Подобные усилия позволили нам понять, насколько различны позиции колумбийского общества по ключевым вопросам. Правда, профессиональная сегментация была полезной, но не содержала в себе рецептуры необходимых перемен. Разница в восприятии политических и макроэкономических вопросов, несмотря на всю ее важность, ничуть не объясняла поведения конкретных фирм и компаний.
Вместе с тем нам удалось выявить принципиальные различия в оценках не только между представителями бизнеса и государственной власти, но и между лидерами, проживающими в разных городах. Осознание данного факта побудило нас к детальному исследованию функционирования пяти крупнейших городов Колумбии. В ходе этой работы стало ясно, что каждый из них отличается собственным обликом, стилем, отношением к труду и уровнем преуспеяния.
Территориальные опросы. Руководители каждого из рассматриваемых нами городов — в этом ряду были Барранкилья, Букараманга, Кали, Картахена и Медельин — имели собственную точку зрения на то, благодаря чему их города добиваются успеха. «Отцы» Медельина, самого богатого в данном списке, усматривали главные преимущества своего города в том, что сейчас принято называть «социальным капиталом» — в культурных, гражданских, человеческих ресурсах. В Барранкилье и Картахене, гораздо менее зажиточных городах, в качестве основы процветания выделяли естественные ресурсы. Эти данные подчеркивают прочную взаимосвязь между умонастроением региона и уровнем его экономических достижений. Каждый город по-разному оценивал собственные конкурентные преимущества. Причем наивысшие для Колумбии жизненные стандарты обеспечивались в Медельине — в том городе, который в наибольшей степени был ориентирован на конкуренцию.
Итогом наших контактов с руководителями пяти колумбийских городов стал вывод о том, что качество сделанного регионом выбора определяется не культурой как таковой, но скорее индивидуальными воззрениями лидеров на причины возникновения богатства. Здесь имеются в виду личностные установки, вырабатываемые по таким вопросам, как происхождение богатства, социальный капитал, ориентация действий. Иными словами, обнаруженные нами различия представляли собой производные от ментальных моделей, присущих элите упомянутых городов.
Мышление, исходящее из незыблемости относительных преимуществ, является результатом глубоко укорененных предубеждений, касающихся происхождения богатства. Такая ментальная модель противостоит преобразованиям. Вызов, с которым сталкиваются проводники перемен, заключается в том, что им приходится решать проблемы, даже не осознаваемые большинством граждан. Выводы, получаемые посредством самого строгого анализа, должны быть достаточно убедительны для того, чтобы побуждать индивидов меняться. Мне кажется, это вполне соответствует тому, что говорит Петер Сенге: «Новые прозрения с трудом воплощаются в практику, поскольку не согласуются с твердо усвоенными представлениями о том, как развивается мир; именно эти представления удерживают нас в привычном русле мысли и действия. Вот почему дисциплина, с помощью которой можно будет управлять ментальными моделями (то есть раскрывать, тестировать и совершенствовать их), обещает стать грандиозным прорывом в сфере образования».4
Преобразование ментальных моделей будет прорывом, с помощью которого лидеры смогут повысить конкурентоспособность своих стран в условиях глобальной экономики. Именно здесь коренится основная проблема: надо изжить ментальные модели, блокирующие становление ориентированных на конкуренцию компаний и конкурентного образа мысли. И хотя культурная трансформация при этом неизбежна, наша задача отнюдь не в том, чтобы изменить саму культуру. Цель в том, чтобы создать условия, способствующие формированию «конкурентных» компаний, ибо как раз они выступают главными двигателями экономического роста и, в конечном счете, социального прогресса.
Наша работа с представителями общественного и частного сектора на общенациональном уровне позволила идентифицировать проблемы, разделяющие общество. Наше взаимодействие с региональными элитами помогло выявить локальные препятствия на пути процветания. Но как только мы попытались изменить status quo, оказалось, что начинать надо с иного, более динамичного уровня: следует найти людей, которые думают так же, как мы.
