Половина роты Нати уже прошла Сир-Адиб. Лейтенант все еще верил, что они идут по дороге на Зауру, и вот на пути выросли новые грозные укрепления. Два длинных выступа охватывали дорогу с двух сторон, словно бы беря ее в клещи. Подполковник Биро все еще оставался в Сир-Адибе, спросил комроты по рации, знает ли он, где находится.

— Это Заура, господин подполковник, — ответил Нати. — Я думаю, это Калаа. Тут мощные высокие укрепления, и из них выступают два крыла…

Биро как раз заметил две зенитки, нацеленные на его танк. Комбат полагался на своего стрелка. Он скомандовал:

— Фугасным заряжай! По зениткам слева. Огонь!

Стрелок сразу подбил одну, подняв ее на воздух, а прислуга другой разбежалась.

Биро прошел Сир-Адиб и стал выдвигаться к Калаа. Скоро укрепления начали вырисовываться впереди. Он приказал роте Нати рассредоточиться, затем внимательно изучил гребень у дороги слева, на котором дислоцировали сирийские танки. Следовало прежде всего овладеть этой позицией, вне зависимости от того, собираются ли они штурмовать Калаа. Он только открыл рот, чтобы отдать приказ, как пулеметная очередь прошила его лицо. Поток крови хлынул из щек и горла, как вино из пробитой бочки, а его челюсть повисла на обрывке плоти.

Биро нырнул в башню и знаком попросил стрелка привязать челюсть бинтом из индпакета. Он положил тяжелую руку на плечо офицера связи Юваля Бен-Арци, который ехал с ним в танке, давая понять, что о случившемся никому сообщать не надо, затем показал, что хочет что-то написать. Стрелок дал командиру флягу, и Биро ополоснул рот водой, которая показалась ему огнем. Красная от крови вода протекла через раны в горле на рубашку. Юваль дал комбату блокнот и ручку и Биро начал отдавать приказы в письменной форме. Он передавал блокнот Ювалю, который радировал, передавая их от имени командира батальона. Первый приказ — взять гребень слева — получила рота Илана. Затем Биро попросил интенсифицировать артобстрел Калаа и через Юваля получил ответ, что артиллерия дает последние залпы. Биро попросил комбрига организовать поддержку с воздуха, что и было ему обещано.

Биро понял, что иного выхода нет — нужно атаковать Калаа. Большая часть батальона прошла Сир-Адиб, и, как думал Биро, отступить без тяжелых потерь будет невозможно. Но он не мог продолжать руководить боем. Опустившись без сил на пол танка, комбат истекал кровью. Офицер связи Юваль Бен-Арци приказал водителю немедленно вернуться в Сир-Адиб, и оттуда водитель радировал в джип разведгруппы, где находились майор Мокади и Исраэль.

Стрелок и Юваль помогли Биро выйти из башни на броню корпуса танка. Подполковник отяжелел и едва мог идти сам, но, увидев своих людей, он самостоятельно спрыгнул на землю, затем забрался в джип и сел рядом с водителем прямой как столб — гордость превозмогла слабость и боль.

Во время инструктажа он в шутку говорил майору Мокади: «Если я получу пулю, командовать будете вы», однако теперь написал записку: «Скажите Нати, пусть принимает командование и продолжает штурмовать Калаа. Все».

Биро знал, что батальон в сложном положении и что только опытный боевой командир способен выйти из трудной ситуации. Он надеялся на Нати, которого учил три года. Однако, когда майор Мокади радировал лейтенанту принять командование, ответа не получил. Сирийский танк всадил в «Шерман» Нати бронебойный снаряд, сбив командирский люк. Система связи вышла из строя, и лейтенант спустился в боевое отделение, чтобы привести ее в порядок. Майор Мокади немедленно принял командование батальоном на себя.

— Езжай налево, — приказал он водителю.

Разведчик Дании сопровождал подполковника Биро в джипе до перевязочного пункта батальона. На протяжении путешествия подполковник прямо сидел в джипе, который бросало и раскачивало на неровной дороге. Перевязочный пункт по-прежнему располагался рядом с постом наблюдения ООН на Гиват-Хаем, и работы у доктора Глюка хватало. Биро еще надеялся, что сможет вернуться и командовать батальоном, но, едва сняв повязку, доктор Глюк сразу отмел такую возможность. Кровь текла обильно, и дыхание с каждой минутой становилось все более затрудненным. Две пули пробили левую щеку, в четырех местах разбив челюсть, выбив пять зубов, и прошли чуть выше дыхательного горла. Глюк собрал кровь изо рта ватой и туго перевязал челюсть, чтобы она встала на место. Биро показывал ему глазами, чтобы затягивал потуже.

