— Они только нежничали или говорили еще о чем-то?

На лице у нее вновь появилось сосредоточенное выражение.

— Вы ищете ключи к разгадке этого преступления, верно? Я сомневаюсь, чтобы эта безмозглая рыжеволосая девица могла убить моего папу. Мне она не показалась достаточно сильной. Ноги у нее очень тонкие. Я даже подумала, не больна ли она этим… тубер… Я говорю о той гадости, которая заводится у человека в легких и убивает его. Если она на самом деле хворала, тогда это отчасти объясняет, почему папа любезничал с ней, понимаете? Он просто проявлял к ней доброту, зная, что она должна скоро умереть. Нет, они не сказали ничего важного. — Девочка закрыла глаза. — Когда они перестали нежничать, то начали отпускать глупые шуточки и смеяться как ненормальные. Мне показалось, что ничего остроумного и даже веселого в их шутках не было. Папа спросил ее, есть ли у нее путеводный свет, и они оба захохотали. Потом он заявил, что вот у Кендалла есть настоящий яркий свет, поскольку им руководят, после чего их хохот стал настолько громким, что я испугалась, как бы не оторвались у них головы.

— Что еще?

— Да ничего, они опять принялись обниматься и целоваться, ну а я двинулась дальше сквозь камыши в поисках индейцев.

— Ты рассказала про это своей матери?

— Я не так глупа! — произнесла Саманта презрительно. — Она бы тотчас принялась плакать. Когда дела идут скверно, ни на что иное она не способна. Сидит и льет слезы до головной боли. Когда я вырасту, то, если не буду ездить на гоночной машине, стану всюду ходить с тростью с серебряным набалдашником. И если кому-то вздумается обидеть меня, я вздую его как следует. Побью тростью прямо по голове. Возможно, после этого он останется калекой на всю жизнь, но винить в этом ему придется только самого себя!

— Почему дядя Пол «мокрая курица»?

— Потому что так оно и есть, — ответила она без раздумий. — Разве для этого должна быть причина? Или вы этого не знаете? Таким уж он уродился.

— Ну что же, пора прощаться, — сказал я. — Мне было приятно с тобой поговорить, Саманта.

— Вы не забудете про поездку на машине?

— Нет, не забуду! — пообещал я.

Внезапно она прикусила свой палец, самоуверенное выражение полностью исчезло с ее лица.

— Все разговоры о том, что люди обладают путеводным светом… Это же не может быть правдой, верно?

— Полагаю, что нет. На мой взгляд, это лишь идея. Одни верят в нее, другие — нет.

— Вы не верите? — быстро спросила она.

— Нет.

— Очень рада. А вот моя мама верит. И дядя Пол говорит, что тоже верит, но я-то думаю, что он просто хочет ей угодить. Мой же папа и та тощая Чейри не верили, иначе чего ради стали бы они так смеяться по этому поводу? Но если мама верит в путеводный свет, то почему она проплакала целый день из-за смерти папы? — Понемногу ее большие серые глаза вновь приобрели прежнее, не по-детски рассудительное выражение. — Или, возможно, она плакала вовсе не из-за папы?..

Глава 3

Мне бы следовало показаться в конторе шерифа, но я этого не сделал. День был бесконечно хлопотным и долгим, да и вечер, по моим расчетам, предстоял не менее напряженным. Поэтому, выйдя из особняка на озере, я отправился к себе домой, поспал три часика, принял душ, побрился и облачился в только что полученный из чистки костюм. Перекусил холодным бифштексом по-татарски, который можно не разогревать. Конечно, это не так уж вкусно, но, уверяю вас, вполне съедобно. После этого, в ожидании восьми часов, приготовил себе послеобеденный стаканчик и сигареты.

Бросив придирчивый взгляд на свою обитель, я решил, что все в полном порядке. Две настольные лампы давали достаточно света, чтобы не натыкаться на расставленную повсюду мебель. Основную ставку я делал на стопку долгоиграющих пластинок, которые были отобраны мною за их возбуждающе-обольстительные качества. Транслируемая через пять динамиков музыка в моей гостиной как бы неслышно проникает в сознание и души людей, хотя им и кажется, будто они ее не слушают, зачаровывает их и подчиняет себе, вызывая у них далеко не платонические желания.

