Ярослав встал и собирался пройтись по улице, но вдруг увидел мужика, направляющегося к калитке Сергея Фёдоровича. Мужик был молодой, огромный, запакованный в камуфляж. Сердце у Ярослава тревожно ёкнуло, и он тоже поспешил во двор. Когда зашёл, Сергей Фёдорович с этим мужиком уже обнимались прямо на крыльце.
— Ромка! — говорил Сергей Фёдорович. — Ты откуда, чёрт?
— Еле тебя нашёл, — басил мужик. — Чего тебя на такую окраину запёрло?
— Ну, давай в дом.
Сергей Фёдорович отступил на шаг, и мужик ввалился в кухню, заполнив собой всё пространство. Покрутил головой, уселся на жалобно скрипнувший табурет и, наконец, сказал:
— За встречу?
Ярослав, вошедший следом, смотрел, как на столе появляется прозрачная поллитровка. Мужик улыбался, блестя золотым зубом.
— Нет, — сказал Сергей Фёдорович, — я пить не буду. Мне на работу скоро. Кстати, знакомься, это Ярослав.
— Роман, — мужик протянул Ярославу руку и пожал так, что у того чуть слёзы на глаза не навернулись. — Брательник? Похож на тебя.
Сергей Фёдорович посмотрел на Ярослава извиняющимся взглядом. Ярослав хмыкнул и сел на скамью в углу.
— Работа, это дело, — сообщил Роман, тем не менее откупоривая бутылку, — работа даже из обезьяны делает человека. Со временем, конечно… Мне кажется, это тост.
— Я серьёзно. Завязал, понимаешь?
— Да ну… Что, такая работа крутая?
— Замечательная.
— Ну, мне-то стакан дашь?
Сергей Фёдорович подал Роману стакан, а себе налил холодной воды. Хлебнул, ополоснул лицо под рукомойником.
— А у меня всё хреново, — сообщил Роман, опрокидывая в себя содержимое стакана. Сергей Фёдорович подал ему хлеб и стал открывать консервную банку. — Дома скандалы сплошные. Жена вопит, что мало получаю, что пацану в садик надеть нехрена, что живём в конуре. Задолбала… Твоя-то молчит?
— Молчит, — усмехнулся Сергей Фёдорович, — мы разошлись, — и добавил: — Ярослав, ты сходи куда-нибудь. Чего тут нас слушать?
Ярослав кивнул, прошёл в комнату, лёг на диван и прислушался. Ему почему-то было не всё равно, о чём они станут говорить.
— Да ну? — Роман закашлял. Послышался звук наливаемой в стакан водки. — И как?
— И ничего. Живу.
— Слушай, может и мне того… Послать всех на хрен, да и жить самому… Вот вернусь и…
— Откуда вернёшься? — спросил Сергей Фёдорович.
— Оттуда. Я к тебе чего пришёл. Хочу назад рвануть. По контракту. Чтобы не даром чехов гонять, а денег заработать. Платят ведь прилично. Вот, хотел тебя с собой звать. Поехали, а?
— Ты что? Тогда мы были должны. А сейчас-то зачем?
— А тут зачем? Я вот болтаюсь, как говно в проруби: ни работы толком, ни хрена. А там я человек с автоматом. Серёга, решайся!
Ярослав напрягся. Молчание казалось ему вечным. Наконец, Сергей Фёдорович сказал:
— Нет. Мне того раза выше крыши хватило…
Роман засмеялся:
— Чего я пью один, как алкаш. Я ведь уже поддатый пришёл. Давай, немного. На работе не заметят.
— Заметят, я с детьми работаю. Они всё замечают.
— Ты — с детьми? Ну даёшь! — Роман снова выпил, икнул, и продолжил уже совсем нетрезвым голосом: — Ты же орал, что детей теперь видеть не можешь. Что на улице их обходишь! Серёга, я что-то путаю?
— Не путаешь. Просто прошло время. Просто началась новая жизнь. Я теперь другой. Вот видишь, даже не пью. Не пью и работаю по специальности. А специальность у меня — педагог.
— Учитель что ли? — Роман расхохотался. — Серёга, у тебя башню снесло! Корячишься за копейки! Ну, поехали со мной, там хоть людьми себя почувствуем.
— Там нельзя чувствовать себя человеком, — возразил Сергей Фёдорович.
— Ты дурак, — заключил Роман. — А я поеду. Там будет свобода. Там никакая баба орать на меня не посмеет! Там я сам кому захочу башку отверну!
— Или её отвернут тебе, — тихо сказал Сергей Фёдорович. Потом табуретка заскрипела и Роман проговорил:
— Вот, нажрался, как свинья из-за тебя! — и добавил: — А ты трус. Интеллигент хренов. Детишки — мартышки… Зря я к тебе пришёл.
— Зря, — согласился Сергей Фёдорович, — но я тебя могу проводить.
