Я стоял на поле боя. Везде лежали мертвецы. Правда, я уже видел их на мониторах в отделе охраны, и все-таки мне стало, мягко говоря, не по себе. Впервые я оказался среди такого множества покойников. А еще было невыносимо душно. Я раскрыл рюкзачок, достал и надел респиратор. Теперь дышалось нормально, но все же голова шла кругом при виде сорока, если не больше, трупов.
Я осмотрел ближайших мертвецов. Они мало чем отличались от своих товарищей по несчастью, которые лежали на втором ярусе, — резиновые глаза, мумифицированная плоть, раскрытые рты.
Зал, в котором я оказался, вполне бы мог сойти за самый большой гараж в мире. Повсюду были разбросаны невообразимые детали, лоскуты удивительного инопланетного материала. В середине зала возвышалось диковинное сооружение — несомненно, останки звездолета, который разбился в Розвилле. Ученые не успели разобрать корпус, и это было очень любезно с их стороны, ведь я смог наконец увидеть, как выглядел корабль, доставивший мне столько хлопот.
Что ж, смотрелся он неплохо для потерпевшего крушение. Правда, ничуть не похож на тарелку, а больше всего смахивает на металлический бумеранг. Я обошел вокруг корабля и ничего особо удивительного не заметил — не считая, конечно, его самого. Как ни крути, этот бумеранг к нам закинули с другой планеты.
И тут меня вновь охватила тревога — та самая, которую я всегда испытывал в присутствии змей; особенно змей затаившихся. Я не видел того, кто (или что) вызывал у меня страх. Я просто знал, что он (оно) где-то прячется. Ждет.
И тут краем глаза уловил движение. Я резко повернулся и уставился на одного из мертвецов. Неужели он дернулся? Нет, должно быть, померещилось. Вот уже и глюки пошли… Черт бы побрал этот подземный морг.
Подстегнутый страхом, я вспомнил, за чем пришел. Поглядывая на квитанцию, быстро отыскал склад, где, по моим предположениям, хранился «энергетический элемент». Но дверь оказалась на добротном цифровом замке, и даже мощный лазерный резак не смог с нею справиться. Впрочем, что не под силу лазерному резаку, то под силу болторезу. Я без особого труда вспорол стальную филенку, выдернул замок и отворил дверь.
Две стены в комнате были забраны большими бюро, вроде тех, в которых хранят библиотечные каталоги. На каждом выдвижном ящике стоял номер. К третьей стене примыкала громадная витрина наподобие музейной, за плексигласовой стенкой я увидел несколько стеллажей. На них лежали самые разные вещи, от обычных до невообразимых, но у меня не возникло желания любоваться ими. Я вернулся к металлическим бюро и ходил вдоль них, пока не обнаружил ящик номер сто восемьдесят шесть. Без особой надежды я потянул ящик на себя. Есть!
И тут я услышал шум. Вынув из ящика «энергетический элемент», я на цыпочках вернулся к двери, чуть приотворил и выглянул. Вроде бы ничего подозрительного. Наверное, опять почудилось. Я шагнул вперед и огляделся. Ничего опасного или хотя бы угрожающего.
Тут я снова уловил краем глаза движение. И опять резко обернулся.
Шевелился один из мертвецов.
Как обычно в экстремальных ситуациях, первая моя мысль была совершенно абсурдной: интересно, как он сумел тут прожить столько лет без медицинского ухода? Я пораскинул мозгами над этим вопросом и вдруг пришел к заключению, что не нахожу рационального объяснения шевелению трупа. Оставалось лишь утешать себя доводом, что в руке у меня «энергетический элемент», а все прочее сейчас не имеет значения. Главное — как можно скорее выбраться на поверхность земли и вернуться домой.
И тут задвигался другой покойник. А за спиной у меня раздалось зловещее шуршание.
Я обернулся как ошпаренный. Вокруг оживала целая армия мертвецов. Некоторые лишь подергивались, другие бились в конвульсиях. Я попал в фильм ужасов!
Я бросился бежать.
Как только я достиг лифта, в зале раздался глухой стон. Я инстинктивно обернулся — метрах в пятнадцати от меня в чудовищном спазме содрогнулся мертвец. Неужели это он стонал? Цепенея от ужаса, я смотрел, как из его рта тянется струйка зеленовато-серого дыма. В жизни не видел ничего подобного. Дым был прозрачен и быстро рассеивался, но я почему-то решил, что он значительно тяжелее воздуха.
