-Эдак, они, молодой человек, нас всех пересажают.

   Я повернулся, ко мне подсел один из трёх одетых в дорогие пиджаки мужиков. Видно он хотел о чём то поговорить, не знаю почему выбрал именно меня, может я показался ему слишком крутым и он хотел стать моим другом?

   -Тех, кого надо в основном и сажают.

   -Ну, не всех.

   -Всех. - я своим равнодушным тоном, как отрезал, и не знаю где я так научился. Хотя в последнее время столько пришлось пройти...

   -Ладно, хорошо всех, - мужик поспешно согласился, - вы ведь из президентского полка? Я слышал, потому что нас как раз в эту камеру переводили, в другой били.

   -Что хотел? - наверно вопрос был даже чрезмеру резок, но меня поведение мужика даже забавляло.

   -Поговорить, просто поговорить. Слушай, что там с президентом, его не убили, и что там вообще творится?

   -Не знаю, мы всё время в казарме сидели, - я решил немного оттаять, - потом нас повели одно здание штурмовать, там я со своими поссорился и отстал.

   -Они всю Москву захватили, да?

   -Да всю. И, похоже, страну всю, и вообще мы все теперь в другом мире живём.

   -Жаль.

   -А мне нет, видишь всех присутствующих здесь уродов.

   Уроды искоса на меня посмотрели, но предпочли не заметить эту фразу. Мой непомерно крутой нрав уже успел себя проявить, а собраться в нормальные стаи они ещё не успели, проверять меня опять никому не хотелось, и потом, вдруг я паханом стану, что со мной ссориться?

   -Вижу.

   -Старая власть этих здесь собрать не смогла, а новая смогла, и избавится от них. Раньше они свинячили в три горла везде, и ни одному менту до них дела не было, а ты посмотри на улицу сейчас, постоянно новых ведут.

   -А мы при чём?

   -И мы тоже не сахар, я дезертир, ты, да что ты, тоже наверно что то натворил.

   -Выбираться из этой страны надо, здесь скоро такое начнётся, раньше то было... А теперь хоть вешайся.

   -Кому надо?

   -Всем нам, ты не понимаешь. И тебе и нам, а мы с тобой потом рассчитаемся.

   -Я то понимаю, а почему именно со мной?

   -Ты крутой, сразу видно, а нам помощь нужна. Потом, в президентский полк кого попало не берут, там психологический отбор и всё такое.

   -Тем двоим тоже?

   -Да и им, хочешь, мы с тобой контракт заключим, всё как надо оформим, будешь нашим наёмником, бежать поможешь, мы тебе потом скажем, - он сделал паузу - двадцать пять тысяч долларов заплатим.

   -Я подумаю.

   Так мы и просидели с мужиками до вечера, делать мне всё равно было нечего, сидеть скучно. А эти вроде образованные продавцы родины были. Они сразу выехать не успели, надеялись революция припозднится, все средства свои в швейцарский банк, или куда там ещё надо было, перевести не успели. У них тут ещё миллионы оставались, но что уж теперь поделаешь? Но и там уже много, лишь бы им кто-нибудь помог отсюда живыми выбраться, без охраны то они уже давно по улицам не ездили, что с ними будет. Вот и искали себе в помощь хоть кого-нибудь, лишь бы не совсем отмороженного. А если я их довезу живыми до любой Европейской страны, они мне уже и пятьсот тысяч евро готовы заплатить будут. Ну что мне терять было, согласился конечно, терять пока нечего, а так вдруг как-нибудь само собой всё получится, глядишь и Женьке новую дачу на южном побережье Франции куплю, а то и здесь всё образуется. Хотя Женьке, или может быть всё же Веерке? Даже не знаю, но пока что рано об этом, я сам то пока сижу в тюрьме, и жду когда моим тюремщикам станет известно, какой я бессовестный негодяй и убийца.

   За мной пришли вечером, просто открыли дверь и позвали по имени и фамилии, по моей новой конечно. На меня тут же надели наручники и подвели к тому писарю, мимо которого проводили ещё днём.

   -Ну что, вот и разобрались Николай Станков. Приказано, срочно, под охраной доставить в Кремль, для суда, и чего то там ещё.

