Изменить стиль страницы

— У меня есть силы! — выкрикнул Конан.

Но на него никто не обратил внимания. Каждый прикидывал, чью сторону принять. Некоторые встали за спиной кузнеца, другие — позади ткача. Подобные дрязги вспыхивали повсеместно в деревенской жизни. Они в тот момент казались более важными и насущными, чем вторжение южных соседей.

— А что, если та девочка была бы родом из Датхила? — закричал Конан. — Сделали бы вы что-то большее, чем просто стоять и переругиваться?»

При всей своей ярости, его голос оставался голосом подростка, и мужчины Датхила не желали его слышать. Поглощенные привычными разборками, которые являлись для них и пищей и водой, они продолжали препираться. А между тем, лагерь, полный боссонцев и гандеров, как ни в чем не бывало, продолжал стоять на своем месте, всего лишь на расстоянии полета стрелы от деревни.

Конан, в сердцах, пошел прочь. Никто этого и не заметил, даже его отец, который махал мозолистым пальцем перед носом Баларга. Юноша направлялся назад в кузницу. Там он схватился за лук и колчан, в котором была только одна отравленная стрела. Остальные он спрятал до лучших времен. Если он пока не может стрелять по аквилонцам, то почему бы не убить кого-то или что-то еще?

Прежде, чем он покинул кузницу, его позвала мать.

— Куда ты собрался?

— В лес, — ответил Конан.

— Ты не мог бы принести мне немного воды, прежде чем уйдешь? — спросила Верина. — А заодно расскажешь, что там мужчины обсуждают в этот раз?

Он принес кружку воды в спальню, помог матери приподняться и поднес питье к ее губам. Подбирая слова, он вкратце рассказал ей о графе Стеркусе и девушке из Росиниша.

Верина отхлебнула из кружки и вздохнула.

— Может быть, она сама завлекла его… — предположила она.

— Ну, мужчины иного мнения. Они во всем винят аквилонца… — Конан говорил неуверенно, чтобы не перечить больной матери и не расстраивать ее.

Но она этого не заметила.

— Запомни мои слова. Все может быть так, как я сказала, — произнесла Верина и закашлялась.

Сын осторожно опустил ее на подушку. Когда приступ кашля прошел, мать тяжело вздохнула.

— Теперь можешь идти. Дальше я справлюсь как-нибудь сама.

— Но, мама…

— Все, ступай! — махнула рукой Верина, стоящему в нерешительности сыну.

Ее жест был достоин королевы, а не тяжело больной женщины, лежащей на убогой кровати в маленькой комнатушке. Закусив губу, Конан вышел из кузницы.

Он, чуть ли не бегом, направился к лесу, будто преследуемый демонами. Хотя, возможно, Конан и был бы рад встречи с ними. Поскольку стали бы хоть каким-то противником, с которым можно бороться с помощью стрел, ножа и просто голыми руками. Но то, что гнало его из Датхила сидело в нем самом, и он не имел сил с этим справиться.

* * *

Мелсер рубил сосну топором так, будто дерево было киммерийским воином. Поселенец, совсем недавно приехавший из Гандерланда, ударял снова и снова, с почти демонической энергией. Сосна шаталась, потрескивала и, наконец, начала падать.

— Поберегись! — крикнул Мелсер, хотя никого поблизости от рухнувшего дерева не наблюдалось.

Он удовлетворенно хмыкнул и поплевал на ладони. Еще одно дерево срублено, еще одно пойдет на строительство жилья, еще больше открытого пространства для места будущей фермы!

— Я построю ферму сам, — приговаривал Мелсер, обрубая сосновые ветки и бросая их на сани.

Потом он оттащил их на поляну, где стоял его фургон. Тут же паслись волы, монотонно пережевывающие траву. Когда хозяин возвратился, они подняли головы и взглянули на него равнодушными карими глазами.

Его жена, Эвлея, к тому времени очистила мотыгой участок и готовила семена для огорода. Их сыну Тарнусу было всего шесть лет, но мальчик рос достаточно крупным, чтобы распугать кур, клюющих зерно, предназначенное под посев.

— Убирайтесь! — вопил карапуз, размахивая руками.

Когда, по его мнению, птицы двигались недостаточно быстро, он вдобавок издавал разные страшные звуки. И куры, с громким кудахтаньем, в беспорядке разбегались.

