Не имея возможности более подробно останавливаться на разборе этого положения, мы тем не менее впоследствии убедимся, что своеобразная душевная деятельность, проявляющаяся во сне, всего легче может быть понята, если за причину его принять очень слабое функционирование внимания. Этим же ослаблением внимания легко объясняется и вышесказанное отдаление предела раздражения. Мы знаем, что даже во время бодрствования внешние раздражения тем труднее достигают сознания, чем слабее работает внимание. Так как во сне внимание ослабляется, а в глубоком сне и вовсе исчезает, то раздражения редко могут вызывать впечатления, т. е. предел раздражения повышается. Отдаление предела раздражения, вероятно, происходит не одновременно и не в равной степени для всех органов чувств. Известно, что внешнее раздражение невольно привлекает к себе внимание; чем более орган чувства доступен внешним влияниям, тем большее число впечатлений он получит и передаст сознанию и тем долее внимание будет держаться в области данного чувства. Опыт учит нас, что при засыпании внимание прежде всего перестает возбуждаться теми органами чувств, которые могут механически оградить себя от внешних впечатлений: вкусом, зрением и обонянием. Затем, вероятно, следует осязание и чувство температуры; последними остаются мышечное чувство и слух. Этот последний способ сношения с внешним миром никогда не уничтожается вполне; многие лица знают по опыту, что можно находиться в полусне и достаточно отдохнуть, продолжая вместе с тем слышать все окружающее. Такой своеобразный, частичный сон имеет, по-видимому, свойство сохранять восприятие только известного рода звуков. Во всяком случае, сомнительно, можно ли подобное состояние назвать нормальным сном, о котором мы теперь говорим.
Условия, необходимые для появления сновидений
Жизнь сознания во время сна продолжается в своеобразной форме грез или сновидений. Некоторые психологи утверждают, что сон всегда непрерывно сопровождается грезами, но только воспоминание о них исчезает при пробуждении. Однако это теоретическое предположение не имеет достаточных оснований; напротив, опытом почти достоверно доказано, что сон легко может быть без грез и что даже глубокий сон, вероятно, всегда бывает без грез. Конечно, математически точно доказать это невозможно, потому что никогда нельзя решить, имеет ли человек сновидения в данную минуту или нет, так как внешним образом они могут ничем не проявляться. Здесь мы вкратце изложим доказательства за и против существования сна без сновидений, так как при этом получим, может быть, также данные для решения интересующего нас вопроса о происхождении снов.
По каким признакам возможно судить о присутствии какой-либо душевной деятельности? Если мы видим, что какое-нибудь существо при известных обстоятельствах действует так, как поступали бы мы сами, то мы вправе предположить, что оно руководствуется теми же представлениями и ощущениями, как и мы.
Поэтому мы признаем, что по крайней мере все высшие животные одушевлены и имеют сознание более или менее сходное с нашим. Но если от известных проявлений деятельности мы заключаем о том, что в основании их лежат известные состояния сознания, то обратного заключения мы не имеем права сделать, т. е. не видя поступков, мы еще не можем отрицать присутствия сознания. Собака, отравленная американским стрельным ядом – кураре, вероятно, претерпевает ужаснейшие мучения, но не обнаруживает их ни воем, ни каким-нибудь движением. Яд парализовал ее произвольные мышцы, и собака не бежит и не воет только потому, что не владеет органами движения. Таким образом, сильные ощущения могут не сопровождаться видимыми действиями.
Относительно человека мы могли бы найти другое средство для решения вопроса, было ли у него в данную минуту сознание, именно, обратиться к его памяти, но, к сожалению, и этот прием сомнителен. Мы знаем случаи двойного сознания, когда субъект по временам и на периоды различной продолжительности делается совершенно иным лицом, с другими наклонностями, характерами и дарованиями. В это время, которое может продолжаться целые месяцы, поступки его так же разумны, как и у всех других людей, но по миновании «приступа» и возвращении первого «я» всякое воспоминание о втором состоянии пропадает. Забыто все: заключенные договоры, начатые занятия, всякие дела и т. д. Следовательно, отсутствие воспоминания о данном времени не доказывает одновременного отсутствия сознания в это время.
