Семен хотел вылезти посмотреть на результаты чужой деятельности, но Пит его удержал – там кто-то остался! Пришлось сидеть и ждать: никакого движения на поляне не наблюдалось, зато через некоторое время послышались звуки, похожие на всхлипывание. Семен махнул на спутника рукой, выбрался на свободное пространство и направился к главному кумиру. Подошел, озадаченно почесал затылок и произнес:

– «…Выводи, Разбойник, девок, пусть покажут кой-чего!»

Жбан уже не был пустым – пива в нем содержалось литров пять. На камне присутствовали лепешки весьма неаппетитного вида – вероятно, их пекли впопыхах. Две куропатки со свернутыми шеями задумчиво смотрели мертвыми глазами. Все это Семен заметил лишь мельком, потому что рядом стояла обнаженная черноволосая девушка и… плакала.

То, что она плакала, можно было определить по звукам, а то, что она молодая, – по формам тела, поскольку лица ее, в отличие от всего остального, видно не было. В общем, данная особа стояла на четвереньках в голом виде, выставив довольно аппетитную попку. Руки же ее были привязаны к основанию кумира, так что сменить позу она не могла.

«Надо полагать, – подумал Семен, – что это еще один способ задабривания лесных духов: поместили на капище девушку, да еще и в такой позе, чтоб, значит, лешему было удобней пристроиться. Изверги – ее же муравьи и мухи кусают!» Как простой сказочный принц-спаситель, Семен немедленно вытащил нож и принялся резать веревки. Пит же, как настоящий, а не сказочный леший, девушкой не заинтересовался, а сразу кинулся к жбану. Точнее – в жбан. Девица начала стонать, извиваться и шевелить руками, явно торопясь на свободу.

Семен оказался в положении главного героя загадки про волка, козу и капусту: девица вот-вот вырвется и сбежит, но если заняться ею, то Пит моментально выхлебает пиво и тогда… Времени на размышления не было: Семен дал пинка питекантропу, а вторым точным ударом опрокинул жбан. Пит обиженно взвыл. Его голос слился с визгом девицы, которая вскочила на ноги и кинулась в кусты, не разбирая дороги.

– Все из-за тебя, гад! – озлился Семен и еще раз врезал Питу по мускулистым ягодицам. – Лови ее теперь!

Впрочем, поймали туземку они довольно быстро. Точнее, она поймала себя сама – пробежав полсотни метров по лесу, влетела в колючий куст, вся исцарапалась и запуталась в ветках своими густыми волосами. Освободить ее оказалось делом нелегким, поскольку при приближении Пита она начинала кричать и биться. Пришлось Семену изобразить из ременной перевязи пальмы петлю и накинуть ей на запястья.

Кое-как они девушку распутали, из куста вытащили и переместили на свободное от растительности пространство, там стали ее успокаивать: Семен держал, а Пит ласково перебирал ей волосы – занимался грумингом. Девица уже почти успокоилась и просто тихо плакала, когда Семен обратил внимание, что Пит время от времени что-то отправляет себе в рот. Сердце Семена обмерло от ужаса – он вспомнил виденные когда-то телепередачи о жизни обезьян.

– Что?! – выкрикнул он. – Ну-ка, подержи ее, а я посмотрю!

Спасители поменялись ролями – Пит ухватился за тело, а Семен взялся за девичьи волосы. Скудный лесной свет помехой не оказался – не прошло и десяти секунд, как Семен вскочил на ноги и прянул в сторону.

– Пусти ее, Пит!! – заорал он, торопливо отряхивая ладони и одежду. – Не трогай!! Не прикасайся к ней!!!

Питекантроп отпрыгнул, готовый пуститься наутек. Такой команды, однако, не последовало – его начальник с каким-то первобытным ужасом осматривал свою рубаху, словно видел ее в первый раз. Девушка же, обретя вожделенную свободу, похоже, не знала, что с ней делать. Она села и стала размазывать кровь и сопли по исцарапанному лицу. В такой позе стало заметно, что талия у нее тонкая, а груди довольно крупные. Личико тоже вроде бы ничего, но уж очень измазанное. Впрочем, прелести ее Семена больше не интересовали. Он сосредоточился для мысленного посыла, попытался поймать испуганный (но уже и любопытный!) девичий взгляд и произнес – вслух и мысленно:

– Ты свободна! Иди домой! Деревня – там! Иди!