— Не позволяй им бежать в лес, — предупредил Мелсер. — Если это случится, то лисы и ласки, конечно, поблагодарят тебя за ужин, а вот у тебя самого будет гореть задница.

— А можно приручить лис? — спросил Тарнус с нетерпением.

— Только не при помощи цыплят, — ответил отец. — Где мы возьмем других, если лисы всех съедят? Это прямой путь обратно в Гандерланд.

— И очень длинный путь, — добавила Эвлея, вытирая потный лоб рукавом.

Изнурительная работа по организации и обустройству хозяйства полностью изматывала женщину и ее мужа. После короткой паузы она продолжила:

— Если бы я знала раньше о том, что эти места так далеки, то ни за что бы, не поехала сюда.

— Здесь у нас столько земли, сколько мы сами сможем расчистить и вспахать, — рассердился Мелсер. — Там, дома, у моего отца было шестеро сыновей и, таким образом, мне бы досталась только шестая часть надела. Ты ведь знаешь, что представляет собой этот клочок земли.

— Может, он и не был очень большим, — признала Эвлея, — зато безопасным. А здесь даже негде укрыться, если восстанут варвары.

— Они не восстанут, — возразил ее муж. — А если и случится подобное, то за нами солдаты. Да и у нас самих еще руки не отсохли, — он взял с саней топор и потряс им, в подтверждении своих слов. — Если мы построим дом, то сумеем и защитить его.

В своих мечтах, Мелсер представлял большую ферму, которую всегда хотел иметь. С достаточным количеством места для пастбищ и посевов зерна. С загонами для скота и сараями под урожай. С хорошим яблоневым садом поблизости. И лесом, отодвинутым подальше, но не слишком, поскольку необходимо запасаться дровами. Он представлял и соседей, с которыми, при необходимости, можно защищать хозяйство от набегов диких киммерийцев. Только, чтобы они проживали не совсем уж рядом от его усадьбы. Он мечтал также о том, как Эвлея родит ему еще трех-четырех сыновей, кроме Тарнуса. И все они обзаведутся собственными фермами, отнимая землю от этой мрачной, запущенной местности. Поселенец улыбнулся. Сладкие видения грядущего благополучия пьянили не хуже сока лотоса.

Однако сейчас, он отдавал отчет действительности и видел, где находится. Потребуется масса усилий, чтобы воплотить свои мечтания в жизнь. Флегматичный, как большинство гандеров, Мелсер пожал широкими плечами. Работа никогда не тяготила его.

— Я возвращаюсь, чтобы закончить обтесывание дерева. Ствол хороший, прямой и он станет основой для дома.

— Хорошо, иди, — откликнулась Эвлея. — У меня самой тут полно дел. Только держи ухо востро.

— И ты тоже, — сказал Мелсер.

Жена кивнула. Муж тщательно заточил на камне лезвие ее мотыги, превратив инструмент в подобие оружия на крайний случай. Пока варвары избегали поселений вокруг Форта Венариум. Мелсер надеялся, что после избиения их воинами графа Стеркуса, они научились уважать власть короля Аквилонии и его подданных. Если б все было по-другому, то поселенцам пришлось бы бороться за выживание. Всем. Мужчинам, женщинам и детям.

Вскинув топор на плечо, как солдат копье на марше, Мелсер поволок сани обратно к срубленной сосне. Как только он обработает ствол, то перевезет его на волах к месту строительства дома. Туда, где сейчас стоит фургон.

Он принялся за работу со знанием дела. Поселенец хорошо умел обращаться с топором. Возможно, он стал бы дровосеком, но любовь к земле, доставшаяся в наследство от отца, пересилила. Мелсер уже заканчивал обтесывать ствол с одной стороны и собирался преступить к другому концу, как вдруг, неожиданно, из лесу возник киммериец с луком в руках.

Как все гандеры, Мелсер считал себя неплохим знатоком леса. Но все же, как цивилизованный человек, лучше владел ремеслом лесоруба, чем следопыта. Поэтому, появление этого варвара из ниоткуда стало для него полной неожиданностью. Киммериец же, который сверлил его взглядом из-под спутанной гривы, черных как полночь, волос — напротив, впитал умение передвигаться бесшумно с молоком матери.