Прощаться было нелегко. Но и остаться мы не могли. Дэннер поглядывал на утреннее небо, ища в облаках молоденький серп убывающей луны. До следующего кошмара у него еще оставалось время. У нас всех.

Я не стала забираться в кабину, только отправила туда Нэйси и Даклера, а сама уселась сверху. Дэннер устроился рядом и обнял меня за плечи.

— Трогай, Ярополк! – сказал он. И танк послушно запустил двигатель.

— Возвращайтесь скорее! – Лаура прыгала и махала нам рукой, а Джанджи – так и всеми двумя.

— Мы будем вас ждать! – крикнула Майя. – Очень-очень ждать!

В какой-то момент на меня вдруг навалилась паника – захотелось остановить набирающий скорость танк, бежать назад, обнять друзей и никогда, никогда не оставлять их. В какой-то момент охватило чувство, что я никогда больше их не увижу…

Но Дэннер крепко сжал мое плечо. Он понял. И я поняла: назад дороги нет. Среди прочего капитан патрульной службы, сам того не подозревая, научил меня одной очень важной вещи: всегда держать слово, следовать своим решениям и не оглядываться назад.

Только вперед.

Потому что только так человек остается человеком: глядя вперед. И не останавливаясь на месте.

Прощай, Город посреди леса.

Хотя, что это я говорю! Не прощай. До свидания, Город.

До встречи.

Эпилог.

Артемис

Болело все.

Я очнулся где-то, по всей видимости, в лесу, да еще близ реки, а неподалеку смутно темнели какие-то развалины, и шел дождь. Вывод о реке я сделал по воздуху – откуда-то сбоку веял свежий ветерок.

Я зашевелился, приподнимаясь, и на землю с моей задницы скользнула чья-то штормовка, по всей видимости, мужская, но явно не моя, хотя это меня, как раз таки, мало беспокоило – болело все. И плевать, что я об этом уже говорил.

— Ты очнулся?

Рыжая лисица-оборотень сидела рядом, обхватив руками колени и шмыгая носом. Дождь поливал смуглые обнаженные плечи, едва прикрытые остатками рубашки, вода стекала струйками с рыжих волос, и девка непроизвольно морщилась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ничего не помню, – признался я. – Ты бы куртку сама надела, что ли. Как я здесь оказался?

Рыжая снова шмыгнула. Покосилась на меня.

— Мне почем знать. Я нашла тебя здесь, а как ты здесь оказался – не имею ни малейшего представления.

— А чего ты тут сидишь? – поинтересовался я. Рыжая удивилась.

— Как – чего? Жду, когда ты очнешься.

— Очнулся.

— Я вижу.

Я вздохнул и задумчиво почесал затылок. Ничего не помню. Помню только коллектор – а дальше как в тумане все. Ладно, как бы то ни было, надо идти.

— Пошли, что ли. – Я поднялся и, мимоходом, накинул на плечи рыжей штормовку. Пускай хотя бы погреется немного, ничего, что мокрая. Все лучше, чем лохмотья.

— А куда? – Она от тяжести куртки аж присела. Ох, и мелкая, мешок костей – стакан крови. Кошмар просто.

— А я не знаю. Куда-нибудь. В Город, наверное.

— Город разрушен.

Я даже споткнулся.

— Кем?!..

Рыжая зябко обхватила себя за плечи.

— Извини, – сказала она, – пока я убегала, мне было как-то недосуг их спросить, кто они такие.

— Ну, дела…

От такой новости у меня даже голова закружилась, и я присел на камень. Хотелось спросить про друзей, про Дэннера и Обреза, про Лидию, Кондора – живы ли. Но я молчал, потому что, откуда рыжей знать, что с ними стало. Молчал и ковырял носком землю. И что теперь делать?..

И тут зашуршали ветки, и на нашу полянку вышел Джонни Обрез. Рыжая проворно спряталась мне за спину.

