Он сам справится с этой дикаркой, ведь в конце концов она всего лишь женщина. Затем он совокупится с ней и опять познает то волшебное, вечно ускользающее чувство абсолютного торжества, которое приходило ему считанные разы.

Медленно и с огромным усилием он согнул ее руку вниз. Острие инструмента оцарапало ее кожу. Было ясно, что эта змея выжидала момент, когда он опять ослабит бдительность. Он подавил в себе страх, который начал было подкатывать к нему, грозя затуманить сознание и заставить совершать нерациональные поступки. Тогда все будет испорчено, а тот прекрасный миг, к которому он стремился и который был уже в пределах досягаемости, навсегда исчезнет.

Да, она всего лишь женщина, но достаточно посмотреть ей в глаза, чтобы увидеть там беспредельную темноту. Она способна убивать варварским колдовством.

Домициан вытолкал ее из храма на лужайку перед входом, но Ауриана не сдавалась. Она наклонилась и, проскользнув у него под рукой, вырвала свою руку с оружием. Толкнув затем Домициана вперед, она сделала ему подножку, и он шлепнулся на бок. Не успел он оправиться от изумления, как Ауриана уже сидела на нем.

В поднятой руке, готовой ударить, блестел длинный, остро заточенный инструмент лекаря. Изо рта дикарки лился поток негромких, гортанных восклицаний, непонятных Домициану.

— Именем Водана, Милостью Фрии я требую отмщения за мою мать, за мой народ, за Авенахар!

— Охрана! — взвизгнул Император.

Со всех сторон послышались крики, побежали люди с факелами, от которых исходил неровный, полыхающий свет. Кто-то с шумом продирался сквозь густой кустарник, ломая сучья и ветки.

Домициан слишком опоздал со своим призывом о помощи. Инструмент резко опустился вниз. И в этот момент в поле зрения Аурианы возник какой-то белый, трепещущий предмет. Она повернулась, повинуясь инстинкту. Странное существо летело прямо на нее. Его глаза заросли хохолком из перьев, длинная шея, похожая на змеиную, вырастала из непропорционально большого тела, к которому снизу крепились тонкие птичьи ноги. Оно бесшумно планировало по снижающейся траектории. Это был призрак, абсурд, но он не оставлял сомнений относительно своих намерений. Каких только чудищ из ада не встретишь здесь ночью!

Инструмент вонзился глубоко в землю рядом с шеей Императора. Гротескная птица-монстр столкнулась с ней и сильными, обтянутыми голой кожей лапами сбила ее наземь. Откатившись в сторону, Ауриана попала в руки четырех преторианцев.

Смятение и темнота поглотили ее в то время как к месту схватки подбежала еще дюжина стражей. Они толкались вокруг и лезли вперед, отпихивая друг друга в сторону, Всем хотелось проявить усердие и схватить ее, получив этим самым право на награду. Кто-то очень резко и больно дернул ее за руку, поднимая с земли. Мощными руками он так сжал ее, что она не могла пошевелиться. Существо, напоминавшее своим видом страуса, повернулось и улетело, совершенно игнорируя объект своего нападения.

Стоя на коленях, Домициан вытащил из земли инструмент, которым его пытались убить, и потрясенно рассматривал его, поворачивая так и сяк. Проявивший нерадивость при обыске будет казнен.

Два преторианца, почтительно взяв Императора под руки, помогли ему встать.

— Мой повелитель! — начал было в радостном возбуждении один из них. — Твоя жизнь была спасена…

— Молчать! — проревел Домициан.

Все вокруг замерли, боясь пошевелиться. Преторианцы с изумлением наблюдали за Императором, который внимательно всматривался в женщину варварского племени. В его глазах гнев смешивался с болью.

Среди четырех стражей-гигантов Ауриана выглядела маленьким безобидным созданием, но на Домициана она смотрела с надменностью и презрением, которые скорее подходили царице какого-нибудь восточного государства, нежели ей, кого Домициан по развитию и цивилизованности ставил едва ли выше своих страусов. Ее лицо закрывали растрепавшиеся волосы, сквозь которые был виден лишь один глаз. Разорванная нижняя туника соскочила с ее плеча и обнажила грудь.

