— Ну что же, молодец! Веди меня к ним. За нами погоня, и нам нужно поскорее убираться отсюда. — Он фыркнул. — Неплохо поработали сегодня ночью! А где миледи?

— Четыре дня, как уехала, хозяин, а этот наглец выехал раньше нее. — Джошуа быстро шагал, ведя его по переулку. — Я беседовал с этой благородной дамой и просил ее приободриться и верить. Потом я видел, как она уезжала из Мадрида вместе со старой сеньорой, и узнал, что они будут спешить в пути. Да уж, пришлось мне побегать по городу, уверяю вас! Как вам удалось выбраться оттуда, хозяин?

Бовалле вкратце рассказал ему об этом, и Джошуа потирал руки.

— Да, вот так-то! Хо-хо, теперь они нас узнали, если до сих пор не приходилось! Но смею заметить, хозяин, нам надо немного поразмыслить. Что они будут делать, упустив пленника?

— Немедленно пошлют людей на границу и в порты, — ответил сэр Николас.

— Верно, хозяин, а мы как раз поедем по дороге, ведущей к границе, до Бургоса. — Джошуа покачал головой. — Очень рискованно. Но не будем вешать нос. Мы их опередили, и они не станут нас искать в Васконосе. Подождите здесь немного, сэр. Вам ни к чему показываться. — Он остановился у поворота. — Я схожу за лошадьми.

Вскоре слуга вернулся с двумя прекрасными низкорослыми испанскими лошадьми. К седлу каждой из них был приторочен небольшой узел.

— Сапоги, Джошуа! — сказал сэр Николас. — Моя шпага у тебя?

— Не сомневайтесь, сэр! — самодовольно ответил Джошуа, развязывая узел. — Ваши сапоги сверху. Я обо всем подумал. Я не из тех, кто теряет голову в беде. — Он извлек пару высоких сапог с отворотами, подобрал туфли, сброшенные сэром Николасом, и уложил их в узел.

Когда были надеты сапоги и пристегнуты шпоры, сэр Николас легко вскочил в седло.

— А теперь вперед, мой Джошуа! — Он рассмеялся, и Джошуа увидел, что глаза его горят. — Это будет отчаянная скачка! — сказал он, и они помчались во весь опор.

Два часовых, тяжело дыша, вернулись в бараки и подошли к Крусе, в волнении ожидавшему их.

— Он исчез, сеньор! — еле выговорили они.

— Дураки! Раззявы! Он был в этой карете!

— Его там нет, сеньор.

Круса отступил назад.

— Святая Дева, это колдовство!

Он поспешил к коменданту, ожидавшему его. Дон Кристобаль, которого развязали, потрясенный, но спокойный, встретил лейтенанта, вопросительно взглянув на него.

— Сеньор, когда часовые догнали карету, его там не было. Это колдовство, проделки дьявола!

Дон Кристобаль презрительно улыбнулся.

— Скажите лучше, что нас одурачили, и это будет чистой правдой, — язвительно возразил он. — Неужели он будет дожидаться в карете, пока его схватят? Вызовите стражу!

Круса отдал приказ сержанту, ожидавшему неподалеку с выпученными глазами.

— Сеньор, неужели это действительно Бовалле?

Дон Кристобаль слегка потер затекшие запястья.

— Он оказал мне честь, сообщив это собственными устами, — ответил комендант. Подойдя к столу, он обмакнул перо в роговую чернильницу. — Нужно отвезти эту записку дону Луису де Фермосе и попросить, чтобы он отдал приказ альгвасилам обыскать город. Заключенный не мог далеко уйти.

Круса наморщил лоб.

— Сеньор, а не направился ли он к границе?

Прежде чем ответить, дон Кристобаль посыпал написанное песком и перечел. Складывая и запечатывая депешу, он спокойно сказал:

— Для этого ему нужно раздобыть лошадь, Круса, а мы знаем, что у него нет денег. — Комендант отдал бумагу лейтенанту и повернулся к своему слуге: — Шляпу и плащ, Хуан.

Слуга поспешно удалился. Круса отважился задать еще один вопрос:

— Сеньор, куда вы идете?

— В Алькасар, — ответил комендант. — Узнать, какие распоряжения отдаст его величество касательно этого дела.

Вначале его не пустили к Филиппу. Король был у себя в кабинете и никого не желал видеть. Слово, сказанное на ухо королевскому камердинеру, возымело действие. Эта привилегированная персона поспешно вышла, и вскоре дона Кристобаля пригласили в кабинет.