— Ну и ливень, – сходу принялся ворчать Веррет. – И вы до нитки вымокли? Заметили, кстати, что он какой-то неправильно прозрачный?

— Не обратил бы внимания, если бы вы не сказали, товарищ капитан, – покосился я.

Следом за Обрезом, спотыкаясь, явилась Лесли Баррет. Капитан Полбутылки уселся рядом.

— Да не шугайся, рыжая, – сказал он. – Я вот, чего никак понять не могу: как мы здесь оказались?

— Понятия не имею, – ввернула Эндра. Лично я очнулась в лесу. Ни ран, ни оборотничества. Странно, правда?

— Мы тоже, – Лесли шмыгнула носом. Кстати, кто-нибудь видел раньше это озеро?

Озерцо было маленькое и абсолютно круглое, словно зеркальце. Вода в нем, синяя-синяя, казалась рябым от дождя стеклом. По периметру озера росли странные ярко-оранжевые мелкие цветочки, будто угольки. Дно не просматривалось.

— Откуда мне знать, в лесу все меняется…

Кто-то зашевелился в цветах, очень знакомо выматерился – и я моментально узнал Лидию. Чертовщина какая-то, честное слово. Может, я надрался и теперь смотрю пьяный сон? Очень на то похоже.

— Лидия, ты откуда?

— Ничего… – Она схватилась за голову. – Ничего не помню…

— Какое совпадение! Мы тоже ничего не помним, – живо согласился Обрез.

— Ну, знаете, это уже слишком. – Лаэрри выковыривала из волос мелкие веточки.

Дождь припустил с новой силой.

— А вы слышали взрыв? – спросила Лидия.

— Надеюсь, не в городе рвануло.

— Нет, у Черты.

— Черта?.. – Обрез, казалось, задумался, будто вспоминая. Наконец, вздохнул: – Нет, не помню. Хоть убейте.

— А вы в меня больше стрелять не будете? – осторожно поинтересовалась рыжая.

— Ну, ты ж, оказывается, никакой не оборотень. – Я критически оглядел ее. – Ты уж прости меня, чего там.

— Проехали, – согласилась Эндра. – Хорошо, что мы живы. Это главное.

— Конечно, живы. – Обрез поднялся и потянулся. – Главные герои не умирают. Ладно, пошли уже отсюда.

— Куда? – спросила рыжая.

— Домой. Или у тебя есть другие варианты?

Эндра загрустила.

— А я… а мне некуда идти.

— У меня поживешь, – предложила Лидия. – Тебе, кажется, не привыкать. Будешь помогать мне в баре. Идет?

Рыжая распахнула глаза.

— Вы… пра-авда?.. У меня будет работа! – И она кинулась Лидии на шею. Ой, опять эти бабские нежности… Лидии, правда, детей не хватает.

Плюнув на них на всех, я первым направился в сторону Города. Надо хорошенько выпить и отогреться в ванне. Срочно.

Заметки

[

←1

]

Скорее всего, Дэннер имеет в виду роман Сергея Лукьяенко «Ночной Дозор».

[

←2

]

Иск. «Есть ли у вас план, мистер Фикс? Есть ли у меня план? Да у меня целый мешок отличнейшего плана!» (м/ф «Вокруг света за 80 дней»)

[

←3

]

С. Михалков, «А что у вас?»

[

←4

]

^* Аретейни использует систему исчисления принятую в США; калибр 45 приблизительно соответствует русскому 12-му.

[

←5

]

Иск. Когда нацисты пришли за коммунистами,

я оставался безмолвным.

Я не был коммунистом.

Когда они сажали социал-демократов,

я промолчал.

Я не был социал-демократом.

Когда они пришли за членами профсоюза,

я не стал протестовать.

Я не был членом профсоюза.

Когда они пришли за евреями,

я не возмутился.

Я не был евреем.

Когда пришли за мной,

не осталось никого, кто бы заступился за меня. (Мартин Нимёллер)