   У меня даже ноги стали ватными, одно дело когда сидишь в такой неразберихе и надеешься, что на заявление о тебе отреагируют через два месяца, когда уже поздно будет, и ты ноги сделаешь из страны, и вообще уже богатым станешь. Совсем другое дело узнать, что кто-то в маленьком, именно твоём кусочке неразберихи разобрался, и именно в твоём деле, да не до конца, и тебя сейчас такого хорошего поведут расстреливать, а то и на что-нибудь похуже.

   -Да я ж не виноват ни в чём.

   -Ничего не знаю, на суде всё скажешь.

   Меня подняли за руки и повели. Влип блин, надо было сразу всё постараться этому комиссару объяснить, когда он сам хотел слушать, наверняка бы поверил, хоть проверил, нашли бы ту изнасилованную секретаршу, разобрались. Ну, самое страшное, впаяли бы сколько нибудь лет лишения свободы за глупость и всё, да и то не факт. Теперь вот ведут и не слушают, остаётся только надеяться, что смогу сбежать. Тем не менее, сбежать мне не удалось, вели меня в Кремль четверо, руки были связаны, держали постоянно. Я пробовал раза два рвануться, но не тут то было, даже вырваться не получилось, только по башке пару раз получил.

   До кремля мы шли минут сорок, не слишком до него отсюда далеко было. После неудачных попыток сбежать, я решил пока смириться с судьбой и идти прощаться с жизнью. Дышать осенним воздухом, дивиться на то, что трупы с улиц всё-таки убрали, и вроде запахло наконец весной. Только уж после больно холодной и кровавой зимы, зато пока я шёл, впервые за долгие годы не наткнулся ни на одну бойцовскую собаку без намордника, и ни на одного пьяного или трезвого отморозка, везде мотались патрули. С другой стороны это же Москва, а что твориться где-нибудь в Самарских переулках, кто знает? Может быть в десять раз хуже чем раньше было?

   В воротах Кремля проверили наши документы, конвоиры крикнули, что опасного государственного преступника ведут, меня впустили, а мои спутники убрались восвояси. После непродолжительного пути по двору и каким-то коридорам, провели в какое-то подобие тюрьмы. Один из охранников открыл клетку.

   -И долго мне тут в этой дыре сидеть?

   -Да кто тебя знает? До суда естественно, а это уж зависит не от нас. Как понадобишься, вспомнят.

   -Жаль.

   Меня молча втолкнули в камеру, закрыли и ушли. Я осмотрелся, клетка самая натуральная, древняя, лет сто наверно, и замок как в сказке, навесной. Сиденье, старая не крашенная серая деревянная лавка. Свет сюда просачивается из маленького открытого зарешечённого окошка моей клетки. Можно даже подтянуться наверх к прутьям, просунуть между ними руку поймать капельку начинавшегося на улице дождя, посмотреть на серое унылое облачное небо и стоящих на посту около выхода из ворот десяти солдат.

   Я какое-то время повисел на руках, посмотрел на улицу, потом сел и стал сидеть и думать о своей жизни. О том, что я делал не так, почему всё так тупо сложилось. Почему у меня ничего не получилось с Веркой, и зачем она вообще ходила на теннис. Почему ничего не получилось с другими, у всех же получается, а у меня нет, пришёл к выводу что и получается наверно не у всех. Просто кому-то везёт, кому-то нет, кто-то сразу после первой ломается, спивается, или просто становится обычным ничтожеством, а кто то идёт по жизни, мучается пытается бороться, хоть и бес толку. Вот я боролся, боролся, как мог, и что получил? А кто-то с кем попало, с кем успел, и в итоге всех девчонок под себя, и таких как Верка и плохих. Вообще, во всех моих бедах, проблемах других людей которых я знал, виновато государство, построившее на своей земле просто царство зла какое-то. Всё же страной должны править не толстосумы, а умные патриоты, иначе никак, глупые сами бед натворят, а толстосумам плевать на всё. Вот и докатились, и я докатился, слишком часто не уступал, гнул свою линию, или наоборот уходил без боя, когда запросто мог победить, как тогда с Ленкой в полёте. Всё же жить только по принципам нельзя, необходимо ещё иногда думать о последствиях своих принципов. С другой стороны, если бы все жили по принципам, я бы сейчас тут не сидел и не ждал, когда за мной придут. Меж тем сидеть было не приятно, с одной стороны не хотелось проспать возможно последние минуты жизни, с другой последние несколько суток выспаться нормально мне всё не давали. Осталось только на всё плюнуть пристроится посреди лавки, стараясь не дотрагиваться до мокрой стенки, и заснуть.