Преодолению возникших трудностей способствовали экономисты, которые в последние годы без всякого стеснения применяли свою методологию во всех областях социального поведения. Одно из весьма развитых направлений экономики — «теория игр» — специально занимается происхождением социальных норм и установлений. Как отмечалось выше, экономисты не отрицают обусловленность любого человеческого поступка теми или иными правилами. Вместе с тем процесс выработки норм кажется им вполне рациональным и, следовательно, объяснимым.

Допустив некоторое упрощение, можно сказать, что экономическая «теория игр» начинается с предпосылки, согласно которой любой человек приходит в этот мир вполне изолированным индивидом с множеством эгоистичных желаний или предпочтений, отнюдь не обремененным какими-либо социальными узами и обязательствами. Во многих ситуациях, однако, мы способны более эффективно удовлетворять собственные потребности, сотрудничая с другими людьми и попутно устанавливая кооперативные нормы, которые регулируют социальные отношения. Следуя данной логике, люди могут действовать альтруистично, но только потому, что рано или поздно догадываются о выгоде альтруизма — ведь другие тоже будут вести себя подобным образом. С помощью математических выкладок «теория игр» пытается вникнуть в суть тех стратегий, которые ведут человека от эгоизма к кооперации.

Если попытаться разместить различные типы норм на предложенной выше двухмерной матрице, то получится нечто вроде Диаграммы 3.

Диаграмма 3. Матрица норм — 2

Например, правила, которые регулируют деятельность автомобильного пула^*, лежат в секторе рациональных и спонтанно формирующихся норм. Иными словами, такие правила вырабатываются не централизованно, но обычно после обсуждения и опытной «обкатки» среди участников. Формальное право, внедряемое как диктатурами, так и демократиями, следует отнести к разряду рациональных и иерархических норм. Сюда относятся выработка конституций, социальная инженерия и прочие усилия по руководству обществом сверху. Обычное право, напротив, возникает подобно регламенту автомобильного пула, то есть спонтанно и рационально. Организованные религии откровения обычно регулируются иерархически, их происхождение объясняется ссыпками на высшую силу, Бога, а диктуемые ими правила не подлежат рациональному обсуждению. Некоторые народные религии (типа даосизма или синтоизма в Восточной Азии), а также квазирелигиозные культы возникают нецентрализованно и не нуждаются в рациональной санкции. Соответственно, эта разновидность религиозных норм будет располагаться в нижнем левом и нижнем правом секторах. Наконец, нормы, коренящиеся в биологии, заполняют сектор иррационального и стихийного. В частности, именно здесь находится табу на инцест. Новейшие исследования свидетельствуют, что социальный запрет на кровосмешение, несмотря на всю его условность, коренится в естественном отвращении человеческих существ к сексуальным контактам с близкими родственниками.

Можно предположить, как это делают многие, что по мере модернизации общества новые нормы и установления возникают в основном не в нижних, а в верхних квадратах, и в первую очередь в верхнем левом (отражающем компетенцию государства). Понятийный ряд, привычно выстраиваемый в связи с модернизацией такими теоретиками, как Генри Мейн, Макс Вебер, Эмиль Дюркгейм и Фердинанд Теннис (рационализация, бюрократизация, переход от статусных взаимоотношений к контрактным и от Gemeinschaft— к Gesellschaftj, весьма характерен. Он показывает, что формально-рациональная легальная власть, делегируемая государству, в современных обществах оказывается главным источником порядка. Правда, всякий, кто пытался пробраться сквозь дебри неписаных правил, регулирующих взаимоотношения полов в современной Америке, знает, что неформальные нормы никуда не исчезли и едва ли исчезнут в ближайшем будущем.

Поскольку люди более восприимчивы к нормам, устанавливаемым иерархической властью, а не порождаемым «расширенной сферой человеческого взаимодействия», о которой говорил фон Хайек, было бы полезно более пристально взглянуть на два квадрата, занимающих правую половину Диаграммы 2. Это поможет нам осознать пределы и ограничения стихийного порядка. «Самоорганизация» стала волшебным словом не только для экономистов, но и для специалистов по информационным технологиям, консультантов по вопросам менеджмента и профессоров школ бизнеса. Но, тем не менее, такого рода порядок способен возникать лишь в строго определенных условиях, а универсальной формулы, которая обеспечивала бы эффективную координацию в группах, просто не существует.

