Марко молчал. От волнения или опасности он всегда казался выше ростом и очень бледным. Сейчас было так же.

Священник коснулся двери, и она отворилась. Мальчики увидели огромную пещеру. Ее стены и потолок — все было заставлено и завешано оружием: винтовками, мечами, штыками, пиками, кинжалами, пистолетами, одним словом, всеми видами оружия, к которым могут прибегнуть отчаявшиеся люди. В пещере было множество людей, повернувшихся на звук открываемой двери. Все они преклонили голову перед священником, но Марко сразу понял, как они удивлены и взволнованы тем, что он не один.

Странная это была толпа, стоявшая среди гор оружия, освещенная светом факелов. Здесь были люди всех классов и сословий, хотя одетые одинаково в грубую домотканую одежду. Здесь были горцы и жители долин, молодые и зрелого возраста. Некоторые, самые большие и мощные, с телами гигантов были седы, но с лицами, исполненными решимости. Их так часто мучили и старались сломить, их угнетали и грабили, но в глазах у каждого пылал огонь ярю ста, который они передавали из столетия в столетие, от отца к сыну.

Священник положил руку на плечо Марко и, легонько подтолкнув, повел через расступившуюся перед ними толпу, не останавливаясь, пока они двое не оказались в самом центре круга отпрянувших в удивлении людей. Марко взглянул на священника. Тот не мог выговорить от волнения ни слова. Голос ему не повиновался. Однако он снова сделал попытку и сказал громко, чтобы все слышали, даже в последних рядах толпы.

— Дета мои, — сказал он, — это сын Стефана Лористана и он принес нам Знак. Сын мой, — обратился к Марко священник, — говори!

Марко понял, чего от него хочет священник и что он сейчас чувствует. Он сам ощущал то же самое — торжественную, окрыляющую радость, и, заговорив, высоко поднял черноволосую голову и правую руку.

— Лампу зажгли, братья! — воскликнул он. — Лампу зажгли!

А затем Рэт, который, стоя поодаль, наблюдал за происходящим, решил, что все эта странные люди сошли с ума. Раздались дикие крики, люди неистово обнимали друг друга, целовались, падали на колени, обменивались крепкими рукопожатиями и прыгали от восторга. Создавалось впечатление, что им невыносимо само сообщение, известившее их о конце долгого ожидания. Они ринулись к Марко и падали перед ним на колени. Огромные, мощные крестьяне целовали его башмаки, руки, одежду. Они обступили его с дикими воплями, и Рэт испугался. Он не сознавал, что, охваченный неистовством чувств, тоже дрожит с головы до ног и слезы градом катятся по его щекам. Толпа заслонила от него Марко, и Рэт, чье возбуждение подстегнул страх, стал к нему пробиваться сквозь людской заслон. Ведь Марко еще только мальчик. Люди не ощущают силы своего натиска, он может задохнуться от недостатка воздуха.

— Не убейте его! Не убейте его! — заревел Рэт. — Подайтесь назад, дураки! Дайте мне пройти!

И, хотя толпа не понимала по-английски, кто-то вспомнил, что он тоже вошел в пещеру вместе со священником, и люди отодвинулись назад. Однако в это же самое время священник простер руку над толпой и суровым голосом крикнул:

— Отступите назад, дети мои! Безумство не тот дар, который вы должны принести к ногам сына Стефана Лориста-на. Повелеваю, остановитесь!

Голос священника был так властен и звучен, что дошел до сознания даже самых обезумевших. Толпа подалась назад, образовала пустое пространство вокруг Марко, и Рэт, наконец, увидел его лицо. Оно было белое-белое от переполнявших Марко чувств, а во взгляде его читалось нечто, похожее на смирение.

Рэт протолкнулся к нему и стал рядом.

— Я твой адъютант и собираюсь стоять здесь! Меня послал твой отец! Я выполняю его приказ! Я испугался, что они тебя затопчут насмерть.

И, злобно ощерившись, огляделся вокруг, словно люди, стоящие перед ним, были враги. Увидев это, священник тронул Марко за руку.

--Скажи ему, что бояться нечего. Они только в первые минуты потеряли голову от неумеренного восторга. Теперь они твои рабы.

