– Например, вы можете взять требуемые средства в долг… - Ксантипп нахмурился…

– Хорошо, я готов.

– Вот и прекрасно, – секретарь сделал знак сидевшему за столиком писцу, – с этого момента вы исполняете распоряжение божественного Птолемея и никто во всем Египте не вправе вам помешать.

Когда писец закончил скрипеть пером, секретарь взял у него папирус, скрепил печатью и передал Ксантиппу.

– Вот письмо, удостоверяющее ваши полномочия. К кому вы сможете обратиться по поводу займа, я сообщу чуть позже… Спартанец молча кивнул, взял папирус и вышел. Секретарь проводил его взглядом и довольно потер руки. От занавеси чуть позади отделилась темная фигура.

– Как ты его находишь? – спросила она секретаря.

– Достойным, о, божественный, – поклонился фигуре секретарь, – если он справится, вы смело можете назначать его на любую должность. А я думаю, что он справится, разве только сами боги не пожелают обратного.

Мы поднялись чуть свет, позавтракали, и сразу же поехали в лагерь экспедиции. Якоб выделил нам проводника, и мы добрались туда быстро и без приключений. Лагерь расположился в небольшой ложбинке чуть в стороне от болот. Белые парусиновые палатки были выстроены правильным кругом, ящики сложены аккуратными штабелями, по периметру стояли часовые. Сразу чувствовалась армейская организация.

– Ротмистр Гиацинт фон Каменец, – козырнул аристократического вида молодой офицер в тропической униформе, – позвольте ваши бумаги? Я протянул ему заранее подготовленные документы Ялмара.

– Далеко забрались, герр Шмидт, – заметил ротмистр, возвращая бумаги.

– Охота, львы… – пробормотал я, убирая документы.

– А ваши? – ротмистр обернулся к Хеммету.

– Он со мной, журналист, – вмешался я, – в бумагах отмечено, что у меня может быть сопровождающий.

– Да, я обратил внимание, – согласился ротмистр, – журналист говорите? Персональный летописец, видимо. - Офицер заулыбался.

– Да как-то так…

– Извините за беспокойство, служба такая, – он откозырял и пошел в другой конец лагеря, насвистывая себе под нос «Полет Валькирий» Вагнера. Я облегченно вздохнул. Хеммет что-то недовольно пробурчал. Роль «персонального летописца» явно затрагивала его самолюбие.

– Ну что же… Настал этот момент, – произнес я, поправляя костюм и стряхивая пыль со шляпы, – идемте. Томаш Мильвовский что-то старательно писал убористым почерком в положенном на штабель ящиков блокноте. Я деликатно кашлянул. Географ поднял взгляд.

– Герр Танкред Бронн, если не ошибаюсь?

– У вас отменная память, – не удержался я.

– Это необходимый атрибут профессии, – улыбнулся Мильвовский, – присаживайтесь. Как вас сюда занесло?

– Это целый роман, но не буду тратить ваше время по пустякам, если вы помните, то еще в Капштадте я хотел задать вам один вопрос.

– Как же, помню, странно, что тогда вы так со мной и не встретились…

– Это случилось по независящим от меня обстоятельствам, – про себя я помянул недобрым словом Катрану Штильрайм.

– Итак, что вас интересует?

Я по возможности детально изложил суть дела. Разве что не стал вдаваться в подробности участия в событиях Невера и Катраны.

– Интересно, – подытожил Мильвовский мою речь, – к сожалению, я не археолог и мало что могу сказать по поводу тех мест с этой точки зрения. Статуэтку я нашел в развалинах на западном берегу Нила. Точнее не на самом берегу, а в нескольких десятках километров от него. Раньше там был оазис, но питавшие его родники пересохли, и поселение было заброшено. Мы нашли что-то вроде развалин часовни, и пары жилых кварталов. Все было сильно занесено песком, а раскопками мы не занимались.

– Вы хотите сказать, что статуэтка была на поверхности? – впервые за последнюю пару недель я получил возможность заняться своим делом.

– Не совсем, кусок стены обвалился и открыл нишу, в которой лежала статуэтка, несколько монет и истлевшие свитки…

– Свитки – я чуть не подскочил, – они сохранились?

