Мы подошли к машинам. Я посмотрел в сторону ворот. За оградой стояла блондинка в ярко-зеленом пальто с поясом.

– Это Маргарет? – спросил я. Дорин кивнула.

Я внимательнее посмотрел на женщину. Она не двигалась. Дорин забралась в машину.

– Я сейчас, – сказал я и окликнул барменов, которые шли к своей машине. – Подождите, пожалуйста.

Они переглянулись. Старший посмотрел на часы и кивнул. Я пошел к воротам. Маргарет стояла на том же месте. Она оказалась довольно привлекательной. Единственным ее недостатком было то, что она была похожа именно на то, чем являлась: дешевой певичкой.

– Кажется, ты утверждала, что не придешь, – сказал я.

– Я передумала, – заявила она.

Сквозь акцент уроженки севера в ее речи довольно хорошо слышался лондонский выговор.

– Я рад, – сказал я. – Я хочу поговорить с тобой.

– О чем?

– О Дорин, – солгал я.

Она устремила взгляд на ожидающие машины.

– Все… все прошло хорошо? – спросила она.

– Отлично. Организовано идеально. Спасибо.

Ее глаза были влажными – но глаза подобных женщин всегда блестят.

– Я хочу поговорить с тобой, – повторил я. Она продолжала смотреть на машины.

– Как Дорин?

– А что ты ожидала? – спросил я. – Она знает о тебе и Фрэнке?

Маргарет улыбнулась. Ее улыбка означала, что она считает, будто я кое-что недопонимаю.

– Знала. А почему бы нет?

– Ну тогда поехали с нами. Прямо сейчас. Дорин нужна поддержка, а от меня проку мало.

Она покачала головой.

– Не могу, – сказала она, – и не проси.

– Тогда когда? Я тут должен кое-что уладить до отъезда. Позже сможешь?

– Нет, – ответила она.

– А завтра?

Она подняла на меня глаза.

– Ладно, – согласилась она. – Завтра утром. В «Сесиле» в двенадцать.

– Там, где работал Фрэнк, – уточнил я.

– Я знаю, – сказала она. – Я выбрала это место, потому что мужу слишком далеко идти туда от дома.

– Договорились, – сказал я. – До завтра.

Она повернулась и пошла прочь.

Я минуту наблюдал за ней, потом вернулся на кладбище.

Я отпер дверь. Дорин прошла в дом, за ней проследовали бармены. В холле Дорин сняла шляпку.

– Проходите, – обратился я к незнакомцам. – Я подойду через минуту.

Я поднялся наверх и достал из сумки имбирный эль и две бутылки виски. Когда я спустился вниз, Дорин чем-то занималась на кухне, а бармены стояли перед камином.

– Это подойдет? – спросил я, поднимая руку с бутылкой.

– О конечно, – ответил старший, – большое спасибо.

– Ага, – сказал младший.

Они старались выглядеть при исполнении и в то же время благодарными.

Я прошел на кухню. Дорин готовила чай.

– Дорин, дорогая, – сказал я, – где здесь стаканы?

Она указала на буфет. Я вынул стаканы и принялся разливать виски.

– Сколько они тут будут сидеть? – спросила она.

– Не знаю, дорогая, – ответил я. – Недолго.

Я открыл бутылку с имбирным элем и налил воды в небольшой кувшинчик.

– Выпьешь с нами? – спросил я. – Тебе пойдет на пользу.

Дорин пристально посмотрела на бутылку, потом налила себе виски и выпила его залпом, не разбавляя. При этом она скривилась, потом уставилась на дно стакана.

Я отнес три стакана в гостиную.

– Воды или эля? – предложил я. Старший захотел эля, а младший – воды.

Я вернулся на кухню. Дорин уже успела выпить вторую порцию.

– Ты присоединишься к нам? – спросил я.

Она помотала головой. Я положил руку ей на плечо.

– Устраивайся поудобнее, – сказал я. – Займись чем-нибудь приятным.

Я вернулся в гостиную, поставил бутылку с элем и кувшин с водой на журнальный столик перед диваном.

– Прошу, – пригласил я. Бармены приготовили себе выпивку.

– За тех, кто не с нами, – провозгласил я.

– За тех, кто не с нами, – повторили они. Мы выпили.

Как выяснилось, старшего звали Эдди Эпплайрд. Его длинные курчавые черные волосы были зачесаны назад, начавшие уже седеть длинные бачки тянулись вдоль обеих щек и напоминали заплатки. У него были искусственные зубы, которые были плохо подогнаны. И он был местным.

