Один и тот же ответ. Меня он не успокаивал.

— А им известно, как лечить таллиевое отравление?..

— Случай не частый, но все меры будут приняты. Уверен — она выкарабкается.

Я взглянул на него. Искренне ли он говорит? Или просто пытается меня утешить?

— Во всяком случае, подтвердилось, что это таллий.

— Да, это подтвердилось.

— Вот вам и вся правда про «Белого Коня». Не колдовство, не гипноз, не смертоносные лучи. Отравители. И как она меня обвела вокруг пальца! А сама, видно, в душе посмеивалась.

— О ком вы?

— О Тирзе Грей. Как все лихо продумано. Транс, белые петушки, жаровня, пятиугольники и распятие вверх ногами — это для суеверных простаков. А знаменитый аппарат — для просвещенных. Мы теперь в духов, ведьм и чары не верим, но разеваем рот, когда речь заходит про «лучи», «волны» и психологию. Аппарат, наверно, — просто моторчик с цветными лампочками и гудит, когда надо. Постоянно слышим о радиоактивных осадках, стронции-90 и тому подобном, верим научным выкладкам. А «Белый Конь» — обычное шарлатанство. Да к тому же они в полной безопасности. Тирза Грей могла сколько угодно похваляться своим могуществом. К суду бы ее за это не привлекли. А если проверить аппарат, он окажется безобидной машинкой. Любой суд отклонил бы против них обвинение — ведь с виду это вздор, выдумка.

— По-вашему, они все знают, что делают?

— Мне кажется, нет. Белла верит в колдовство. Сибил— дура, она во всем повинуется Тирзе.

— А Тирза руководит.

Я сказал медленно:

— Что касается, самого «Белого Куня» — да. А настоящий руководитель прячется за сценой. Он все организует. У каждого свое дело, и никто не знает точно обязанностей остальных. Брэдли заправляет денежной стороной. Ему, конечно, хорошо платят и Тирзе — тоже.

— Как вы все разложили по полочкам, — сухо заметил Лежен. — А что навело вас на мысль о таллии?

— Неожиданные совпадения. Началом всей истории была любопытная сценка в баре в Челси. Девицы дрались, одна у другой вырывала волосы. А та сказала: «И ничуть не было больно». Так оно и есть, больно не было.

Я читал однажды статью о таллиевом отравлении. Массовые отравления рабочих на каком-то заводе, люди умирали один за другим. И врачи устанавливали, я помню, самые разные причины: и паратиф, и апоплексические удары, паралич, эпилепсия, желудочные заболевания— что угодно. Симптомы самые различные: начинается со рвоты или с того, что человека всего ломит, болят суставы — врачи определяют полиневрит, ревматизм, полиомиелит. Иногда наблюдается сильная пигментация кожи.

— Да вы прямо настоящий терапевтический справочник.

— Еще бы! Начитался. Да, но есть симптом, общий для всех случаев. Выпадают волосы. Таллий одно время прописывался детям от глистов. Но затем признали это опасным. Иногда его прописывают как лекарство, но тщательно выясняют дозу, она зависит от веса пациента. Теперь им травят крыс. Этот яд не имеет вкуса, легко растворим, всюду продается. Нужно лишь одно — чтобы не заподозрили отравления.

Лежен кивнул.

— Совершенно верно, — сказал он. — Потому на вилле «Белый Конь» требовали, чтобы убийца держался подальше от жертвы. И подозрений не возникнет. А дело делает кто-то еще, у кого с жертвой нет никаких связей. Какое-то лицо, которое появляется всего лишь один раз.

Он замолчал.

— Ваши соображения, на этот счет?

— Всего лишь одно. В каждом случае фигурирует совершенно безвредная на вид женщина с анкетой, выясняющая спрос на товары повседневного употребления.

— По-вашему, она и есть отравительница? Оставляет яд в каких-нибудь образцах?

— Наверно, это не так просто, — ответил я. — Мне кажется, эти женщины ни о чем не ведают и действительно выполняют свою работу. Я думаю, кое-что нам удастся выяснить, если мы побеседуем с одной дамой по имени Эйлин Брэндон.

