Я сплюнул и пополз к воде, прикрывая голову.

- Посмотрим, как ты относишься к солененькому, тварь.

- Йен? – спросил див. – Ты где, Йен? Мы же договорились!

- Хрена с два мы договорились, урод вонючий!

Еще один заряд жидкого вязкого пламени ударил в потолок, порождая новые волны землетрясения. Черт возьми, я едва двигался, а он тут огнем кидается, сволочь.

Наконец, добравшись до подводного озера, я перелез через край и окунулся в воду.

Раны неимоверно болели. Все тело зудело, но выбора у меня особо и не было. Я, в конце концов, не всесилен, и жить мне еще хочется. По крайней мере, чтобы прикончить тех, кто остался. Месть, сладкая месть…

- Эй! – я свистнул, привлекая внимание разгорячившегося дива. – Здесь я, тварь. Хочешь убить? Пожалуйста!

Монстр щелкнул клювом. Его крылья медленно развернулись, заполоняя своим светом всю пещеру и слепя глаза. С визгом, от которого трещали кости, див ринулся вперед, выставляя перед собой скрюченные когтистые пальцы.

Моя смерть с каждой секундой становилась все ближе.

Хотел я рассмеяться, но в тот момент мне было не до шуток, а сидр, выпитый с утра, требовательно просился наружу, заставляя нервничать и ерзать. Говорил ведь мне учитель не напиваться перед боем, так какого Холхоста я его не послушал?

Пять метров. Три метра. Два метра.

- А-а-а-а!

Я нырнул. Повезло, что озерцо оказалось ни мелким, ни глубоким – как раз посередине, чтобы я смог скрыться от столкновения и не утонуть. Плавал я всегда скверно, но сейчас мое умение упало ниже плинтуса.

Глотая соленую воду, которая заливалась в рот и выливалась из ушей, я рывком отплыл влево, пытаясь оставаться в сознании.

В ту же секунду див с шипением врезался в поверхность озера.

Как я и ожидал, его огонь потух, не в силах выдержать напор соленой воды, а черное оперение, которое я едва различал в наступившем мраке, пузырилось и плавилось.

Див кричал от боли. Он пытался выбраться, но крылья больше его не слушались.

- Ну ты и тупой, придурок, - фыркнул я и кинулся ему на шею, утягивая все дальше на дно.

Потухшее чудище-чревовещатель извивалось. Поняв, что только что совершило самую глупейшую ошибку своей жалкой жизни, оно брыкалось и тянулось к воздуху, но дыхание его кончалось. И соль вместе с железным ножом, застрявшим у него меж ребер, делали свое дело.

- Какая ирония, - хотел сказать я, но наверх поднялись лишь пузырьки. – Чужую смерть предсказываешь, а свою – нифига!

Мои руки покрылись свежими царапинами от когтей. Легкие горели. Сердце стучало как бешеное, страшась неизбежного. Придурок!

Я едва его удерживал. Еще чуть-чуть!..

Птица-переросток медленно стала утихать. Моя спина коснулась дна.

Прошла секунда, и мы оба, кажется, сдохли. Идеальный конец дня…»

- Как наш дорогой Адам? Надеюсь, еще не обрел покой в лучах небесных?

Мог бы, сплюнул. Почему? Потому что голос Мориса я смогу различить среди тысяч похожих, а исходящий от него запах – среди всего миллиарда. И чего он только приперся? Холхост, Ольха, одна!

Я застонал и начал вставать, но только я дернулся, как в районе живота сразу стало больно.

- Черт, Йен! – девчонка бросилась ко мне и стала утягивать меня назад в постель, крепко держа пальцами за плечи. – Лежи, тебе еще нельзя вставать.

- Да, Адам, лежи и не двигайся, - насмехался Морис. – А я уж о ней позабочусь.

- Что?..

«Я закашлялся, сплевывая соленую воду. Легкие все еще жгло, но я, кажется, был жив.

Когда в глазах немного прояснилось, я понял, что надо мной кто-то стоит. Сначала размытое пятно, очертания девчонки медленно приобретали четкость, а находящийся за ней солнечный диск не лучшим образом пускал лучи в глаза, мешая ее нормально разглядеть.

- Святая Райна, скажи, что я сдох… - пробормотал я и хлопнулся в обморок.

Очнулся я уже от того, что кто-то настойчиво лупил меня по щекам.

