Институт Геннадий бросил для всех неожиданно — и для родителей и для однокурсников. Хорошо сдал вступительные экзамены на автотракторный факультет, прошел по конкурсу, наконец, прилично учился и вдруг решился. Устроился на цинковый завод аппаратчиком, знакомым объяснил: все друзья в армии, один не служу — что я, хуже их? Пока работал в цехе переработки окислов, готовился к службе. И, видимо, всерьез. Ведь на «Челябинский комсомолец» направляются лучшие из лучших, победители соревнования. Геннадию Воронину обком ВЛКСМ вручил путевку. На второй же год службы торпедист Воронин стал специалистом 1-го класса. Сказались, кроме упорства, большого труда, и рабочая закалка, полученная в бригаде А. К. Марченко, и умение правильно прочесть чертежи, знакомство с высшей математикой.

Однажды в дальнем плавании, в доставленной свежей почтой «Правде», увидел Геннадий свой цех. Совсем кусочек — на фотографии — и узнал бригадира. Радость, праздник — во всем торпедном отсеке. Их уж не так много, событий в дальнем походе: фотография в газете, пельмени, состряпанные готовящимися к увольнению домой старшими ребятами для всего экипажа, да еще однажды вареники с вишневым вареньем — по предложению доктора. А в остальном — вахты; проходят сутки, недели, месяцы.

Железный отсек — и боевой пост, и класс, и дом. Не видишь, что идут дожди и снега, не слышишь, как поют птицы, как пахнет полынь.

Такой труд сродни труду космонавтов, будничный, напряженный, когда много метров забортной воды гарантируют от упущений и ошибок, когда ответственность из громкого слова становится постоянной сутью людей, когда монотонности рождает не скуку, а квалификацию, когда иначе видится пережитое и определеннее будущее, когда все, «от вестового и до командира, — чернорабочие морских глубин».

Суровая, святая школа — дальнее плавание!

Беседуем в кубрике. Ребята рассказывают о своих сверстниках, земляках. Володя Халабаев — моторист — на лодке самый младший, всего полгода морского стажа. А награжден уже грамотой Челябинского обкома ВЛКСМ — первым из ребят своего набора сдал экзамен, дающий право самостоятельно работать в моторном отсеке, а вслед сдал второй — на электрика.

Вообще овладение смежными профессиями на корабле — традиция. И восходит она к военным годам, когда, бывало, один матрос, хорошо изучивший корабль, спасал всех.

Самый уважаемый на подлодке человек — старшина 1-й статьи Василий Савочкин, он — командир центрального отсека, отвечает за всплытие и погружение. В случае аварии может заменить товарищей, так как хорошо ориентируется во всех механизмах субмарины. Ребята подражают ему во всем — от мелочей, жестов до серьезного. И это не зазорно стать на втором году службы, как Савочкин, специалистом 1-го класса, как он, не гнушаясь никакого труда, получить несколько специальностей и, как он, всегда чувствовать, «что участвуешь не в детской игре, а за спиной — покой твоей Родины».

Тогда мы с Гаазом и задали командиру вопрос: по каким чертам характера наших ребят он, никогда не бывавший на Урале, составил себе впечатление о людях края:

— Если бы вас попросили нарисовать собирательный образ уральца…

— …Я включил бы убежденность Н. Меньшенина, трудолюбие В. Савочкина, приспособленность к жизни в коллективе, контактность Н. Чулкова, большую надежность, порядочность В. Александрова, стремление к знаниям В. Халабаева.

По-моему, командир забыл еще об одном. Об этом у Гааза сказано так:

Далеко Урал от Северного края — тысячи сухопутных миль. Но есть и здесь свой морской экипаж и тоже носит имя «Челябинский комсомолец». В разных концах области живут бывшие старшины и матросы, но раз в году, в День Военно-Морского Флота, если удается собраться вместе, вновь надевают они тельняшки, поднимают морской флаг и снова для них нет «крепче почвы под ногами, чем палубы подводных кораблей». Командиром резервного экипажа избран Гааз.

В Челябинске уже после нашего разговора я неожиданно встретила Виталия Андреевича в военной форме. Лейтенант запаса Гааз в заводском оборонно-спортивном лагере готовит к службе в армии парней своего завода. С сентября — вновь металлургический завод, железнодорожный цех, тепловоз, а летом он комиссар «Искры».

В лагере на берегу озера — военный быт: часовые, подъем флага, ученья, политзанятия. «Искра» существует уже лет пятнадцать. И за сезон много парней изучают здесь строевые уставы, получают первые представления об армии, сдают нормы ГТО.

Виталий Гааз — один из первых выпускников-искровцев, отсюда ушел на морскую службу. Искровцем был и Владимир Ильин, призванный в армию вслед за Гаазом. Теперь оба воспитывают будущих воинов. В. Ильин — тоже рабочий, дежурный электромонтер в третьем электросталеплавильном: так же, как Гааз, как начальник лагеря, как и все остальные, о ком так тепло пишут ребята во взводных газетах.

Листаю их и нахожу много интересных строк. Хотя бы такие:

Молодец, комиссар: дружба — это уже по его части. И кто знает, может, именно авторы этой заметки еще придут в резервный экипаж, чтобы научить уже следующее поколение великой силе — мужской дружбе и братству.

Последние зимние метели еще цепляются за Уральский хребет, а за Полярным кругом все бушует и бушует Баренцево море, и, обгоняя полярную ночь, грядут холодные рассветы. На свою непростую вахту заступают наши земляки.

Этими строчками из стихотворения краснофлотца Тихона Красовского, фронтового североморского поэта, я и заканчиваю свой рассказ о людях, с которыми соприкоснулась сердцем.

Краснознаменный Северный флот — Челябинск,

1976 г.

Североморск. Старший матрос Северного флота.

«Челябинский комсомолец» в походе.

Шефы приехали! Члены делегации молодежи Челябинской области среди экипажа именной подводной лодки.

Концерт на рейде.

Докторской диссертации Юсуфбеков не писал — степень присвоили за труды, за ту выхоженную ногами, опробованную и доказанную опытом высокогорных хозяйств науку, что обернулась спасительной для скотоводства и земледелия всей горной страны практикой.