустриализации в стране с полностью национализированной промышленностью и плановой экономикой.
Так оно в конце концов и получилось. Мощнейший рывок произошёл. Только это не тот случай, когда победителей не судят. Уже 2 марта в «Правде» появилась статья Сталина «Головокружение от успехов», а 14 марта ЦК ВКП(б) принял постановление «О борьбе с искривлениями линии партии в колхозном движении», в котором, в частности, говорилось: «Если бы не были тогда немедленно приняты меры против искривлений партлинии, мы имели бы теперь широкую волну повстанческих крестьянских выступлений, добрая половина наших „низовых“ работников была бы перебита крестьянами, был бы сорван сев, было бы подорвано колхозное строительство и было бы поставлено под угрозу наше внутреннее и внешнее положение».