- Ай, ай, ай! Нехорошо избивать мертвецов!

Я перевернулся на бок. Меня стошнило.

- Однако ж ты наелся, - усмехнулась она. – А это что, жук? Фу!

Я отдышался. Кто ж знал, что мертвых тоже тошнит?

- Да не умер ты, не умер, - она похлопала меня по плечу. – Хотя очень пытался – твоему упорству можно только позавидовать. Что, что не убивает, делает тебя сильнее, так, что ли? Я тебя едва откачала.

- То-то я думаю, кого фига у меня губы клубникой воняют. Ты меня что, целовала? Некрофилка!

- Сам такой. Кто это вообще? – девчонка махнула поразительно тонкой рукой. – А, не важно. Я, между прочим, тебе жизнь спасла, а ты обзываешься. Нехороший человек!

- Я бы на твоем месте сказал чего похуже, - протерев порванным рукавом лицо, покрытое грязью и засохшей сажей, я повернулся к ней и застыл. – Похоже, я действительно умер…

Она удивленно подняла брови.

- С чего это?

- А т-ты кто?

Она улыбнулась и протянула мне руку.

- Я Марианна!»

- Нет!

- Не торопись отказываться, - спокойным холодным голосом отвечал ей Морис. – Ты девушка умная – по крайней мере, я на это искренне надеюсь, - так что сама подумай. Посмотри на него. Он ведь овощ! Что ты с него получишь? Только загубишь свой дар и не сможешь спасти десятки, а то и сотни невинных жизней. Перестань думать только о себе.

Я удивился. Никогда я еще не слышал, чтобы Морис кого-нибудь уговаривал. Обычно все делали так, как он хочет, по умолчанию, боясь лишиться уха-другого. В конце концов, органы тоже не лишние.

М-да, и какого Холхоста я тут делаю? Все ж нормально было. А сейчас – инвалид. Зашибись. Нет, пора выбираться. Закончим дела здесь, быстрее попадем к сестре. Что-то у меня на ее счет предчувствие плохое.

- А я сказала: нет! – молодец, голос дрожит, а все равно свое толкает.

Я застонал. Пальцы сжали пропитанную потом простыню.

- Йен, - девчонка снова подбежала ко мне. – Лежи, ты еще болен.

- Если Адам и болен, то на всю голову, - раздраженно прошипел Морис. – Снова ты все портишь, Рейнгольц. Когда ты уже сдохнешь?

Хотел бы я ответить в тему, но снова окунулся во мрак.

Как оказалось, очнулся я на рассвете третьего дня. Морис уже ушел, так что набить ему морду у меня так и не вышло. За окном горланили чертовы петухи. Отвратные людишки голосили во все горло, а эти мерзкие дети пинали мяч в стену, громко хохоча. Что за дурацкое развлечение?

Ага, настроение было, одним словом, ни к черту.

Я судорожно глотнул свежий воздух. Сбросив с лица одеяло (и как оно там оказалось?), я медленно выдохнул, вмещая в весь этот вздох все свое недовольство этим бренным миром.

Перед глазами все крутилось, смешиваясь в веселенькую палитру красок и смесь вертящихся неявных образов, а голова трещала, как будто мне только недавно хорошенько вдарили по черепушке кувалдой.

Я повернул голову влево и нахмурился.

- А ты чего делаешь, девчонка?

Ольха, чьи руки почему-то дрожали, одевалась и сейчас пыталась затолкнуть второй метательный клинок в ножны.

- Неужто решила меня бросить и свинтить? Эх, а я думал, ты больше протянешь!

Она натянута улыбнулась.

- Я рада, что ты жив. Несмотря на то, что говорил Морис.

- Ага. А я-то как рад, ты не представляешь! Что со мной случилось?

- Лекарь сказал, что открылись старые раны.

Я крякнул.

- Говорил же, лучше надо было зашивать.

- Ну уж извини, я никогда еще ничего такого не делала!

- Ладно-ладно, проехали. Я выбрался, а это сейчас главное. Сейчас бы пожрать, было бы вообще прекрасно. Кстати, так куда ты намылилась, да еще без меня?

- Да я быстро…

Ясно. Я медленно поднялся и свесил свои тощие и просто омерзительно бледные ноги с кровати, снимая со спинки рядом стоящего стула свои брюки.