В минувшие годы теоретическими и эмпирическими исследованиями стихийно складывающихся отношений занималась в основном экономика и смежные дисциплины. Многие труды этого жанра посвящены происхождению норм, касающихся права собственности.¹³ Особо сложную проблему общественной кооперации представляют собой ресурсы общего использования, такие как пастбища, леса, грунтовые воды и тому подобное, поскольку именно с ними связано явление, которое Гарретт Хардин назвал «трагедией общин».¹⁴ Суть его в том, полагает упомянутый автор, что пастбища истощаются, а в реках пропадает рыба. Согласно Хардину, проблему распределения общих ресурсов способна разрешить только иерархически устроенная власть в лице карающего государства или даже наднационального регулирующего органа.

В противовес иерархической трактовке происхождения норм многие экономисты выдвигают стихийный подход. В широко цитируемой статье Рональда Коза, называющейся «Проблема социальных затрат» и написанной на основе богатого правового и экономического материала, утверждается, что когда трансакционные издержки равны нулю, изменение формальных правил ответственности не влияет на распределение ресурсов.¹⁵ Но проблема применения «теоремы Коза» к реальным ситуациям состоит в том, что трансакционные издержки почти никогда не бывают нулевыми. Как правило, выработка частными лицами справедливых договоренностей друг с другом дается нелегко, особенно если они не равны в имущественном или властном плане.

С другой стороны, экономисты не раз отмечали, что трансакционные издержки заметно меньше в тех ситуациях, где имеет место самоорганизация, а социальные нормы созидаются снизу. В данной связи Роберт Сагден упоминает о традициях дележа древесины, выбрасываемой на английские пляжи, согласно которым пришедший первым получает свою долю в первую очередь, но при этом никогда не забирает себе все.¹⁶ Роберт Элликсон также приводит многочисленные примеры стихийно вырабатываемых установлений в экономике. Например, в XIX столетии американские китобои часто оказывались на грани конфликта, когда кит, загарпуненный одним судном, освобождался, а потом вновь захватывался другим, не тратившим время на его выслеживание. В результате был выработан детализированный свод неформальных правил, позволяющих снимать противоречия и делить добычу по справедливости.¹⁷

Большая часть литературы, посвященной спонтанному нормотворчеству, состоит из перечисления всевозможных случаев и ситуаций и не позволяет понять, насколько часто новые нормы складываются под влиянием стихийных факторов. Единственным исключением можно считать работу Элинор Острем, собравшей около пяти тысяч примеров совместного использования тех или иных ресурсов, — число, которое позволило ей делать эмпирически состоятельные обобщения, касающиеся изучаемых явлений.¹⁸ Основной вывод этого автора заключался в том, что человеческие сообщества в самые разные эпохи и в различных местах находили способы преодолевать «трагедию общин», причем происходило это гораздо чаще, чем принято думать. Многие из предлагаемых решений не имели отношения ни к приватизации общих ресурсов (способ, зачастую выбираемый экономистами), ни к государственному регулированию (вариант, поощряемый неэкономистами). Вопреки предложениям и тех, и других, общины оказывались в состоянии рационально формулировать неформальные (а иногда и формальные) процедуры раздела общих богатств, в которых соблюдалось равенство, и которые, в то же время, не допускали преждевременного их истощения. Такие решения формулировались при том же условии, которое позволяет преодолевать, причем для обеих сторон, «дилемму узника». Упомянутым условием выступает повторяемость одних и тех же ситуаций. Иначе говоря, если люди знают, что им и дальше придется жить бок о бок в сообществах, где стабильное сотрудничество будет вознаграждаться, они проявят интерес и к приобретению доброй репутации, и к наказанию тех, кто нарушает принятые правила.