Девушек омывает шестое море. Верика собирает морскую пену и складывает на Всешину макушку. Пена деловито расползается и начинает демонстрировать чудеса подражания. Волосы катятся от одной любопытной раковины к другой оттопыренной, и когда Всеша произносит фразу: «Море замри!», волны-шестеренки останавливаются и исполняют то, что успели уловить в музыке плеска:

– Искупалась на море,

Тело как из мрамора,

И теперь волнуюсь я,

Не приняли б за статую…

Наступает час упоения…

. . .

– Я пытаюсь сосчитать звезды на небе, – задумчиво бормочет Верика, стараясь не упустить шевелящегося числа.

– Невозможно сосчитать?

– Сосчитать возможно, но число это непостоянно.

– Спокойной ночи, – мирно говорит Хопнесса, отправляясь восвояси.

К уготованиям с упованиями.

– Хопнесса говорит, что я никогда не умру, потому что у меня есть душа.

– Я тебе верю, Верика.

– Ты веришь тому, что есть. А я есть даже в темноте.

Верика на ночь глядя желает себе увидеть в мечтаниях Всешины каникулы, чтобы поделиться с ней впечатлениями и вообще хоть одним глазком взглянуть – какие они, эти пресловутые каникулы.

. . .

Теперь, когда река Воя знает, куда ей надлежит влиться, она держит путь к водопадам большой мойки.

Глава 8

ВЕРИКА, ХОПНЕССА И…

…небеса чудес

Облака волнуются. Ветер усиливается. Наверное, будет шторм.

От белого к синему без единой помарки ровно и неуловимо поднимается небо от облаков вверх.

Солнце восходит над вершинами холодных облаков, но они всё равно остаются бледно-голубого цвета.

. . .

– Есть рай на земле, или он только на небах?

– Конечно. Вот он!

Верика озирается вокруг, Хопнесса разводит руками:

– Нужно только кое-что подлатать, подштопать, почистить, и будет как новенький!

Хопнесса вслед за спицами достает разноцветные нитки и лоскутки. Верика идет за веником. Над парадной лестницей красуется лозунг – «Поднимем рай из руин!».

– А ну, кыш! Иди, ворон, отпугивай на улицу.

Транспарант улетает в огород, спугнув выглядывающую из-под ступенек птицу Очевидию. Оттуда же вылетает метла, перепачканная красной краской.

– Такие воззвания только веником и пишутся. Истинное варварство.

Метла заискивающе виляет хвостом.

– Ну и что, что варварство, – доносится обиженный Очевидиевый голос.

. . .

– Сколько себя помню, ты всегда отзывчива ко мне, – говорит Верика, допивая молоко, – всегда чутка и всегда своевременна.

Белый кругляшок складывается сердечком:

– Ятебялюблю!

«Чмок!», и белое сердечко перекочевывает на щеку Хопнессы. Пора посмотреть, как Единорожица уминает морковку. Зрелище столь же впечатляющее, сколь и шумное. Она ее даже не грызет, а перерабатывает.

– Совершенно неподражаема, когда ест! – Верика поглаживает теплую переливающуюся шерсть.

Хопнесса кивает по диагонали, успевая обсудить с Герральдием последние выдающиеся успехи в области изобразительной изобретательности.

– Печально, что дети со временем разучиваются рисовать.

– Век живи, век разучивайся.

Хопнесса не упускает нити рассуждений Верики и Герральдия, умудряясь связывать их воедино. Когда Хопнесса плетет кружева, она всегда согласно качает головой в такт креслу-качалке. И очень важно правильно подхватить амплитуду ее движений, чтобы попадать в такт согласиям.

Герральдий иногда говорит умные слова, но очень уж громоздкие. Да и сам он довольно неповоротлив. Видимо, не приспособлен для суши. Верика однажды заметила, что в воздухе и в воде все хвосты выглядят несколько изящней. Вследствие этого Герральдий вечно растерян, месяцами апатичен, неделями эгоистичен, целыми днями скептичен, часами ворчлив и многое другое. Но времена меняются. Так утешает Хопнесса:

– Я знаю точно – у него две пары крыльев и золотые руки.

