Если кто-то из членов группы Игоря Дятлова обратил внимание на акцент незнакомцев и стал задавать по этому поводу вопросы, то такое поведение, безусловно, могло вызвать тревогу и даже панику явившихся на встречу агентов иностранной разведки. Не следует упускать из вида, что иностранные разведчики чувствовали себя «как на войне» — они находились на боевом задании во враждебном окружении, они сознавали, что рискуют всем, так что нервы у них были напряжены… Наконец, нельзя исключать и того, что сами Кривонищенко, Колеватов или Золотарев отработали свои задачи не совсем удачно, спровоцировав вопросы и недоверие. Вполне возможно и то, что кто-то обратил внимание на попытки Семена Золотарева сделать фотографии в условиях явно недостаточной освещенности, и нескольких сказанных по этому поводу слов оказалось достаточно, чтобы заронить в головах шпионов некие подозрения. Наконец, памятуя о том, что из палатки почему-то исчезли два фотоаппарата (предположительно Тибо-Бриньоля и Колмогоровой), нельзя исключить того, что «прокололся» с фотосъемкой вовсе не Золотарев, а кто-то из туристов, никак не связанных с операцией КГБ. Та же самая активистка Зина Колмогорова могла вытащить из рюкзака свой ФЭД и со словами «ой, ребятки, давайте на память пару фоток сделаем!» пустить под откос все «домашние заготовки» чекистов.

В общем, представлять можно всякое, сообразно уму, здравому смыслу и жизненному опыту.

Как бы там ни было, первая встреча закончилась мирно и даже с демонстрацией показного дружелюбия. В этом можно не сомневаться, поскольку при ином ее исходе палатки дятловцев на склоне просто бы не оказалось — Золотарев (вместе с Ко-леватовым и Кривонищенко) добился бы того, чтобы группа моментально ушла со склона и предприняла попытку оторваться от незнакомых «туристов». Этого, как мы знаем, не случилось, и туристы ставили палатку на склоне Холат-Сяхыл штатным способом. Еще раз повторим, что Игорь Дятлов оказался вынужден санкционировать постановку палатки практически на том самом месте, где произошла встреча с неизвестными, причем вынуждали его к этому члены собственной же группы — те самые Золотарев, Колеватов и Кривонищенко, которые дружелюбнее прочих отнеслись к появившимся из ниоткуда незнакомцам. Сам Дятлов, может быть, и не желал устраивать лагерь на склоне, но друзья его уговорили, дескать, поставим палатку, к нам придут братишки-туристы, спиртику по двадцать капель разольем, ноги вытянем, поболтаем по душам, анекдоты-песенки-куплеты, то да се, в конце концов, надо же им одежду отдать, коли просят, а завтра сделаем марш-бросок и наверстаем отставание.

Еще раз укажем на принципиально важный момент: группа Игоря Дятлова могла и должна была в тот день перейти из долины Ауспии в долину Лозьвы — это была главная задача на день. И даже короткий световой день, в принципе, не мог группе в этом помешать. Просто потому, что расстояние было совсем невелико — всего-то 3,0–3,5 км. Даже в самых отвратительных условиях похода — на морозе и в лесной чаще с буреломом — такой переход не потребовал бы более 2 часов. Но на склоне не было ни мороза, ни бурелома. Даже в условиях короткого светового дня дятловцы должны были без особых затруднений перейти в долину Лозьвы и разбить лагерь там. Пусть в сумерках, пусть второпях и даже ругаясь, но тем не менее успеть… Ничего фатального в таком переходе не таилось. Вместо этого они поставили палатку на склоне практически на середине пути, в самой неудобной точке дневного перехода.

Масленников, главный свердловский специалист по туризму того времени, во время допроса в прокуратуре через несколько месяцев предположил, что Дятлов ошибся с направлением и забрел на склон Холат-Сяхыл по ошибке, рассчитывая на самом деле перейти через перевал, впоследствии получивший его имя. Грубо говоря, Дятлову надо было держать прямо, а он повел группу налево. Но..! Даже допустив такую ошибку, Игорь Дятлов мог исправить ее без всяких затруднений, для этого ему достаточно было отвести группу вниз по склону. Уж направление «вверх» и «вниз» группа могла бы различить в любую погоду, при любой видимости. А там, внизу, почти безветрие, тихая лакуна с температурой воздуха около -5 °C, так контрастирующая с порывистым ветром на склоне, бросающим в лицо снег из переметных сугробов. Ничто, вроде бы, не препятствовало переходу группы в долину Лозьвы, кроме одного — человеческого фактора. Постановку палатки на склоне можно объяснить только воздействием человеческого фактора, причем такого, который сами члены группы не расценили как угрожающий. По крайней мере, первоначально.

