Сказанное выше в полной мере относилось и к участникам партизанского движения. Партизаны имели точно такие же солдатские книжки, что и солдаты на фронте. Они хранились в строевой части Штаба партизанского движения. Приказами штабов отряды вводились в боевые действия и выводились из них, и система учета движения личного состава была во всем аналогична той, что имела место в регулярной армии. Исключений в то время быть не могло ни для одной из категорий военнослужащих. В данном же случае мы видим очевидное отклонение от общепринятого порядка оформления документов, допущенное Золотаревым явно с ведома работника отдела кадров.

Немного больше информации о воинском пути Семена сообщает его наградной лист, размещенный на сайте «Подвиг народа». Из этого документа, подготовленного уже в самом конце войны и утвержденного Военным Советом 70-й армии 15 мая 1945 г., мы можем узнать следующее: «(Золотарев) Участвовал в боях на Донском и Сталинградском фронтах, при освобождении западных областей Белоруссии. При вторжении в Восточную Пруссию и Померанию — в составе 3-го гвардейского Гродненского кавалерийского корпуса 2-го Белорусского фронта в январе, феврале и марте 1945 г.». В том же наградном листе кратко упоминается, что Золотарев был награжден медалью «За оборону Сталинграда». А 15 мая 1945 г. за проявленные в ночь с 21 на 22 апреля мужество и героизм Семен получил орден Красной Звезды.

На тот момент Золотарев служил уже в 13-м моторизованном понтонно-мостовом ордена Александра Невского полку. Данный полк не имел ни малейшего отношения к упомянутому 3-му гвардейскому кавкорпусу — это известно совершенно точно, поскольку 13-й моторизованный понтонно-мостовой полк входил в состав Действующей армии очень недолго, чуть больше месяца — с 5 апреля по 9 мая 1945 г. Об этом сообщает самый надежный источник, какой только можно вообразить — Приложение к Директиве Генерального штаба от 18 января 1960 г. № 170023 под несколько неудобоваримым названием «Перечень № 16 (Полков связи, инженерных, саперных, понтонно-мостовых, железнодорожных, дорожно-эксплуатационных, автомобильных, автотранспортных и др. отдельных полков, входивших в состав Действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—45 гг.)»… Таким образом, и наградной лист не очень-то проливает свет на военное прошлое Семена Александровича, из него мы лишь узнаем, что встретил он победный 1945 г. в 3-м гвардейском кавкорпусе, а в апреле очутился почему-то в 13-м ордена Александра Невского моторизованном понтонно-мостовом полку, для которого, кстати, участие в боевых действиях фактически закончилось 3 мая с выходом 70-й армии к побережью Балтийского моря в районе Висмар-Штеттин. Но это так, к слову. Вернемся же пока к дальнейшему рассмотрению автобиографии Семена Алексеевича.