— Пожалуйста, подполковник, ложитесь на носилки, — попросил Глюк. Биро покачал головой — он поедет в госпиталь на джипе. — Вы чувствуете в себе достаточно сил, чтобы трястись в джипе по такой неровной дороге? — Биро кивнул. Глюк помог ему вернуться в джип и закрепил ремень безопасности. — Удачи, подполковник.

Биро взмахнул на прощанье рукой, и джип тронулся вниз по наклонной извилистой дороге.

Лев, — сказал про себя доктор Глюк.

ГЛАВА 27

Майор Мокади решил придерживаться первоначального плана и отменил атаку на Калаа. Он боялся, что погибнет весь батальон.

Шел второй час дня. Батальон уже три часа вел тяжелый бой среди крутых скал. Кругом полыхал огонь. Артиллерийские снаряды, бомбы и ракеты, выстрелы танковых орудий и пулеметные очереди воспламенили жнивье и бурьян и, конечно, боеприпасы и топливо. Черный дым клубился над полем боя, делая все вокруг еще более зловещим.

— Налево, — повторял майор Мокади командирам рот по радиосвязи. — Налево. Налево.

Он повел танк к дороге, замеченной им раньше, которая, как он считал, шла к нефтепроводу и Зауре. Он хотел направить батальон туда. Но скоро перед ним оказались еще две сирийские позиции: одна параллельно линии движения и другая — на расстоянии 400 метров прямо перед ним. С первой открыли огонь противотанковые орудия, и бронебойный снаряд пробил картер двигателя, поджег масло, и мотор заглох. В один миг танк наполнился белым, удушающим дымом.

— Огонь! — приказал майор Мокади стрелку, нацелившему пушку на позицию напротив. Громыхнул один выстрел, и все стихло. Место заряжающего занял офицер связи Юваль Бен-Арци, который не умел обращаться с затвором, поскольку имел довольно слабое представление об устройстве пушки.

Майор Мокади решил обстрелять противника из 12,7-мм браунинга. Но эффективно вести огонь из пулемета «Шермана» с малой дистанции можно, только высунувшись из башни. Майор Мокади высунулся из танка и стал стрелять, прекрасно сознавая, что подвергается смертельной опасности, поскольку практически нет надежды, что его не подстрелят. Его ранили почти сразу. Пуля попала в грудь, и он чувствовал, как силы оставляют его.

— Нати. Это Мокади. Примите командование. Прием, — радировал майор. — Нати. Это Мокади. Принимайте командование. Прием, — повторял и повторял он. Но лейтенант не отвечал. Майор Мокади, который слишком сильно высунулся из люка, выпал из башни, и Юваль Бен-Артци поднялся, чтобы сменить его у пулемета. Он стрелял по вражеским позициям, пока в него тоже не попали. Он рухнул в боевое отделение и умер.

Командир батальона был ранен и эвакуирован, заменивший его майор Мокади — ранен и умирал. Кто примет командование? Ответа от Нати все не было.

— Нати. Это Мокади. Примите командование, прием… — прошептал умирающий майор Мокади.

Огонь в картере погас, масло остыло, и водитель смог запустить двигатель. Он отвел танк на полторы сотни метров по склону вниз, но там он опять встал в расщелине. Водитель и стрелок выбрались из танка. Майор Мокади не шевелился. Он умер.

Наконец Нати сумел наладить рацию и сразу же услышал:

— Нати. Принимайте командование, прием.

Он не знал, от кого исходит приказ, но мгновенно осознал: что-то случилось с Биро. Кровь ударила лейтенанту в голову. В штабе все приказы по рации, включая последний призыв Мокади, принимал и передавал майор Амнон. Он и связался с Нати, чтобы тот принял командование. Лейтенант продолжал казавшийся безнадежным бой.

Первое, что он сделал, организовал радиосвязь со всеми ротами батальона, а затем связался с командиром бригады и проинформировал его о том, что принял под командование А-112. Полковник Альберт встретил подполковника Биро по пути в Сир-Адиб, когда комбат ехал к перевязочному пункту. В Сир-Адибе комбриг понял, что прервать сражение можно будет только ценой огромных потерь, что надо идти вперед и частью сил выполнять первоначальный план, пока А-112 продолжает драться за Калаа. Он приказал Нати наступать, сам же в командирской полугусеничной машине во главе второй танковой группы и батальона мотопехоты повернул налево, на дорогу, указанную раньше майором Мокади во время поисков выхода на Зауру. Теперь Калаа стала главной целью. Бригада «А» продвигалась к ней двумя клиньями. Один под командованием Нати устремился к цели напрямую, другой под командованием комбрига полковника должен был ударить на Калаа с тыла сразу после выполнения основной задачи — захвата укреплений Зауры.