Филиппу сообщили новость, но он продемонстрировал свою обычную невозмутимость перед доном Кристобалем, склонившимся перед ним в низком поклоне. Он смотрел на коменданта своим апатичным взглядом, не произнося ни слова.

— Сир, — дон Кристобаль постарался как можно короче изложить суть дела, — я вынужден сообщить вашему величеству, что, к стыду моему, заключенный сбежал.

Филипп сложил холодные руки.

— Вы рассказываете мне очень странную историю, дон Кристобаль.

Комендант покраснел.

— Не знаю, что сказать, сир. Я потрясен.

— Успокойтесь. Когда сбежал заключенный?

— Не прошло и часа, сир. Он одолел стражника, который принес ему ужин, и заколол часового, стоявшего за дверью, каким-то неизвестным мне образом ускользнул от двух отрядов стражи, которые считали, что окружили его, и каким-то образом, в равной степени мне неясным, попал в мою комнату. Когда я вошел туда, ничего не подозревая, то был захвачен врасплох, сир. — Его рука непроизвольно дотронулась до кровоподтека на подбородке. — Заключенный сбил меня с ног, не успел я понять в чем дело, а когда я пришел в себя, то уже лежал на полу связанный, с кляпом во рту. Заключенный надел мою шляпу и плащ, мой орден Золотого Руна, взял мою шпагу и, таким образом переодетый, сошел к карете, которая ждала меня, чтобы отвезти в дом друга. Мой лейтенант, заподозрив неладное, немедленно послал вслед за каретой, но когда часовые догнали ее, заключенный исчез.

Воцарилось молчание. Веки опустились на глаза Филиппа, скрыв досаду или гнев, которые он, возможно, мог испытать. Сделав паузу, король снова открыл глаза. Характерно для него, что он остановился на одной из незначительных деталей дела.

— По-видимому, это говорит о том, что он и есть Бовалле, тем более что заключенный сам в этом признался.

— Сир, заключенный нагло назвал мне свое имя. Он сказал, забирая у меня шпагу, что я могу оставить взамен его шпагу и хвастаться, что я — единственный человек, которому удалось что-то взять у Бовалле против его воли.

Опять наступило молчание.

— Его нужно задержать, — наконец промолвил король и взялся за серебряный колокольчик, стоявший на столе.

— Сир, помня о том, что у него нет денег на лошадь и поэтому он должен прятаться в Мадриде, я сразу же послал к Фермосе, чтобы попросить обыскать город.

Филипп кивнул.

— Вы поступили правильно, сеньор.

Вошел какой-то человек и встал в ожидании возле короля. Филипп уже что-то старательно писал. Перо его неторопливо двигалось по бумаге. Он заметил, не поднимая глаз:

— Однако такой отчаянный человек, как Эль Бовалле, не остановится перед тем, чтобы украсть коня. Нужно послать гонца на границу.

Дон Кристобаль, уже имевший дело с Бовалле, не сомневался, что он не остановится ни перед чем.

— Сир, с вашего позволения, я бы предложил разослать гонцов во все порты, особенно в Виго и Сантандер.

— Гонцы будут посланы немедленно, — спокойно сказал Филипп, — во все порты с приказом алькальдам задержать этого беглеца. Но нам не следует забывать, дон Кристобаль, что мы имеем дело с человеком, владеющим черной магией.

Какие бы сомнения ни вызывало у дона Кристобаля предположение о колдовстве Бовалле, он только почтительно склонил голову.

Отец Аллен, до этого момента молча слушавший у окна, вышел вперед:

— Ваше величество забыли, что есть еще слуга.

Мозг короля работал медленно, но он никогда ничего не забывал.

— Слуга сбежал, отец, — уверенно заявил он.

Отец Аллен поклонился.

— Нас заставили в это поверить, сир.

Филиппу понадобилось время, чтобы это переварить. На его лице появилась тень недовольства.

— Я полагаю, что в этом деле мне не слишком хорошо послужили, — сказал он и сделал секретарю знак записывать.

Наконец были готовы различные депеши, и посыльные должны были доставить их на границу и во все сколько-нибудь значительные порты. Всю Испанию облетит весть о том, что знаменитый пират на свободе. Филипп откинулся в кресле, на его тонких губах была улыбка удовлетворения.