Решить последнюю задачу вполне можно; для этого нужно понять, кто конкретно выигрывает от предлагаемых преобразований. Общие рассуждения о «властях» или «жителях» ка- кого-то города здесь не помогут. Необходимо выявлять конкретных, живых людей, независимо от их институциональной причастности, опираясь сугубо на их представления о том, откуда берется богатство.
Работая в Венесуэле, а потом и по всему миру, мы выработали исследовательский инструментарий, позволяющий решать подобные задачи. Вместо того, чтобы просто анализировать наиболее спорные вопросы дня, мы самым тщательным образом рассматривали позиции, отстаиваемые теми или иными группами по ключевым спорным вопросам. Такой подход позволил нам структурировать нацию не по критериям институциональной причастности или места жительства, но согласно мировоззренческим системам. В Венесуэле, к примеру, мы выделили пять автономных сегментов, отличавшихся друг от друга благодаря уникальным взглядам на несколько важнейших социальных проблем. Таким образом, «пять Венесуэл» определялись не по профессиональной или географической принадлежности, но в соответствии с групповыми оценками переменных, влияющих на развитие экономики.
Итоги другого общенационального опроса, охватившего в 1997 году четыреста представителей элиты Сальвадора, убедили нас в том, что для преобразователей размежевание согласно ментальным моделям наиболее существенно. Команда компании «Монитор» под руководством Кейи Миллер извлекла из данных этого опроса десятки переменных, сгруппированных потом по одиннадцати категориям, давшим нам, в конечном счете, пять оценок конкурентного потенциала Сальвадора.5
Самую большую группу среди опрошенных составили так называемые «недовольные». Их первичная характеристика — недовольство как государством, так и частным сектором. У данной группы нет собственного мнения о том, какая экономическая модель для Сальвадора наиболее оптимальна, но кризисное состояние страны у ее представителей не вызывает сомнений.
В следующую по численности группу входят «государственники». По их убеждению, единственный способ преодолеть нынешние проблемы — передать всю полноту социальных, экономических и политических решений в руки узкого круга высших правительственных функционеров.
«Борцы», в отличие от «государственников», возлагают свои надежды на рядовых граждан. Они убеждены, что при соответствующей поддержке со стороны власти простые граждане выведут Сальвадор к лучшему будущему.
Самую маленькую группу составили «протекционисты». Хотя протекционистская политика, проводимая властями Сальвадора, пользуется поддержкой всех упомянутых групп, «протекционисты» в этом отношении наиболее энергичны. Данная группа открыто поощряет государственные субсидии, защитительные тарифы, прочие протекционистские меры, считая их наиболее выигрышной стратегией глобального соревнования.
Единственной группой, решительно обособляющей себя от всех прочих, оказались сторонники «открытой экономики». Эта группа подчеркивает важность международных связей, устанавливаемых с помощью торговли, образовательных обменов и т. п. Ее представители не удовлетворены той поддержкой, которую частный сектор получает от правительства, и поэтому не слишком рассчитывают на помощь власти.
Стоит заметить, что исследование охватывало разные профессиональные категории: крупных бизнесменов, известных преподавателей и ученых, профсоюзных активистов, высокопоставленных чиновников. Кроме того, оно имело обширную географию, включавшую такие города, как Сан-Сальвадор, Сонсонате, Санта-Ана и Сан-Мигель. Подобно изысканиям, предпринятым пятью годами раньше в Колумбии, профессиональный и географический срезы обеспечили нас кое-какой полезной информацией. В то же время каждая из пяти «ментальных моделей» была представлена во всех географических и профессиональных стратах. Иными словами, линии реального размежевания в стране не зависели от профессиональной принадлежности или места проживания, но определялись фундаментальными убеждениями, стереотипами и установками, касавшимися происхождения богатства.