С оседлою жизнью, самая земля мало-помалу переходит в частную собственность. С экономической точки зрения к этому неизбежно ведет соединение с нею труда, капитала и предприимчивости. Чтобы сделать землю способною производить то, что нужно человеку, надобно приложить к ней труд. Значительная часть этого труда имеет постоянное значение: надобно очистить леса, удалить камни, пожалуй, окопать участок или осушить почву. Произведенный таким образом труд остается связанным с землею. А мы видели, что плоды труда по закону свободы должны принадлежать тому, кто трудился или кому работающий продал свой труд.

На высших ступенях хозяйственного развития с землею соединяется и капитал. При интенсивном хозяйстве человек постоянно возвращает природе все то, что он у нее взял, и прибавляет ей новые силы. Таким образом, новое производство является в значительной степени плодом человеческой деятельности. Наконец, и выгода, проистекающая из положения и лучших естественных условий, по закону экономической свободы принадлежит тому, кто умел ею воспользоваться, ибо естественная выгода тогда только становится промышленного выгодою, когда человек ею пользуется. В этом заключается и главное побуждение к обращению естественных выгод на пользу человека. Усвоенная же раз выгода становится ценностью, которая, переходя из рук в руки, приобретается уже не даром. Покупая землю, человек кладет в нее свой капитал. За выгодное положение и за более плодородную почву он платит дороже, нежели за землю, которая не соединяет в себе этих условий. Следовательно, и тут даровое переходит в благоприобретенное. На высших ступенях промышленного развития из подлежащих усвоению сил природы не остается уже даровых. Все является произведенным или приобретенным деятельностью свободного лица, а потому все по коренному закону промышленного производства составляет достояние свободного лица.

Относительно приобретаемого трудом это положение имеет полную очевидность. Экономическая свобода человека состоит именно в том, что он сам распоряжается своими силами и своею деятельностью. Тут хозяин он сам и никто другой. Поэтому он своим трудом располагает по своему изволению; он может прилагать его к собственным надобностям или посвящать его другому, либо безвозмездно, либо за какое угодно вознаграждение. Поэтому и приобретенное трудом принадлежит ему и никому другому. Таково требование справедливости, и таково же требование промышленности, ибо, как мы видели выше, приобретение составляет цель и побуждение промышленного труда; последний немыслим без вознаграждения. Каждый работает, имея в виду свою выгоду, и как свободное лицо он сам единственный судья своей выгоды. Но, с другой стороны, и тот, кому нужен чужой труд, точно так же имеет в виду свою хозяйственную выгоду; а так как и он является свободным лицом, следовательно судьею своей собственной выгоды, то условие может состояться только тогда, когда установится обоюдное соглашение. При существовании свободы труда договор составляет необходимую форму, в которую облекается всякое совокупное действие.

Нет сомнения, что при борьбе интересов, которая разрешается наконец обоюдным соглашением, выгода может быть один раз более на одной стороне, другой раз более на другой. Но таково неизбежное последствие свободы; мы видели, что она необходимо влечет за собою неравенство. Промышленные сделки заключаются под влиянием бесчисленного множества разнообразных обстоятельств, которые дают перевес то той, то другой стороне. Уравнение здесь тем менее возможно, что самое понятие о выгоде в значительной степени носит на себе субъективный характер. По существу дела перевес имеет всегда та сторона, которая менее нуждается в другой. Но эта сторона не всегда предприниматель, как утверждают социалисты. Конечно, предприниматель имеет то преимущество, что у него обыкновенно есть капитал, а потому он может ждать, тогда как работнику нужно есть. Но работник с своей стороны имеет то преимущество, что без него предприниматель может обанкротиться, а если у него есть сбережения, то и он может ждать, даже долее, нежели предприниматель. Там, где требуется работа, а рабочих рук мало, перевес всегда будет на стороне работников. Притом предприниматель действует для будущего, и та выгода, в виду которой он нанял работников, может вовсе не осуществиться, тогда как работник во всяком случае получает свою плату. Которое из этих обстоятельств имеет более веса при заключении сделки, это зависит отчасти от усмотрения сторон, но еще более от общих условий, среди которых они поставлены, а именно, от указанного выше отношения капитала к народонаселению. Ниже мы рассмотрим это подробнее; здесь же заметим, что самые законы, управляющие этим отношением, действуют только при экономической свободе, а потому форма, в которой они проявляются, есть все-таки свободный договор. Всякое уклонение от этого начала должно рассматриваться как стеснение свободы и нарушение действующих чрез посредство ее экономических законов.

С не меньшею очевидностью эти начала прилагаются и к капиталу. И тут необходимым последствием экономической свободы являются частная собственность и договор. Капитал, как мы видели, составляет плод сбережения; следовательно, он принадлежит тому, кто его сберег. Ибо, если я вправе был уничтожить вещь и не уничтожил ее, если я мог употребить ее для своих потребностей и вместо того сохранил ее для своих будущих нужд, то она несомненно принадлежит мне и никому другому. С юридической точки зрения, это опять требование справедливости; с экономической же точки зрения, в этом заключается коренное условие промышленного развития. Никто не станет сберегать, если ему не присваиваются плоды сбережения. Как же скоро вещь моя, так я в силу своей свободы, как единственный судья своих собственных интересов, имею право делать из нее то экономическое употребление, какое мне угодно: от меня зависит, приложить ее к собственному производству, передать другому ее употребление по обоюдному соглашению, наконец, всецело отдать ее другому. А так как сбережение имеет в виду будущее, то с ним неразрывно связана и передача имущества по наследству. Обеспечение детей составляет одно из главных побуждений к сбережению; если бы это побуждение было отнято у человека, то капитализация прекратилась бы, а с тем вместе прекратилось бы и все экономическое развитие общества. Мы видим здесь новое подтверждение общего закона, что свобода неизбежно ведет к неравенству. Один сберег больше, другой меньше, третий ничего; один положил свой капитал на выгодное предприятие, другой употребил его непроизводительно. С переходом капитала из рук в руки и в особенности по наследству это неравенство идет увеличиваясь. Чем больше капитал, тем более открывается возможности для сбережений. При господстве экономической свободы капитализация составляет главный источник неравного распределения богатства между людьми.

Наконец, в приложении к направляющей воле действие экономической свободы состоит в том, что каждый волен начинать всякое предприятие, какое ему заблагорассудится, ибо каждый является единственным судьею своих сил и средств. Всякое стеснение в этом отношении есть посягательство на свободу человека. А так как каждый затевает предприятие на свой риск, ввиду ожидаемой им прибыли, то полученная прибыль опять же принадлежит ему и никому другому, ни землевладельцу, который взимает свою поземельную ренту, ни капиталисту, который берет свой процент, ни работнику, который получил свою заработную плату, менее же всех обществу, которое имеет право требовать вознаграждение за оказанную им охрану, но которое собственно в предприятии, как предприятии, ровно ни при чем. Тут все зависит от личной воли и от личной деятельности предпринимателя, а потому результаты этой деятельности принадлежат ему, а никак не обществу. Эти результаты опять же могут быть бесконечно разнообразны; успех предприятия зависит и от личных качеств предпринимателя, и от бесчисленных внешних обстоятельств. Рядом с громадным барышом может быть и громадный убыток. Но обогащение и разорение равно падают на самого предпринимателя, ибо он начинал предприятие на свой собственный страх. Другие настолько могут быть причастны его выигрышам или проигрышам, насколько они добровольно связали себя с его интересами.