Утро поначалу складывалось как обычно, если не считать одного маленького происшествия. После того, как Конрад встал и ушел по делам, я отправилась инспектировать вверенное мне учреждение. Было еще довольно рано и в столовой, куда я зашла, почти никого не было. А вот на кухне я застала интересную картину: Эльвира пипеткой капала в тарелку с кашей какое‑то зелье.

Увидела меня и вся аж покраснела как рак.

— Приворотное? — спросила я понимающим тоном.

— Ну что вы, Марта, какое приворотное? Это мое личное изобретение, эликсир, излечивающий от пьянства и алкоголизма. Сейчас придет магистр Громмель…

— Ни слова больше! — повторила я фразу, подслушанную у Эберхарда, — Мне все ясно. Если магистр наконец‑то перестанет пить, я готова вам орден дать.

Кажется, я сказала что‑то не то. Попала пальцем в небо.

— Зачем мне орден? У меня другая цель. Понимаете, Марта, — сказала ведьма задушевно, — Если он бросит пить, я, вероятно, с ним сойдусь. Асти мне нравится, но трезвый. Пьяных я ненавижу.

Как я понимаю эту разумную женщину! И какое счастье, что Конрад не пьет. Тот, первый раз, не в счет. Кто же не надирался с горя хоть раз в год? Даже я этим грешу. Но не каждый же день!

А вот Асти к вечеру обычно уже лыка не вяжет, хотя амулеты делает нормально даже в этом виде. Но его личная жизнь не выносит паров алкоголя. Очень мило со стороны Эльвиры привести его в нормальный вид, пусть даже она делает это из эгоистических побуждений, для личного употребления. Ведьма — она ведьма и есть.

А Эльвира вдруг кокетливо махнула рукой:

— А может и не сойдусь, я еще не решила. Тут есть и другие кандидаты. Но в любом случае доброе дело не пропадет, ведь правда?

Я с ней полностью согласилась и пошла на выход, тем более что в окошко раздачи увидела: Асти уже пришел и ищет глазами свою красотку. Следом за ним вошли Нанни с Вольфи, причем по их поведению и слепой бы догадался, что они вместе.

Так как я свой завтрак съела дома, то не стала портить людям аппетит и пошла к административному корпусу. Просмотрю бумаги перед занятиями. На лестнице меня поймал Рихард.

У меня был к нему разговор, но я хотела провести его вечером и желательно в присутствии Конрада. Сейчас же шла по совсем другим делам и не была расположена беседовать.

Ха! Никто не принял этого во внимание. Рик набросился на меня как собака на мозговую кость и чуть не со слезами завопил:

— Марта! Марта, ты одна мне скажешь правду! Ты одна честно и без прикрас мне объяснишь, что со мной не так!

О чем это он?

— Рихард, успокойся, возьми себя в руки. Почему ты решил, что с тобой что‑то не так?

Задала вопрос? Получи ответ и не жалуйся.

— Потому что они все от меня отказываются!

— Они — это кто?

— Они — Это женщины! Все женщины, которые мне нравятся, всегда выбирают других. Что со мной не так?

— О каких женщинах речь? — спросила я, хотя уже понимала, что он узнал об отношениях Нанни с Вольфгангом.

— Я сегодня утром пришел к Нанни Гейл, чтобы серьезно с ней поговорить. А она… Она… Ее не было на месте. А когла я стал громко стучать, она вдруг выглянула. Ты знаешь откуда?

Знаю, но сделаю вид, что не в курсе.

— Откуда же?

— Из квартиры этого твоего… Теттерхофа! И по ней было видно, что она только — только встала с кровати! Такая довольная, просто противно! Ну скажи, Марта, чем он лучше меня?

Хотела ему сказать, что ничем, что он вообще самый лучший, что Нанни дура или еще как‑то поддержать, глянула на эту обескураженную рожу и захохотала как безумная. Рик обиделся. Повернулся гордо и пошел на выход. Будет сейчас бродить между кустов, собираться с духом. А я вприпрыжку побежала наверх, но на последней ступеньке мой каблук на что‑то наступил и я покатилась вниз, стукаясь обо все подряд.

Больно было до ужаса. Голову я как‑то смогла защитить, всего пару раз ею приложилась, да и то вскользь, а вот руки, ноги и спину — нет. К счастью, Рихард не успел далеко уйти, поэтому услышал мой дикий вопль и прибежал на помощь. Правда, поймать меня ему удалось только у подножия, зато он сразу позвал студентов и они привели целителей.