Ауриана в этот момент испытывала неизъяснимую горечь. Она уже поверила, что перед гибелью ей будет дарована судьбой хотя бы эта победа, но теперь надежда растаяла. Какую же казнь для нее выдумают эти ненавистные римляне?

Удивленные преторианцы просто не поверили своим глазам, когда Домициан, как завороженный, приблизился к Ауриане, не сводя с нее умоляющего взгляда. Да эту ведьму следовало привязать к двум лошадям и погнать в чистое поле, чтобы они разорвали ее на части. Оставлять покушавшуюся на убийство без наказания было очень опасно. Это могло других злоумышленников подтолкнуть совершить нечто подобное. Закон и его положение требовали принятия чрезвычайных мер, а он позволял какой-то никчемной бабенке насмехаться над собой.

Обычно Домициан тонко чувствовал настроение своих преторианцев, но сейчас ему крайне необходимо было поверить в то, что настоящая Ауриана действительно была красивой полуженщиной, полунимфой, за которую он ее принял. Он все еще питал призрачные надежды, хотел вернуть те заветные мгновения. Непроизвольным жестом Домициан поднес свою руку к носу и с наслаждением втянул в себя стойкий запах ее гениталий, оставшийся на пальцах.

«О, как она возбуждает меня!»

Не замечая никого вокруг, он схватил ее голую грудь этой же рукой, словно вновь утверждая свои права на ее тело. Несмотря на совсем еще недавнюю угрозу смерти Домициан опять изнывал от горячего желания, иссушавшего его чресла и почти сводившего с ума.

Наклонившись к ней вплотную, он прошептал голосом, полным страсти:

— Почему? Как ты только могла испортить всю красоту этого мига? Как может создание, нежно выпестованное Венерой, принадлежать Марсу? Ведь я простил твои проступки и осыпал тебя своими милостями.

Его тон изменился, став угрожающим и хриплым.

— Должно быть, ты всосала в себя коварство и предательство с молоком матери. — Ну что ж, мы отучим тебя от этого, сколько бы времени ни потребовалось, мой маленький анемон. В тебя вобьют послушание и покорность, как вбивают в мула или осла. Ты научишься на коленях умолять меня, чтобы я хоть пальцем дотронулся до тебя.

Теперь изумление преторианцев превратилось в стыд и позор. Они незаметно обменялись взглядами, полными презрения к Императору. Этот случай не будет ими забыт.

У Аурианы мелькнула в голове одна мысль. Слова! Если найти нужные слова, то они могут стать тем оружием, которым можно поразить мужчину в самое сердце.

— Ты недостоин звания Императора! — в ночном воздухе ее голос звучал с особенной четкостью. — Из твоих самых низших слуг, которые раскидывают навоз в твоем саду, получились бы куда более подходящие властелины. Как может земляной червь вроде тебя вознестись и властвовать над гордым народом? Иди в хлев и оплодотворяй свиноматок, ты…

Речь Аурианы прервалась, потому что на ее горле сомкнулись руки Домициана, который действовал так, будто ему в кровь впрыснули порцию быстродействующего яда. Все злые демоны, скрывавшиеся в глубинах его мерзкой души, хлынули оттуда и вселились в его пальцы.

Раздавить горло, откуда идут эти возмутительные слова! Втоптать эту гадость в землю!

То, что она была невежественной дикаркой, ничего не знавшей о нем, женщиной, которую он еще несколько мгновений назад воображал пророчицей, делало ее слова еще более невыносимыми.

Ауриана корчилась в спазмах удушья. Преторианцы, не осмеливающиеся двинуться с места, в напряженном молчании наблюдали за происходившим, молясь про себя, чтобы он убил ее побыстрее и прекратил этот унизительный фарс.

Но вдруг в ушах Домициана прозвучал спокойный властный голос, который невозможно было проигнорировать.

— Прекрати сейчас же именем всего, что тебе дорого! Она не стоит этого!

Кто осмелился вмешаться? Домициан разжал пальцы, и обмякшее тело Аурианы в полуобморочном состоянии свалилось на руки преторианцев. А за его спиной стоял Марк Аррий Юлиан, внимательно глядя на него спокойными и умными глазами.