Младшего звали Кейт Лейси. У него были лицо и тело юного футболиста: лицо – плоское, а тело – сбитое и крепкое. Его светлые волосы завивались бы, если бы он не стриг их «ежиком». На безымянном пальце левой руки красовалось золотое кольцо. Родом он был из Ливерпуля.

Я снова наполнил стаканы.

– Итак, – сказал я, – мне хотелось бы поблагодарить вас за то, что пришли.

– Не благодарите нас, мистер Картер, – сказал Эдди. – Фрэнк был отличным парнем.

– И то верно, – поддакнул Кейт.

– Одним из лучших, – добавил Эдди.

– Вы давно знали его? – поинтересовался я.

– Я? – переспросил Эдди. – Мы познакомились, когда работали в мужском клубе в Лингхолме. Это было – дай бог памяти – пять, нет, шесть лет назад. Мы сразу подружились. Через год я уволился, пошел в «Корону и якорь», но мы все равно продолжали видеться по субботам. Он тоже сменил работу, мы оба работали недалеко от стадиона и обычно встречались в половине четвертого, после того как подгребали все на рабочем месте. Мы брали по паре кусков горячего пирога и устраивались на стадионе. Конечно, мы опаздывали к началу матча на полчаса, но все равно ходили. Мы не пропустили ни одной игры, даже когда они опустились до третьего места.

– Да, – сказал я, – Фрэнк любил футбол. В детстве он всегда ходил на матчи.

– Я даже не поверил, когда услышал, – сказал Кейт. – Я имею в виду, я страшно удивился, когда он не появился к вечерней смене – Фрэнк всегда был пунктуальным, приходил первым. И пил только полстакана – ну, вы понимаете. Он всегда говорил, что оставляет машину, когда хочет выпить, чтобы получить удовольствие.

– Я знаю, – сказал я. – Фрэнк всегда был осторожен.

Повисло молчание.

– До сих пор не верится, – сказал Кейт.

Мы выпили, и я пустил бутылку по кругу.

– Все любили Фрэнка, – сказал Эдди.

Опять наступило молчание.

– Он много хорошего рассказывал о вас, мистер Картер, – сказал Кейт. – Всегда говорил, что восхищается вами, тем, как хорошо у вас идут дела.

Фрэнк действительно так говорил обо мне окружающим. Возможно, он даже так считал.

– Забавная штука получается, – сказал Эдди. – Знаешь парня шесть лет, видишь его тихим и уравновешенным – ни драк, ни пьянок, и вдруг он срывается с катушек, выпивает целую бутылку виски, садится за руль, начинает гнать во весь опор, срывается в карьер и заканчивает свой путь в трех футах от воды. Все это, понимаете ли, как-то неправильно, чертовски неправильно. – Он залпом опустошил свой стакан. – Такого не должно было случиться. С кем угодно, только не с Фрэнком. Он же был одним из лучших.

Его глаза стали наполняться слезами. Он сунул в рот сигарету, я налил ему еще виски. Он никак не мог найти спички, и я дал ему прикурить.

– Спасибо, – сдавленным голосом проговорил он. Неважно, что именно вызвало у Эдди такие бурные эмоции – виски или неподдельная скорбь по Фрэнку, – главное, что в настоящий момент он искренне верил в свои слова.

Некоторое время все молчали, наконец я сказал:

– А вам не кажется, что все это он сделал нарочно?

Оба удивленно посмотрели на меня.

– Что? Покончил с собой? – спросил Кейт.

Я промолчал.

Кейт на секунду отвернулся, потом снова посмотрел на меня, на этот раз с какой-то странной полуулыбкой.

– Нет, – уверенно проговорил он. – Чтобы Фрэнк? Покончил с собой? Да вы что!

Я продолжал наблюдать за ним. Полуулыбка исчезла, и на его лице появилось недоверчивое выражение.

– А зачем?

– Это-то мне и интересно, – сказал я.

– Да ладно, – махнул он рукой. – Фрэнк был… он… был… я имею в виду, он был не из тех, кто ввязывается в какую-нибудь дрянь, ну, лезет туда, откуда нет выхода. У него не было проблем, я знаю. Я хочу сказать, я бы знал. Черт, мы же работали вместе, виделись каждый день в течение последнего года. Это вылезло бы наружу.