— Я не баба! — крикнул Роман уже весело. — Сам дойду, куда надо. А ты отвали!
Он ушёл, демонстративно хлопнув дверью. А Сергей Фёдорович вошёл в комнату, прислонился к дверному косяку. Ярослав закрыл лицо ладонями и отвернулся.
— Да, я трус, — сказал Сергей Фёдорович задумчиво. — Ну и что? Не всем быть храбрыми… Я своё отслужил. Я своей драгоценной родине больше ничего не должен. Да и спорный это вопрос: что важнее для родины, чтобы я там подстрелил десяток человек, или здесь воспитал хотя бы одного…
— А всё равно Вы уедете, — Ярослав не глядел на Сергея Фёдоровича, — там платят хорошо и власть. Я бы поехал. Кого здесь воспитывать-то? Меня да Арнольда? Зря стараетесь. Ничего не выйдет. Арнольд сядет, а я попаду в дурдом. Так всегда Вера Ивановна говорит.
— А-а… — Сергей Фёдорович сел на диван рядом с Ярославом, — Да, мрачное у тебя будущее…
— Не мрачное, — Ярослав отодвинулся, — Вы мне должны сто рублей. Разве это плохо?
Сергей Фёдорович полез в ящик письменного стола, достал оттуда сторублёвую бумажку, две десятки и протянул Ярославу:
— Возьми, за шесть страниц. Только ты опять говоришь не то, что думаешь. Ты просто не хочешь, чтобы я уходил с работы. Потому что мы с тобой всё-таки друзья. Так?
Ярослав сунул деньги в карман брюк. Сергей Фёдорович был, безусловно, прав.
— Нет. Вы мне в друзья совсем и не нужны. Потому что… — Ярослав набрал побольше воздуха и выпалил: — Потому что со мной всегда так! Все уезжают или погибают. Все, кого я люблю!
Сергей Фёдорович пытался что-то сказать, но Ярослав выскочил во двор и побежал как можно быстрее. Конечно, Сергей Фёдорович уедет. Устанет от них и уедет. Так что нельзя к нему привязываться. А он, Ярослав, как собачонка бездомная — человек на работу не успел прийти, а он уже к нему что-то чувствует, считает другом. Как Роман сказал на него — брательник. Да он что угодно бы отдал, чтобы у него был такой старший брат, как Сергей Фёдорович. Только не будет этого! Не будет!
19
Компания, конечно, собралась в гараже. Ярослав встал в проёме двери, оглядел всех и сказал:
— Вика, мне с тобой надо поговорить.
Он уже твёрдо решил, что отдаст ей деньги и пусть она ведёт его куда-нибудь. До смены Сергея Фёдоровича, когда тот вернётся и примется ругать его за то, что убежал, ещё куча времени. Успеют! А потом Ярослав станет как все: не будет ни к кому привыкать, будет придумывать воспитателям мерзкие клички и строить пакости. Особенно Сергею Фёдоровичу. Тоже, нашёлся добрый дяденька, пожалел! Позвал к себе чай пить! А сам на войну уедет!
Вика смотрела на него задумчиво, зато захохотал Денис:
— А, вернулся! Ну как, это самое, дядя Серёжа? Как вы с ним?
— Что мы с ним? — насторожился Ярослав.
— Серёга — гомик, — Денис засмеялся, а за ним заржали все пацаны в гараже, — ему не женщины нравятся, а, как его, красивые пацаны. А ты у него ночевал!
— Ты что, Лысый, спятил? — Ярослав покрутил пальцем у виска. — Тебе лечиться надо!
— Я спятил, — согласился Денис, — а ты петух! Чмошник!
— Сам ты петух, — огрызнулся Ярослав.
— Чё ты сказал?
Денис поднялся.
— Вломи ему, Лысый! — оживился Арнольд.
Денис приблизился к Ярославу и, словно Вера Ивановна, схватил его за подбородок:
— Ну? Отвечаешь за свои слова?
— Отвечаю! — Ярослав ловким жестом сбил руку с подбородка.
Денис замахнулся, чтобы ударить, и Ярослав внутренне сжался, но руку, занесённую для удара, вдруг перехватил Краб.
— Стоп! — он поднялся. — Давайте в лесок. А то ты, Лысый, начнёшь орать, и все, блин, сбегутся.
— Или этот, — Арнольд показал на Ярослава, — шибанутый. Так что пошли.
Недовольный Денис опустил кулак. Все пошли за Крабом. Денис всю дорогу скверно ругался, пинал камни, смотрел на Ярослава с видимым превосходством. Вика шла чуть в стороне от Ярослава, и лицо у неё было совершенно равнодушное. Вскоре оказались там, где ещё недавно Женька предлагала Ярославу вместе убежать. Краб уселся на бревно. Рядом взгромоздился Арнольд. Денис присел на корточки.