От слов Каржавина на Алексея повеяло ветром поисков.

— Что же теперь будем делать? — вдруг обрывая рассказ и садясь за стол напротив Алексея, спросил Каржавин.

— На днях схожу в техническое управление, узнаю решение.

— А если оно будет отрицательным?

— Пойду в ЦК.

— Это мне нравится! Крепко вас накалили. Только в ЦК еще незачем идти. У министра обязательно побывать надо. Но перед этим один ход нужно проделать. Ход конем. Обязательно поедемте сейчас со мной, — скомандовал Каржавин, глядя на недоумевающего Алексея. — Нам нужно союзниками обзаводиться, теми, кто станет испытывать ваш «Скол». То, что у вас было на «Капитальной», иначе, как технической канителью, не назовешь. Ну, одевайтесь, поехали.

Через полчаса Каржавин уже говорил из своего кабинета с донецким городом Белополье.

— Управляющего трестом Черкасова! Нет? В области? Тогда начальника шахты «Глубокая» Звенигору... Здравствуй, Кирилл Ильич!.. Ничего не случилось. Твое выступление на активе министерства вспомнил. Помнишь, ты техническому отделу наказ от всей своей шахты передавал, чтобы скорее отбойный молоток комбайном заменили. Сейчас у нас есть такая машина. «Скол» называется... Правильно догадался, скалывать будем, а не резать. Согласен! Пусть даже выдувает или вымывает уголь из пласта, лишь бы шахтеры с ручной добычей распрощались. Но предупреждаю: на «Капитальной» она испытаний не выдержала.

Каржавин коротко изложил историю испытаний, дискуссию о «Сколе» на техническом совещании министерства.

— Говоришь, пусть в лаве продолжается спор? Это верно, — довольно произнес Каржавин, весело поглядывая на Алексея. — Значит, не будешь возражать, если мы ее на испытание вам пришлем?.. С управляющим трестом я договорюсь. Ну, спасибо, Кирилл Ильич... Выводи машину на широкий простор.

— Вот это и есть тот ход конем, — вешая трубку, довольно произнес Каржавин. — Нам нужно к министру явиться с готовым предложением: «Есть, мол, такая шахта, на которой станут машину испытывать с душой и огоньком». Звенигора не из тех начальников, которые только о плане думают, с заглядом в завтра человек... Теперь нам, Алексей Прокофьевич, ждать приезда министра нужно. Вы пока займитесь подбором пневматических моторов вместо электрических. Кажется, ленинградцы начали такие выпускать. А я стенограмму еще внимательно почитаю. Нужно выловить, что у некоторых выступающих было между строками. Будем отбивать атаку приемами противника.

Никогда не чувствовал Алексей себя еще так уверенно, как в эти дни. На «Капитальной» казалось ему, что он «сам по себе», одиночка в большом мире техники. Знакомство с Каржавиным, Верхотуровым, согласие начальника шахты «Глубокая» Звенигоры принять машину на испытание даже после неудач на «Капитальной» взбодрили его, зарядили на новые поиски. Он был поглощен сейчас одной задачей — найти мощный пневматический мотор.

Целые дни проводил в библиотеках, на выставках, в проектных институтах, в гостиницу приходил поздно.

— Вас ждет товарищ, — сказала однажды дежурная по этажу, — он в вестибюле.

Оказалось, Юра Коликов!

Хотя он никогда не был в товарищеских отношениях с заносчивым и пронырливым Коликовым, все же искрение обрадовался: первый институтский коллега, которого встретил в Москве.

Коликов в отлично сшитой из тяжелого драпа шинели, в щегольской шапке из каракуля, надменный, медлительный, раздобревший. Тонкие усики шнурочком окантовывали самодовольно выпяченную губу.

— Решил проведать тебя, — важно говорил Коликов, входя в номер, — неплохо устроился... Кстати, где ты живешь постоянно? — Он медленно снял шинель, сел в кресло у стола.

— Жил на «Капитальной». Теперь собираюсь обосноваться на «Глубокой», — усаживаясь на диван, произнес Алексей.

— В Донбассе, значит? Я думал, в Харькове или в Днепропетровске. Наши проектные институты там.

— Я работаю самостоятельно.

— Вот как! Скучаешь, наверное, на шахте? Пора перебраться в город.

