Рис. 100
Рис. 101
Рис. 102
Иногда движения завершаются диким криком и беспорядочным маханием рук, точно больная защищается от невидимого врага. Если припадок в этом периоде прерывается, чего у некоторых больных можно достичь давлением на определенные точки тела, то всегда можно убедиться, что больная находится во власти галлюцинаций, под значительным влиянием которых выполняются даже описанные акробатические приемы. Следовательно, сознание, исчезнувшее в начале припадка, к этому времени опять отчасти возвращается.
В третьем периоде, который иногда наступает немедленно после второго, сознание пробуждается еще более. Пациентка очевидно осаждена определенными галлюцинациями. Она живет в каком-то фантастическом мире, говорит мало или совсем молчит, но принимает ряд последовательных поз, находящихся в естественной связи между собою и отражающих состояния, переживаемые ею. Поэтому этот период припадка называется периодом «страстных положений» (attitudes passionelles). У каждой больной эти положения следуют обыкновенно в раз установившемся порядке. Слова, сопровождающие их, совершенно соответствуют всему образу действий пациентки и выражаемому им положению. У одних субъектов позы чрезвычайно разнообразны, быстро переходят одна в другую и изменяются, хотя и слегка, при каждом отдельном припадке; у других, напротив, постоянно повторяются одни и те же определенные позы и в том же порядке. За общее правило можно считать, что галлюцинации и соответствующие позы носят на себе отпечаток того события, которое впервые вызвало припадок.
Одна из больных, напр., подверглась первому приступу, будучи испугана злодеем, который ворвался в ее комнату и, несмотря на ее мольбы и угрозы, повалил ее на пол и изнасиловал. Все это событие отражается в ряде быстро сменяющихся поз, изображенных на рис. 103–105, причем рисунки дают ясное понятие об их живости и выразительности.
Рис. 103
Рис. 104
Рис. 105
Третьим периодом припадок собственно оканчивается. Иногда, впрочем, бывает и четвертый период, во время которого больная мало-помалу приходит в себя и возвращается в нормальное состояние. Больная мало подвижна, но много говорит, вспоминает прошлое, жалуясь на свою несчастную судьбу; поток слов часто прерывается галлюцинациями, сходными с теми, которые наблюдаются перед припадком; разные противные животные пробегают перед больною и пугают ее. Это душевное волнение очень отражается на жестах и выражении лица (рис. 106). В то время как первые три периода продолжаются от 1/4 до 1/2 часа, последний может длиться неопределенное время.
Описанные здесь приступы редко бывают единичны.
После четвертого периода, который во многих отношениях походит на начальный, обыкновенно приступ возобновляется. 20 или даже 30 припадков могут следовать друг за другом с промежутками в несколько минут и, таким образом, составить целую серию. Между сериями может быть несколько дней покоя, но иногда они следуют одна за другой в течение многих дней.
Припадки большой истерии допускают множество вариантов. Описанная здесь типичная форма встречается как исключение. Некоторые периоды или вовсе пропускаются, или очень сокращаются, другие, наоборот, усиливаются и длятся гораздо дольше, так что получаются отдельные формы с характерным для каждой отпечатком. Большая часть их не представляет для нас интереса, но некоторые из этих видоизменений, а именно экстаз и одержимость (беснование), сыграли немалую роль в развитии суеверий и потому заслуживают более пристального внимания. Чтобы, однако, вполне понять значение последнего в развитии новейшей формы суеверий – спиритизма, мы должны сначала обстоятельно описать специальную форму, которую гипноз принимает при типической истерии.
Рис. 106
Истерогипноз
Истерогипноз, или гипноз у истеричных с ясно выраженными анестезиями, во многом существенно отличается от такого же состояния у нормальных людей. Сомнамбулизм, самая характерная стадия истерогипноза, может даже считаться в психологическом отношении полною противоположностью глубокого гипноза у нормального человека. В последнем, как мы знаем, наблюдается ограничение сознания, сопровождающееся все большим сосредоточением внимания на определенных представлениях. У истеричных же, наоборот, наступление гипноза влечет за собою увеличение поля сознания, так что больные в стадии сомнамбулизма сравниваются психически с нормальными людьми в бодрствующем состоянии.