Затем последовала странная и внушительная церемония. Священник обошел окружившую Марко толпу и стал говорить то с одним, то с другим, иногда с целой группой разом. Образовался более широкий круг.

В конце пещеры виднелся обломок скалы, высеченный наподобие алтаря. Он был покрыт чем-то белым. На стене над ним висела большая картина, скрытая занавеской. Перед ней светилась древняя лампада, прикрепленная к потолку металлическими цепями. Перед алтарем было что-то вроде каменной солеи - возвышения. Священник попросил Марко подняться на него, а рядом с возвышением встал его адъютант. Несколько пастухов - их отобрали из числа самых высоких и сильных - вышли и вскоре снова вернулись. Каждый из них нес в руках огромный меч, быть может, сделанный в давно прошедшие времена. Оруженосцы стали в ряд по обе стороны от Марко, подняли мечи и образовали островерхий свод над его головой и проход длиной в двенадцать рядом стоящих человек.

Когда концы мечей со звоном сшиблись, Рэт порывисто ударил себя в грудь. Его волнение сделалось нестерпимым. Он не отрывал глаз от Марко, стоящего совершенно неподвижно в величественной позе. Так умели держаться и он, и его отец, что всегда приводило Рэта в изумление и восхищение. У Марко был такой вид, будто он готов спокойно встретить любую неожиданность, связанную с выполнением полученного приказа.

По знаку старого священника, стоящего у конца свода из мечей, каждый из присутствующих один за другим проходил под сводом к возвышению, преклонял колено и, поднеся руку Марко к устам, целовал ее со страстным благоговением, после чего возвращался на свое прежнее место. Иногда Крыса слышал несколько слов, звучащих, точно молитва, порой - отрывистое рыдание коленопреклоненного; много раз пришлось видеть влажные от слез глаза. Когда Марко произносил пару слов по-самавийски, лицо того,к кому они были обращены,озарялось яркой радостью.Рэт,так же как Марко,заметил,что здесь были не только крестьяне.

Некоторые из них имели благородные черты и интеллигентный вид ученых или вельмож. Прошло немало времени, пока все преклонили колено и поцеловали руку Марко,- ни один из присутствующих не уклонился от этой церемонии. Когда она окончилась, в пещере воцарилось странное молчание. Все стояли, глядя друг на друга горящими глазами.

Священник приблизился к Марко, стал возле алтаря, склонился вперед и взял в руку шнурок от занавески, закрывающей картину... Он потянул за шнурок, и занавеска раздвинулась. На картине был изображен высокий царственного вида юноша, который, вытянувшись во весь рост, смотрел на зрителей глазами, в которых словно тихо теплились Божьи звезды, и улыбался чудной неземной улыбкой. Вокруг тяжелых черных кудрей художник, давно уже умерший, нарисовал слабый отблеск света, точно сияние.

- Сын Стефана Лористана,- сказал старый священник дрожащим голосом,- это исчезнувший принц! Это принц Aйвор!

Тогда все присутствующие упали на колени. Даже люди, державшие мечи, уронили их со звоном и тоже преклонили колени.

Этот юноша был для них святым. Хотя со смерти его прошло уже пятьсот лет, он все еще жил в их памяти.

Марко сделал шаг вперед, глядя на картину; у него перехватило дыхание, губы полураскрылись.

--Но... но... - пробормотал он,- если бы мой отец был таким же молодым, как принц, он был бы совершенно похож на него.

--Когда тебе будет столько лет, сколько было принцу, ты будешь совершенно похож на него! - воскликнул священник и задернул занавеску.

Рэт, переводивший широко раскрытые глаза с Марко на картину и с картины на Марко, дышал все порывистее и порывистее и покусывал ногти. Однако он не сказал ни слова, даже и не пытался. Он не мог говорить, голос ему изменил.

Затем Марко, словно во сне, спустился с возвышения, и старик последовал за ним. Люди с мечами вскочили и снова образовали из них арку. Снова лязгнула сталь. Старик и мальчик вместе прошли под сводом мечей. Теперь взгляды были прикованы к Марко. Он остановился у самой двери и повернулся к смотревшим на него людям. Он выглядел таким юным, бледным и худым, но внезапно улыбнулся улыбкой отца. Серьезно и отчетливо он произнес несколько слов по самавийски, отдал всем честь и вышел.