Верика внимательно присматривается к рукам Герральдия: «Наверное, он весь такой золотой». Затем переводит взгляд на Хопнессу: «А вот у Хопнессы руки просто блестящие».

– Не все золото блестит, – подхватывает ее мысль птица Очевидия.

В книге происходит стремительное перелистывание страниц:

– Где-то мы это уже упоминали…

…радужный обнимб

Верика помогает Хопнессе приготовить капустник.

Хопнесса берет кочан капусты и крепко ударяет по нему ножом:

– Как ты думаешь, почему кочану хоть бы хны?

– Потому, что он не чувствует боли, – отвечает Верика.

Хопнесса с Верикой берут по половинке капустного кочана и начинают бодро шинковать. Капуста похрустывает в ловких руках специалистов:

– Кочерыжку завещаю Нездешнию.

. . .

– Странно, почему на кухне до сих пор нет моря?

– Согласна. Давно пора организовать!!!

Верика принимается проектировать море:

– Соленое?

– Лучше сладкое.

– Глубокое?

– По колено.

– Синее или черное?

– Бирюзовое.

– Готово! Какой, кстати, берег, песочный или бисквитный?

– Песочный.

– Отменно. Сахарную пудру я лично истолку.

. . .

Верика сводит над головой руки, соединяя ладони вместе.

Верика разводит руки симметрично, ладонями вверх.

От левой ладони к правой ладони, над головой, Верики образуется полурадуга. Верика опускает руки – круг замыкается:

– Вот радуга меня обнимает.

– Прекрасно! – радуется Хопнесса, сматывая разноцветные сияющие нити в пестрый клубок.

. . .

Верика обмахивается большим веером. Житейцы – замечательный народ, столько всякой всячины напридумывали. Например, игры. В особенности игры с ветром.

– Хопнесса, ты читаешь мысли для занятия времени?

– Нет, Верика, я их не читаю. Я смотрю в окно.

– Хопнесса?!

– Да, милая.

– Ятебялюблю!

Окна закрываются. Ставни, занавески, шторы. Все погружается в вечерний свет.

. . .

Когда Хопнесса витает над предсонной кроватью Верики, она берет истории с потолка:

– Я видела эту планету с той стороны, где она смертельно больна холодом. Где она выглядит бледно-серой. Почему она застыла и куда ушла искра Божья, не знают даже те, кто там живут. Ту часть мира посетил нарушитель покоя. Метался в беззвездных пространствах, падал без сознания, стукнулся головой, и поседело все от ужаса. Остались глубокие кратеры от ядовитых слез. Именно там находится река, вылившаяся с неба, бегающая по кругу и напоминающая змею, кусающую себя за хвост…

Глава 9

ВЕРИКА, ГЕОГРИФ И…

…слово о Геогрифе

Геогриф с Верикой в гостях у сказки. Они пристально вглядываются в глубокий ультрамарин неба. Зимой звездочки появляются рано. Несколько малюток выстраиваются полукругом над Геогрифом и Верикой и с взаимным любопытством разглядывают стоящие под ними огромные шевелящиеся фигуры, у которых из верхней части поднимаются столбики пара. Самая маленькая звездочка, висящая в левом краю, направляет лучик в помпон Геогрифовской шапки и блестит на своем безмолвном языке:

– По-моему, у них есть глаза.

Другая, рядом с ней, перекрещивает свой лучик с соседским и шепотом подблескивает:

– Я знаю – это он и она. У людей принято быть разделенными на пары. Такова их скорбная участь.

– Давай их соединим? – предлагает самая маленькая и посылает еще один лучик вниз.

Остальные тоже выстреливают парными лучами, отчего Верика с Геогрифом оказываются обнизанными светящимися нитями. Геогриф, покрытый узорчатой сетью, указывает Верике на лоб:

– Какой славный у тебя крестик! – Он завороженно разглядывает крест с четырьмя крестиками на концах, все стороны которых продолжаются бесконечными крестиками.