– Увы, не все, часть была в настолько плохом состоянии, что буквально рассыпались в руках.

– Но хоть часть то уцелела?

– Да. Несколько из них оказались почти не повреждены.

– Где они? – я даже подпрыгивал от нетерпения.

– Поскольку к моменту завершения нашей экспедиции в стране фактически началась революция, и местные власти не могли обеспечить их сохранность, то я передал их французской миссии, работавшей тогда в Каире.

– ?!!! – слов у меня не было. Подразнив меня, свитки бесследно сгинули в недрах недоступных французских архивов… Пережив это потрясение, я набрался сил продолжить.

– Вы не могли бы точно указать место, где находятся руины?

– Конечно. У вас есть карта? Я лихорадочно начал перебирать содержимое планшета. Естественно, карты верхнего Египта там не оказалось…

– Вот, держите – Хеммет протянул мне лист из своих запасов.

– Так, – Мильвовский с красным карандашом в руке склонился над картой, – во-о-от здесь. Он поставил аккуратный крестик посреди пустыни.

– Сложность в том, что добраться туда довольно сложно. Местность практически лишена ориентиров и там легко заблудиться даже опытному путешественнику. К тому же почти нет водных источников. Без проводника вам будет очень непросто туда попасть.

– А кто-то кроме вас знает туда дорогу?

– Думаю мой коллега по той экспедиции – профессор Гульельмо Пикколо, зоолог…

– Профессор Пикколо? Специалист по змеям!? – я сразу же вспомнил своего попутчика на корабле из Александрии.

– Вы с ним знакомы?

– Н-нет… Просто встречались. Мир тесен. Иногда, даже слишком.

– Мир не тесен, – улыбнулся Мильвовский, – узок круг наших знакомых…

Выйдя от Томаша, я остановился в раздумьях. Итак, местоположение руин более или менее ясно. Являются ли они Стимфалополисом? И как это связано со статуэтками? Единственный путь это выяснить, – добраться до развалин часовни и провести там хотя бы предварительные раскопки.

– Сдается мне, вы меня дурите, Танкред, – в мои размышления ворвался хитроватый баритон Хеммета.

– О чем это вы?

– О вашей истории со статуэтками, женщинами и ревнивыми мужьями…

– В каком смысле?

– В самом прямом. Сначала вы рассказываете мне сюжет посредственной оперетты, объясняя им то, что вас якобы хотят убить. При этом вы вполне серьезно боитесь чуть ли не собственной тени. Потом вас охватывает прямо таки неодолимое желание повидать Вильмовского, и вы бросаетесь за ним в самое сердце Африки, невзирая ни на какие трудности. И теперь выясняется, что интерес у вас совершенно не праздный, а на свет выплывает детективная история с древними книгами, таинственными руинами и похищенными картами сокровищ…

– И?

– Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы сопоставить эту историю с вашими рассказами о покушении…

– Что вы имеете в виду?

– Не валяйте дурака, Танкред, – я достаточно успел вас изучить, чтобы догадаться о полной несостоятельности версии про ревнивого мужа. Но убить вас, похоже, действительно собирались. Говорите уж начистоту, это как-то связано с вашими поисками сокровищ?

– Нет никаких сокровищ, это вполне серьезный археологический вопрос…

– Ясно, что речь идет не о сундуке с пиастрами, зарытом капитаном Флинтом. Но с моей журналистской точки зрения то, что вы ищете это и есть сокровища. И мое репортерское чутье подсказывает мне, что это золотая жила, и при ее разработке вам непременно понадобится помощь. Что скажете?

Я задумался. В конце концов, помощь в поисках свитков действительно лишней не будет. А напарник из Хеммета выйдет толковый.

– Ну хорошо, Хеммет, слушайте…

Мы сели на штабель ящиков, и я рассказал Синклеру практически всю историю о статуэтках, татуировщике, секретарше Мильвовского и остальном.

– Приключенческий роман как минимум, – констатировал Хеммет, – а может и детективный…

– И роман этот весьма далек от завершения, – уточнил я, – и финал его совершенно неясен.