Перавой прибежала Эльвира и тут же взялась за дело. Меня разложили прямо на полу вестибюля и она, прикрыв глаза, стала водить руками над моим распростертым телом, приговаривая:

— Ушиб, ушиб, еще ушиб… Трещина в кости… Перелом остистого отростка… ребро треснуло, нет, два, нет, три… Ого, какая гематома здоровая… Подкапсульный разрыв селезенки…

От ее слов мне стало совсем худо и я сомлела, потеряла‑таки сознание.

Не знаю, как Рик связался с Конрадом, но когда я пришла в себя, то лежала на кушетке в нашем медблоке, а мой любимый сидел рядом и не сводил с меня глаз.

— Хвала богам, ты очнулась!

На всякий случай я жалобно заблеяла:

— Кон, я упала с лестницы и столько себе переломала…

— Да уж знаю. Девочки срастили тебе все переломы, убрали гематомы, даже селезенку починили. Теперь лежи и не вставай двое суток, иначе вся их работа насмарку. Кстати, как ты упала?

А действительно, как?

— Торопилась, бежала не глядя и наступила на что‑то, не знаю на что. Может, на горошину?

— Детка, там не было гороха, зато я нашел длинный волос и засек слабый след магии. Есть у ведьм такое заклинание: на полу лежит волос, а тот, кто через него переступит, запнется как о серьезное препятствие.

— Но по этой лестнице многие бегали. Только передо мной там Рихард прошел.

— Я не договорил. Это заклинание может быть настроено на конкретного человека. Подозреваю, что с лестницы хотели сбросить именно тебя. Как мыслишь: кто?

— Леокадия?

— Вот и я того же мнения.

— А чей был волос?

Мне показалось, что по нему можно будет найти злоумышленника или, вернее, злоумышленницу. Конрад развеял мои надежды:

— Волос был конский. Рыжий конский волос из хвоста нашей школьной лошадки. Именно рыжий, чтобы незаметно было на красной ковровой дорожке. Одуванчик, будь осторожнее, умоляю.

Куда уж осторожнее. Амулет на амулете сидит и амулетом погоняет. Я думала, что виновата в своем падении: слишком быстро бегаю и под ноги не смотрю, но и тут была диверсия, моей вины нет. Меня другое волнует:

— Но как она могла проникнуть на территорию?

— Скорее всего, ее кто‑то провел.

Я закончила мысль:

— Провел сюда, а вывел…?

У Кона на лице изобразилось радостное удивление.

— Интересный вопрос. Поражаюсь тебе: ты даже в таком состоянии не ноешь, а думаешь головой.

— Это отвлекает.

Конрад вдруг забеспокоился, придвинулся ближе и просто впился в меня глазами:

— Тебе больно? Марта, я сейчас дам обезболивающее зелье…

А мне особо больно не было, даже удивительно. Так, неловко во всем теле, и все. Хорошо наши ведьмы лечат. Если их ученики тоже смогут не хуже, за целительство в Шимассе я спокойна. А вот есть очень хочется. И я успокоила Конрада:

— Не надо, все хорошо. Немного неприятно, но терпимо. А можно мне что‑нибудь съедобное?

Он так обрадовался, как будто я ему дорогой подарок сделала. Рот до ушей, глаза сверкают.

— Курочку! И бульон! Эльвира разрешила.

Он вскочил и бросился куда‑то, крича:

— Она просит есть! Сама! Что ей можно, кроме курицы?

Вместо еды прибежали толпой целители. Впереди Эльвира, она оттеснила даже Лауру, а уж мужчины плелись в хвосте. Ну как же, она первая меня лечила, я ее пациент. Для целителей это святое. Меня осмотрели, ощупали и вынесли решение: лечение было верное, я на пути к полному выздоровлению, есть мне можно все, но начать действительно лучше с бульона. А вот вставать пока нельзя, кости все срослись, но швы еще мягкие. Зато можно сидеть прямо тут, на кушетке, опираясь спиной полностью.

Затем все дружно удалились, забрав Конрада, а я осталась. Еды мне так и не принесли.

К счастью, откуда ни возьмись появился Пин с огромной миской горячего бульона с гренками и двумя вареными куриными ножками. Радость моя! О хозяйке своей заботится!