Дверной звонок раздался в пять минут сорок три секунды девятого. Секунды через две я отворил дверь и был буквально ослеплен серебристым сиянием. Я непроизвольно зажмурился, но даже при этом ощущал перед собой яркий свет.

— Зачем было останавливать выбор на мне? — заворчал я. — Если вам вздумалось поговорить с землянином, то почему бы не подыскать для этого известного ученого или какую-то другую знаменитость? Не станете же вы уверять меня, что проделали столь длинный путь из космоса ради разговора с простым копом?

— Исходящее от меня сияние выражает мою сущность, — со слабым вздохом произнес голос. — Вы к этому привыкнете.

Я снова осторожно открыл глаза, и серебристый свет материализовался в вечерний туалет из сверкающей парчи. В жизни не видел подобных платьев! Впрочем, оно было сшито вовсе не из парчи, как показалось мне сперва, а из чего-то похожего на переливающийся пластик. У него не было рукавов, зато имелась металлическая «молния» — от ворота до подола, не доходившего до колен. На ногах красовались нарядные серебряные туфельки, специально подобранные под столь эффектное одеяние. Светлые волосы были стянуты на шее наподобие огромного узла. Такая прическа ей шла, поскольку подчеркивала необычное строение ее скул. Сапфировые глаза лучились. Довольно большой рот говорил о неисчерпаемых запасах чувственности.

Короче, она была из тех гостей, которые мне нравились на своей родной планете. И мне было ровным счетом наплевать на то, завтракают или нет они с копами, потому что до утра у нас имелась еще целая ночь.

Она вошла в гостиную первой. Остановилась посередине, неторопливо все осмотрела, потом опустилась на кушетку.

— Уютно, — пробормотала она.

— Я приготовлю нам по стаканчику.

— Прекрасно.

Я сходил на кухню за выпивкой, затем присоединился к гостье на кушетке, но сел не слишком близко. Как говорят англичане, залетают в дом лишь боязливые птицы, и им нужно время освоиться.

Девушка пригубила свой бокал, затем снова осмотрелась.

— Когда-нибудь вы с Кендаллом споетесь, — заявила она негромко. — У вас с ним одинаковые взгляды на внутреннее убранство дома, только у него больше денег, чтобы воплощать свои идеи на практике.

— А мне показалось, этот ваш храм походит скорее всего на полуразвалившийся монастырь, — буркнул я непочтительно.

И тут она резко изменила тему разговора — классическим образом, чисто по-женски, когда ты начинаешь сомневаться, правильно ли расслышал слова собеседницы:

— Что идет перед Уилером?

— Эл, — ответил я. — А что следует за Джастис?

— Хеллер.

— Хеллер? «Исчадие ада», можно так перевести? Что ж, подходит.

Она не отреагировала на мое замечание.

— А в храме вы ровным счетом ничего не видели, Эл. В следующий раз я сама буду вашим экскурсоводом и все вам покажу.

— В предвкушении всего того, что ожидает меня там, я лишусь сна! — произнес я с жаром. — Вы можете мне сказать, какого рода рэкет организовал Кендалл в своем худосочном Храме любви?

— Вполне легальный. — Ее сапфировые глаза внимательно следили за мной поверх бокала, который она поднесла к губам. — По сути дела, это не что иное, чем уже давно известная афера «одинокие сердца», но классом повыше. Мы встречаем с распростертыми объятиями любого одинокого человека как мужского, так и женского пола, если только он хорошо обеспечен. Подобным людям никто не представляет счетов за оказанные услуги, лишь намекают на то, что они могут сделать пожертвование, поскольку протекла крыша или случилось еще что-то непредвиденное. И, поверьте, они жертвуют!

— Кендалл лелеет одинокие женские сердца, а вы занимаетесь мужскими?

— Нечто в этом духе. — Она кивнула головой. — Но в наших взаимоотношениях не допускается ничего грубого, вроде неприкрытого секса. Правда, существует некий невысказанный намек, что в храме возможно получить какие-то утехи, развлечения или удовольствия, если добровольное пожертвование достаточно велико! Но подобное как-то ни разу о’гкрыто не происходило. Рейф слишком осторожный руководитель, чтобы рискнуть организовать откровенно бурное веселье, чреватое визитом полиции нравов.