Девица поняла: вскочила на ноги (довольно длинные и стройные) и кинулась в указанном направлении. Семен плюнул, ругнулся, поднял руку, чтобы по привычке почесать затылок, и отдернул ее. Ругнулся еще раз и тяжко вздохнул:

– Я себя знаю – это теперь надолго. Как говорится: страх, который всегда с тобой! Ну, что уставился, Пит? Мы чуть не влипли! Или уже влипли? Давай хоть присмотрим, чтоб она до деревни добралась – человек все-таки…

– Я ни пним-ай, Сем-хон Ник-ич!

– Что тут понимать-то?! – безнадежно махнул рукой Семен. – Пойдем, посмотрим, куда она пошла.

Они стали красться за девушкой. Точнее, крался Семен, а у Пита в этом нужды не было, поскольку он и так двигался бесшумно. Впрочем, девица была озабочена в основном чем-то другим – по сторонам не смотрела и не оглядывалась. Судя по тому, как она двигалась, привычка ходить без обуви у нее имелась – городская девочка в таких условиях не прошла бы и десятка метров.

Девушка выбралась на тропу и побрела в сторону деревни. Она временами всхлипывала и пыталась расчесать пальцами волосы. Мужчины следили за мельканием ее белых ягодиц сквозь заросли – прямо как Чингачгуки на тропе войны. Наконец сплошной лес кончился – дальше пошли трава, кусты и отдельно стоящие деревья. Прятаться тут было сложнее, и Семен решил прекратить эту игру. Правда, его смущало, что девушка, избежав страшной опасности, как-то не слишком сильно стремится к дому родному. Ругая себя за излишнее любопытство, Семен все-таки продолжил наблюдение и вскоре, конечно, пожалел об этом – девушка свернула с тропы вправо!

– Это что еще такое?! Она домой не хочет?!

– Я ни знай! – пожал плечами Пит.

– Ну, а куда она пошла? Что в той стороне?

– Там тр-ва кус-ный! Много! – облизнулся Пит. – Я туд-да утром за ид-дой хдил.

– Болото, что ли?

– Дха.

Примерно через полчаса Семен и Пит сидели возле небольшого озерца с заболоченными и заросшими кустарником берегами. Свободная вода была в центре, а по краям плавала ряска и листья кувшинок. Между ними бегали водомерки, в воздухе летали разнокалиберные стрекозы и бабочки, в траве у дальнего берега копошилось утиное семейство. В общем, пейзаж ассоциировался с картиной великого художника Васнецова, только Аленушка не сидела задумчиво на бережке, натянув подол на коленки, а тихо плескалась почти в центре озерка.

«Спрашивается: зачем она это делает? – недоумевал Семен. – Искупаться захотела?! Так могла бы и до речки дойти…»

Увы, вскоре стало ясно, что девушка мутила застойную болотную воду не из гигиенических соображений. Она старательно пыталась утопиться, но у нее ничего не получалось. То ли там было недостаточно глубоко и вязко, то ли она слишком хорошо умела плавать, а скорее всего, просто не могла справиться с собственным инстинктом самосохранения.

– Четвертая попытка, – уважительно сказал Семен. – Упорная какая! Спорим, что опять вынырнет?

– Я ни знай, – испуганно прошептал питекантроп.

И эта попытка оказалась неудачной – облепленная мокрыми волосами голова вновь показалась над поверхностью. Девушка жадно хватала ртом воздух, кашляла и загребала руками. В прозрачной – похожей на крепкий чай – воде вокруг нее образовалось облако мути, которое, вероятно, собиралось распространиться на все озерцо.

Когда самоубийца немного отдышалась, Семен участливо спросил:

– Еще раз попробуешь, или тебя уже спасать можно?

– Ай! – ответила девушка и с головой погрузилась в воду.

– «Ай», так «ай», – пожал плечами Семен и начал стаскивать с ног мокасины. – Вот ведь на мою голову!

Он немного подумал и снял штаны, а рубаху, на всякий случай, закатал до подмышек. За обнаженное мужское орудие его тут же укусил слепень. Насекомое Семен убил, ругнулся и полез в воду. Для начала он увяз чуть ли не по колено, но кое-как выбрался и двинулся дальше. Пит наблюдал за ним с интересом.

Чтобы дотянуться концом посоха до утопающей, пришлось забраться в болотную жижу почти по пояс. Девице, вероятно, уже надоело топиться, и за палку она схватилась с такой силой, что чуть не свалила Семена с ног. Устоять-то он устоял, но обнаружил, что тянуть не может, поскольку сам завяз. Девушка передвинулась по палке ближе к спасателю, попыталась встать на ноги, однако тоже завязла и стала потихоньку погружаться во взбаламученную воду – ее, похоже, засасывало. С некоторым сарказмом Семен отметил, что и сам он включился в этот процесс.