Пьер Жанэ, сочинение которого «L’automatisme psychologique» внесло много ясных указаний на душевное состояние истеричных как в обыкновенном их положении, так и в гипнозе, высказывается очень определенно по этому вопросу. «Может ли гипнотизм вызвать высшую форму сознания? – говорит он. – Это зависит, сколько я понимаю, от состояния сознания при обыкновенных условиях. Когда мы имеем дело с истеричными, у которых круг их восприятий, воспоминаний и мыслей очень сужен по сравнению с нормальными людьми, то у них при всяком возбуждении нервной системы, электрическим ли током или магнетическими пассами, восстанавливаются утерянные способности и они переходят как бы к высшей форме сознания. Однако это “высшее“ состояние для истеричных есть только то, в котором они были бы, если бы не были больны. Абсолютно же оно не выше, чем у нормальных людей, и соответствует тем моментам более или менее полного здоровья, которые бывают у этих истеричных». Точнее выразиться трудно.
Этим объясняется, почему спор между Сальпетриерой, т. е. школой Шарко, и школою Нанси, т. е. проф. Бернгейма, Льебо и др., о гипнотическом состоянии не привел ни к какому результату. Первая группа исследователей, Шарко и его ученики, изучала гипноз исключительно на истеро-эпилептиках; у нансийцев в руках были нормальные люди и истеричные, со слабо выраженной анестезией. Если, таким образом, гипноз у субъектов с различным состоянием здоровья дает противоположные результаты, то, конечно, не может быть соглашения между спорящими сторонами, так как они предполагают, что исследуют одинаковые явления, тогда как в действительности они имеют дело с различными состояниями.
Пьер Жанэ первый сказал в этом споре решающее слово вышеприведенной цитатой. Но так как он почти исключительно занимался большою истериею и мало знаком с фактами гипноза у нормального человека, то он и сам не подозревает, какое значение могут иметь его наблюдения. Между тем его исследования, как мы увидим ниже, приводят к заключению, что гипноз нормальных людей и гипноз истеричных совершенно противоположны в своих проявлениях. Мы также узнаем (впрочем, некоторые приверженцы Сальпетриеры на это давно указывали), что «большой гипноз» есть в сущности не гипнотическое состояние, но искусственно вызванный истерический припадок, так что для избежания смешения понятий было бы очень желательно подыскать для этого явления другой термин; однако, пока его еще нет, нам придется придерживаться принятой номенклатуры, чтобы избежать еще большего смешения понятий.
Уже самые средства для вызывания «большого» и «малого» гипноза показывают на их различие. Замечательно, что у истеричных, так сильно предрасположенных к восприятию внушений, почти совсем не пользуются этим средством для вызывания гипноза. Напротив, напряженное фиксирование блестящих предметов или прислушивание к тиканью часов, вообще к какому-нибудь однообразному звуку через несколько секунд повергают субъекта в сомнамбулическое состояние. Так же действуют магнетические пассы. Еще лучший эффект производит луч света, внезапно падающий в глаз, удар по гонгу, слабый электрический ток, давление на веки, одним словом, целый ряд приемов, которые у нормального человека никогда не вызовут гипнотического состояния без внушения. Впрочем, если индивидуум многократно подвергался гипнозу через внушение, сопровождавшееся одним из упомянутых средств, и потому знает заранее, что оно применяется именно с этой целью, то, может быть, они произвели бы действие и без словесного внушения, в противном случае нет. Наконец, у многих истеричных имеются так называемые гипнотические зоны, т. е. более или менее обширные области кожи, давление или даже прикосновение к которым вызывает гипнотический сон.