— В работе не скучно, — нехотя ответил Алексей.

— Мне не рассказывай. Знаю я все донбасские прелести. Осенью, когда грязь развезет, из дому не выйдешь. Пойти некуда. Работа — это только средство для жизни. Человек жить должен. Не люблю современных пуритан: работа, работа, работа. Как будто в этом весь смысл жизни человека... Ханжат многие для показа. Ну, ты сам с семьей?

— Я не женат, — холодно произнес Алексей. Его раздражала эта высокомерная болтовня Коликова.

— Молодец! — воскликнул Коликов. — Это мне нравится. Правильный товарищ. Я ведь тоже не женат. Успеем еще себя закабалить, Алеша. Нужно пожить! В наше время обзаводиться семьей? На мои две тысячи рублей? Потом ходить в штопаных носках, не позволить себе ничего. Знаешь, Вертинский хорошо поет:

— Почему осложнять? — резко перебил его Алексей. — Миллионы людей не осложняют свою жизнь.

— Эх, Алеша, ты идеалист!.. — рассмеялся Коликов и, подойдя, снисходительно похлопал его по плечу. — Над своими чертежами возишься, не видишь, как люди живут... Я у Петрякова как-то был...

— Сергей здесь? — обрадовался Алексей. — Где работает?

— В проектном институте. Конструкторишкой, — поморщился Коликов. — Женился на Вере Голубевой. Помнишь, была лаборанткой у профессора Бондарева.

Алексей невнимательно слушал Коликова. Он вспомнил и Сергея Петрякова, соседа по общежитию, неутомимого затейника, организовывавшего эстрадные оркестры, вечера отдыха, и маленькую Веру Голубеву — ее за светло-желтые пушистые волосы прозвали одуванчиком.

«Вот кто должен знать о Варе что-нибудь, — подумал Алексей. — Она дружила с Варей».

— Прихожу раз к нему, — продолжал насмешливо Коликов. — Живет где-то на Ярославском шоссе, у чертей на куличках. Комнатуха в пятнадцать метров. Двое ребят. Шум, писк, гам. — Коликов манерно зажал уши. — Сергей делает какие-то выписки из справочников и сына качает на ноге. Вера белье гладит. Семейная идиллия! Сели ужинать — тарелки разных мастей. Сервиза даже купить не на что. Вера мечтает платье... из штапельного полотна заказать. Ха-ха-ха! Ты представляешь, мечта! На тысячу восемьсот рублей не разгонишься. У нас начальники главков живут — персональный оклад, машина, дачи...

Слушая Коликова, глядя на его выхоленное лицо, наблюдая его манеры, Алексей думал: как могут меняться люди! В институте на комсомольских собраниях Коликов всегда выступал обличителем мещанской жизни, людей сытенького довольства, много говорил о практической работе на шахтах, о «миссии» будущих инженеров.

— Значит, только работая в главке, и можно обзаводиться семьей? — иронически спросил Алексей.

— Нет! Конечно, не только в главке. Вообще, когда человек обеспечен. Когда у него перспективы есть! — не поняв иронии Алексея, убежденно продолжал Коликов. — Мы с тобой в ином положении. У нас все впереди... Между прочим, как у тебя дела с твоей машиной?

— Неплохо.

— А у нас говорят, ее зарубили на техническом совещании.

— Где это у вас? — вспылил Алексей.

— У моего шефа. Я ведь в министерстве... Скарбеев рассказывал о твоей машине, о выступлении Верхотурова... Чудит, чудит дедушка! В фантастику ударился. Проекты шахт будущего составляет. Ну, ты не огорчайся. Дело поправимое. Нужно царя в голове иметь.

Алексей вдруг посмотрел на часы, поднялся с дивана.

— Ты что, спешишь куда?.. Имей в виду — можно все выправить... Я с Леонидом Васильевичем уже говорил. Леонид Васильевич все может!

— Мне не нужно ни помогать, ни выправлять, — резко произнес Алексей и стал вынимать книги из портфеля.

— Не кипятись, Алеша. Сидишь ты у себя на шахте и жизни не знаешь. Ты думаешь, у Волчкова пошел бы углепогрузчик, если бы он кое-кого в соавторы не пригласил? Нужно уметь не только конструировать, но и устраивать конструкции.