Дым медленно поднимался к потолку, к флюоресцентным лампам. Их сияние приобрело зеленоватый оттенок. Уже почти все трупы стонали и дергались, выпуская изо рта зеленовато-серый туман. Кошмарный хор звучал все громче. Теперь и стены светились зеленым. Страх, объявший меня, не позволял оторвать взгляд от разыгрывавшегося представления.
С неимоверным усилием я повернулся и нажал кнопку лифта. И все-таки еще раз посмотрел назад, пока раздвигались створки двери. Массовое воскрешение замедлилось, зато ко мне потянулся дым. Я покрылся ледяным потом. Все еще сжимая в руке «энергетический элемент», я лихорадочно рылся в карманах. Где же ты, синий ключ? Нашел! Я вытащил красную карточку, бросил ее на пол и снова сунул руку в карман. В щель между створками кабины просачивался зеленый свет. Я вставил синюю карточку, затем нажал кнопку первого яруса. Лифт содрогнулся и двинулся вверх.
Я привалился лопатками к стенке кабины и закрыл глаза. Сердце колотилось как паровой молот, но лифт, неся меня к поверхности земли, успокаивающе дрожал. Я глубоко вздохнул и открыл глаза. Через щель между дверью и полом в кабину затекал дым.
Я выронил «энергетический элемент» и забился в угол. Это ловушка! Дым был прозрачнее, чем на третьем ярусе, будто специально рассеялся, чтобы просочиться в щели. Он слегка искрился, медленно поднимаясь над полом.
Диким от ужаса взором я окинул кабину. По лицу и рукам бежал зуд, мышцы слабели — казалось, я засыпаю. А лифт неторопливо, монотонно полз вверх.
Защипало глаза. Мне конец!.. И тут я заметил на стене кабины небольшую панель с надписью: «ТОЛЬКО В ЭКСТРЕННЫХ СЛУЧАЯХ». А сейчас разве не экстренный случай? Когда я срывал панель, кожа на руках уже не чесалась — ее болезненно покалывало. Язык одеревенел, словно я набил рот песком. Под панелью оказались телефонный аппарат устаревшей модели и маленький красный огнетушитель.
Я схватил огнетушитель, взвел рычаг и направил раструб себе под ноги. Дым заполнил уже почти всю кабину. Из раструба забила пена. Очень скоро излучаемый туманом свет поблек до серого. Я во все стороны брызгал пеной. Глазам полегчало, а потом и зуд отпустил. Огнетушитель закашлял — он почти опустел. Лифт содрогнулся и замер. Дым исчез. Кабина открылась, я бросил огнетушитель, нашарил на полу «энергетический элемент», выскочил из подземелья и со всех ног припустил к караулке.
При виде меня у охранников отвисли челюсти, а брови полезли на лоб.
— Обесточить подземный комплекс!
Тод выглядел так, будто его мочевой пузырь сказал вдруг «извини, приятель». Уиллис глупо таращился на меня.
— Ну, живо! Вырубить ток!
До Уиллиса наконец дошло, и он бросился к рубильнику. Я побежал следом — дать пинка, если замешкается. Через тридцать секунд комплекс был обесточен. Не выпуская «энергетического элемента», из руки, я сорвал со стены большой огнетушитель и побежал обратно в скалу. Замирая от страха, я ждал, не покажется ли где-нибудь сочащийся наружу инопланетный туман.
Мало-помалу я успокоился. Подождал еще немного и вернулся в караулку.
Охранники перепугались до смерти — не решались даже спросить, что произошло. А я еще не настолько пришел в себя, чтобы делиться впечатлениями. Но кое-что я все-таки должен был им сказать:
— Заприте наружную дверь, уничтожьте ключ, а потом заморозьте весь комплекс. И если еще кто-нибудь здесь объявится — кто угодно, хоть чертов президент, — и захочет спуститься, сразу вышибите ему дурацкие мозги. Это прямой приказ АНБ. Все поняли?
ГЛАВА 22
Интересно, подумал я, мои руки перестанут когда-нибудь трястись?
Сказать по правде, в тот момент руки тряслись не намного сильнее, чем все остальное. И причина крылась не только в воспоминаниях о мумифицированных трупах, число коих я едва не увеличил, но и в раздумьях о том, что я едва не напустил на мир чуму похлеще всех казней египетских. Еще б чуть-чуть, и пришлось бы выяснять у Харона, не нужен ли ему на ладье продавец билетов. На своем веку я много раз попадал в серьезные переделки, однако такой, как эта, что-то не удавалось припомнить. Она вполне могла стать последней, Не только для меня.