Из все той же автобиографии нам известно, что Золотарев стал кандидатом в члены ВКП(б) в сентябре 1944 г., проходя службу в рядах 48-й армии 2-го Белорусского фронта. А вот с момента расформирования Сталинградского фронта 31 декабря 1942 г. до вступления в партию в послужном списке Семена странный пробел. И немалый — в 20 месяцев! Пробел тем более необъяснимый, что строевые части штабов достаточно скрупулезно описывали фронтовой путь подчиненного личного состава — любой читатель может составить об этом собственное мнение, посмотрев наградные листы военнослужащих на сайте «Подвиг народа». И какова же судьба Семена Золотарева в составе соединений 2-го Белорусского фронта на завершающем этапе войны? Сначала Золотарев тянет солдатскую лямку в 48-й армии (конец сентября — декабрь 1944 г.), затем в 3-м гвардейском кавкорпусе (январь — март 1945 г.), а уже после этого — в рядах доблестной 70-й армии (апрель — май 1945 г.). Он крутится внутри 2-го Белорусского фронта буквально как юла, каждые три месяца отбывая к новому месту службы. Не вызывает вопросов, когда штаб перебрасывает с место на место крупного военачальника — генерал или маршал должен быть там, где его опыт наиболее востребован. Но обычный старший сержант, командир отделения, ценности для армии не представляет — таких сержантов миллионы. Никто не станет устраивать подобные ротации на фронте, где строевые части воюющих соединений и без того перегружены работой, поскольку непрерывно идет вал информации, требующей отражения в документах: кто-то из военнослужащих убит, кто-то ранен, но остался в армейском госпитале, а кого-то после ранения направили в эвакогоспиталь и дальше в тыл, с исключением из списков части, кто-то вообще пропал без вести… и все это надо отразить в формуляре и личном деле и переслать документы в зависимости от судьбы военнослужащего либо по новому месту учета либо в архив. В такой обстановке думать о переводе какого-то сержанта из одного соединения в другое никто даже и не станет — на это нет ни сил, ни времени. Да и целесообразности в этом тоже нет ни малейшей. Но… все сказанное верно только при одном условии — если мы имеем в виду обычного сержанта, самого что ни на есть заурядного. Поскольку Золотарева чья-то невидимая рука заботливо переводила из одного соединения в другое каждые три месяца, можно сказать со стопроцентной уверенностью, что Семен Алексеевич был далеко не простым старшим сержантом. Было в нем нечто такое, что делало его в глазах начальства человеком особым. Причем речь идет о начальстве очень высоком — уровня штаба фронта, поскольку Золотарев спокойно перемещался между соединениями фронтового подчинения, но при этом за пределы 2-го Белорусского фронта не выходил.

Не будем пока делать поспешных выводов, а просто запомним отмеченную странность — через некоторое время нам придется к ней вернуться.

Пока же продолжим изучение автобиографии Семена Александровича. Странности в этом документе отнюдь не исчерпываются невнятным описанием воинской службы. Семен Золотарев в своей автобиографии упомянул о четырех правительственных наградах, полученных, если следовать смыслу текста, за участие в боевых действиях. Чтобы сразу внести ясность, сообщим, что Золотарев был награжден орденом Красной Звезды и тремя медалями — «За оборону Сталинграда», «За взятие Кенигсберга» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне». Однако он не перечислил эти награды, не указал их номера (в случае с орденом) или номера наградных удостоверений (для медалей). Подобное умолчание в то время представлялось совершенно недопустимым в документах такого рода. Не следует забывать, что Золотарев обучался в Минске, в столице республики, где хватало пресловутого «бандподполья», как националистического, так и уголовного. Разного рода «ряженые» преступники выдавали себя за военнослужащих, пытаясь легализоваться, использовали чужие документы, в том числе и наградные удостоверения. Документ, подтверждающий факт награждения, является важным элементом успешной легализации — это одна из аксиом конспирации. Кадровые службы проводили проверки соответствия номеров медалей, орденов, ведомственных почетных знаков датам и месту их вручения — это был весьма важный элемент контрразведывательного обеспечения.

Чтобы было понятно, как в те времена выглядела правильно оформленная автобиография, приведем фрагмент таковой, написанный собственноручно генералом А. А. Власовым, тем самым, что в годы войны перешел к фашистам и возглавил РОА. Автобиография была написана им в 1940 г., но упомянутые нами требования по полноте сообщаемых сведений оставались в силе еще многие десятилетия спустя. Вот интересующая нас выдержка: «С июля 1937 г. командовал 215-м стрелковым полком, с ноября 1937 г. командовал 133-м стрелковым полком до мая 1938 г., с мая 1938 г. — начальником 2-го отдела штаба Киевского особого военного округа до сентября 1938 г., с сентября 1938 г. назначен командиром 72-й стрелковой дивизии Киевского особого военного округа и был отправлен в правительственную командировку по заданию партии и правительства, каковую и закончил в декабре 1939 г. <…> В РККА награжден медалью «XX лет РККА» № 012543. За правительственную командировку представлен к награде орденом СССР».