По отношению к нашему вопросу – существуют ли сновидения во время крепкого сна, само состояние крепко спящего человека, т. е. полная его неподвижность и отсутствие каких-либо признаков сознательной жизни как будто служат доказательством вероятного отсутствия снов в это время. Конечно, даже очень живая психическая деятельность может остаться без внешних проявлений, но все же вероятнее, что крепкий сон не сопровождается сновидениями; ведь на самом деле, способность реагировать на сильные раздражения движениями остается у спящего, а между тем при внезапном пробуждении от глубокого сна человек не сохраняет ни малейшего воспоминания о прошедших грезах. Немецкий физиолог Вейганд, вообще видящий очень много снов и легко их запоминающий, позволил сделать над собою ряд опытов в этом направлении. Оказалось, что при внезапном пробуждении от крепкого сна он решительно не мог припомнить никакого сновидения. Несколько лет тому назад один молодой психолог Герваген разослал вопросные листы касательно этого предмета и получил около 400 ответов от лиц, принадлежащих главным образом к немецкому учебному персоналу, что позволяет относиться с известным доверием к этим показаниям. Из этого материала Герваген сделал несколько выводов, из которых для нас интересны следующие:
Чем слабее сон, тем больше сновидений.
Сон женщин в среднем отличается большей чуткостью, а потому женщины видят больше сновидений.
Ясность сновидений также больше у женщин и вообще у лиц, которые видят их больше.
Чем чаще человека посещают сновидения, тем лучше он их запоминает.
Итак, чем слабее сон, тем сновидения чаще и живее. Если это верно, то оно должно быть верно и для одного человека, т. е. можно предположить, что сновидения по преимуществу возникают во время легкого сна, т. е. вечером при засыпании и под утро, перед пробуждением, а глубокий сон не сопровождается видениями. Затем возникает другой вопрос, могут ли быть без сновидений также и периоды легкого сна, бывающие, как показывает рис. 82, у всякого человека? Многие люди утверждают, что они никогда не видят снов. Но это сомнительно, так как мы видели, что отсутствие воспоминаний не доказывает фактического отсутствия сновидений. Почти все психологи, близко занимавшиеся этим вопросом, согласны, что при воспоминании сновидений играет большую роль упражнение и интерес к делу.
Я это испытал на себе. Однажды, во время каникул, когда я занялся этим вопросом, то сначала мне казалось, как будто я совсем ничего не вижу во сне. Тогда я поставил себе за правило каждое утро при пробуждении немедленно обратить внимание на сновидения предшествующей ночи.
И оказалось, что они, по-видимому, бывают ежедневно. Иногда я помнил самый сон, иногда же только сохранял воспоминание о том, что я что-то видел во сне. Все, что я помнил, я немедленно записывал, и этим путем мне удалось даже установить известную связь между сновидениями и бодрствующим состоянием сознания. Эту удачу я приписываю, главным образом, тому, что во время каникул мне больше нечего было делать и не о чем думать. Когда после каникул я принялся за свои занятия и пришлось думать о многом другом, то воспоминания о сновидениях исчезли, потому что немедленно после пробуждения мои мысли обращались на другие предметы. Однако и теперь часто бывает, что какое-нибудь одно слово или обстоятельство в течение дня вызывает во мне воспоминание о сновидении, которого утром я вовсе не помнил.
Вообще я пришел к следующим выводам, согласным с наблюдением других лиц, занимавшихся этим вопросом, и которые я считаю вероятными: сновидения бывают всегда во время легкого сна, непосредственно предшествующего пробуждению, но мы не всегда их помним, если немедленно по пробуждении не направим на это своего внимания, а будем развлечены посторонними мыслями.