Пэм довольно верно описала Эйлин Брэндон, если, учесть вкусы самой Пэм. Прическа Эйлин действительно не напоминала ни хризантему, ни воронье гнездо. Волосы были гладко зачесаны, губы подмазаны чуть-чуть, а на ногах удобные туфли. Муж у нее погиб в автомобильной катастрофе, сказала она нам, и осталось двое маленьких детей. До этого бара она работала около года в одной фирме под названием «Учет спроса потребителей». Ушла оттуда — работа ей не нравилась.

— Почему не нравилась, миссис Брэндон?

Вопрос задал Лежен. Она посмотрела на него.

— Вы полицейский инспектор? Так ведь?

— Да, миссис Брэндон.

— Вам кажется, с этой фирмой не все в порядке?

— Этим вопросом я сейчас и занимаюсь. Вы что-нибудь заподозрили? Поэтому вы оттуда ушли?

— Я не могу вам сказать ничего определенного.

— Безусловно. Это понятно. Но вы можете сказать, почему вы ушли оттуда.

— Мне казалось, там все время что-то происходит, а что — я не могла понять.

— То есть на самом деле там занимаются не тем, чем должны?

— Вот, вот. Мне казалось, у фирмы какие-то скрытые цели, только невозможно понять какие.

Лежен задал ей еще несколько вопросов, непосредственно касающихся ее работы. Ей вручали список фамилий в определенном районе. Она посещала этих людей, задавала вопросы и записывала ответы.

— И что же вы нашли в этом странного?

— Вопросы не преследовали целей учета. Они были бессистемные, даже случайные. Как будто дело вовсе не в них.

— А у вас есть свои предположения, в чем же было дело?

— Нет. Я никак не могла в этом разобраться.

— Какими потребительскими запросами вы интересовались?

— Всякими. Иногда продукты — концентраты, полуфабрикаты, иногда мыльная стружка, дезинфицирующие средства. А иногда косметика — пудра, помада, крем и все такое. Иногда патентованные лекарства — аспирин, таблетки от кашля, снотворное, полосканье, желудочные средства и так далее.

— Вас не просили вручать опрашиваемым образцы?

— Нет. Никогда.

— Вы просто задавали вопросы и записывали ответы?

— Да.

— Не казалось ли вам, что среди вопросов многие были просто для отвода глаз и лишь один действительно требовал ответа?

Она подумала и кивнула.

— Да, — сказала она. — Но какой из них — я не могла бы сказать.

Лежен внимательно на нее посмотрел.

— Вы чего-то не договариваете.

— В том-то и дело, я ничего больше не знаю. Я даже советовалась с другой сотрудницей, была у нас такая миссис Дэвис. Ей тоже многое не нравилось.

— Что же?

— Она что-то случайно услыхала.

— Что?

— Она мне не сказала. Сказала только: «Вся эта контора — лишь вывеска для шайки бандитов. Но нас ведь это не касается. Деньги платят хорошие, закона мы не нарушаем — и нечего нам об этом особенно задумываться».

— И это все?

— Еще она сказала: «Иногда я себя чувствую, как вестник смерти». Я тогда не поняла, что она имеет в виду.

Лежен вынул из кармана записку и подал ей.

— Эти фамилии вам ничего не говорят? Вы кого-нибудь из этих людей не помните?

— Вряд ли. Я стольких видела…

Она прочла список и сказала:

— Ормерод.

— Вы помните Ормерода?

— Нет. Но миссис Дэвис как-то его упоминала. Он скоропостижно умер, кровоизлияние в мозг, кажется? Она почему-то расстроилась. «Я была у него всего неделю назад, — говорит, — и он отлично выглядел». Вот тут она и сравнила себя с вестником смерти. «Некоторые из тех, у кого я бываю, только взглянут на меня — и вскорости им конец». Она даже посмеялась над этим, но тут же добавила, что, конечно, это просто совпадение.

— И все?

— Долгое время я ее не видела, а потом как-то встречаю в ресторанчике в Сохо. Я ей сказала, что ушла из У.С.П. и работаю в другом месте. Она спросила меня почему, а я ответила, что мне там было не по душе. Она сказала: «Может, вы и правильно поступили». Я спросила: «А что вас-то навело на подозрения?» И она ответила: «Не знаю точно, но, по-моему, я узнала одного человека на днях. Он выходил из дома, где ему совсем нечего было делать, и нес сумку с инструментами. Зачем ему инструменты понадобились, интересно бы знать». Еще она меня спросила, не знаю ли я женщину, владелицу какой-то таверны, «Белый Конь», что ли.