Что же последовало дальше? Две группы туристов на некоторое время разошлись: дятловцы принялись искать и отыскали ровную площадку для постановки палатки, а попавшиеся им навстречу путешественники, так и не получившие нужную им одежду, поднялись в свой лагерь, уже более суток существовавший на вершине Холат-Сяхыл (либо где-то неподалеку от вершины, в точке, обеспечивавшей хороший визуальный контроль за подходами к горе с юга и востока). Там, скорее всего, их дожидался еще один член группы, охранявший имущество. Иностранных агентов не могло быть много, вряд ли более трех человек, об этом можно вполне определенно судить по характеру их действий. Несомненно, между ними имел место обмен мнениями о прошедшей встрече и тщательный разбор ее деталей. Моменты, вызвавшие подозрение, были квалифицированы как свидетельства работы членов группы Игоря Дятлова на Комитет госбезопасности СССР. Другими словами, агенты «расшифровали» подставу советской контрразведки. А раз так, то сама операция по получению одежды с изотопной пылью, коль скоро она проходила под контролем КГБ, теряла в их глазах всякий смысл.

По результатам обсуждения сложившейся ситуации иностранные агенты приняли решение ликвидировать всю группу, поскольку выборочное убийство подозрительных лиц не обеспечивало их безопасность в будущем. Как это можно было сделать? Технически несложно это можно было осуществить, используя огнестрельное и холодное оружие, которым заброшенные в глубь СССР агенты, безусловно, располагали. Но не подлежало сомнению, что погибшую группу будут искать и однозначно найдут. Причем неизвестно, как скоро это случится. Вдруг по следам этой группы идет другая и через день-два-три в районе Холат-Сяхыл окажутся люди? Да притом еще с рацией… Явно криминальная гибель туристов расскажет КГБ о случившемся красноречиво и точно. На всех вокзалах и полустанках Уральского региона будут дежурить милицейские наряды, вся агентура госбезопасности и внутренних дел будет ориентирована на обнаружение подозрительных лиц, и убийц обложат, точно волков, флажками. Нет, для агентов иностранной разведки это был, очевидно, не оптимальный выход. Убивать группу надо было так, чтобы гибель людей выглядела по возможности не криминально. Годилось отравление, поскольку можно было быть уверенным, что свердловское областное Бюро судебной медицины, оснащенное далеко не по последнему слову науки и техники, вряд ли определит какой-нибудь экзотический алкалоид, каковыми, несомненно, располагали лучшие разведки мира. Но отравление девятерых человек рождало множество вопросов практического характера: какой использовать яд (мгновенного действия или отложенного)? как его давать (незаметно или открыто, под угрозой оружия)? как поступить с телами отравленных после убийства (имитировать сцену несчастного случая или оставить все так, как получится)? наконец, как поступать с теми, кого не удастся отравить незаметно? Думается, что от группового отравления отказались именно в силу трудности его практической реализации, тем более что зимняя уральская погода подсказывала куда более реалистичный план — выморозить группу, выгнав ее — раздетой и разутой — на снег под угрозой оружия. Тривиально и эффективно.

Убийство холодом широко практиковалась как в ГУЛАГовских «зонах», так и в немецких концлагерях. Гибель генерала Карбышева, замороженного фашистами в составе большой группы военнопленных, вовсе не была чем-то исключительным, случаи смерти заключенных концлагарей от переохлаждения известны во множестве. Имеется также достоверная информация о том, что во многих советских тюрьмах существовали как «горячие», так и «холодные» камеры для продолжительной пытки арестантов. Иностранных агентов предупреждали о возможном использовании в отношении них пытки холодом в случае задержания советскими органами госбезопасности. Так что идея заморозить группу Дятлова вряд ли была какой-то спонтанной выдумкой, рожденным на ходу экспромтом — нет, скорее всего это была одна из тех «заготовок» на случай замаскированного убийства, которые разбирались в процессе обучения в разведывательной школе.