Гога сел.
- Мужество от слова - мужчина. Правильно, Пелагея Васильевна? - ерзает Лариска.
И кто меня дернул - сам не знаю:
- Слушай, ты, Сцеволла, когда с крыши снег брссали, где ты был? Тебя же звали, тебе кричали?
- Я не слышал…
- Конечно, он не слышал - говорит Лариска,- ведь высоко же…
- Врет! Слышал!
- Тихо, ребята,- встает Пелагея Васильевна.
- Мы тихо.
- Завтра вас принимают в комсомол.
ЭХ, МИШКА, МИШКА…
- Нy-ка, Нонка, пожалуйста, рубашку.
- А я что тебе, обязана?
- Нy-ка, Нонка, пожалуйста, самую лучшую.
- Грей утюг сам. Я тебе не обязана.
- Нонночка, нас принимают в комсомол,,,
- Всех?
- Нонночка, конечно, всех.
- Давай воды и прыскай…
Прыскаю.
- А брюки?
- Вот тебе, Нонночка, и брюки.
- Горе мое…
Я соглашаюсь.
Во дворе, на нашей скамейке - Первое мая.
Все наглаженные, все красивые, все какие-то весенние.
- Нy, пошли,- оглядев нас, говорит Лева.
- А я? - спрашивает Славик. Как то мы его не заметили.
- Дай руку, Славик.
Все вместе мы идем в наш райком комсомола. В наш Киевский райком. К Наташе.
Гога спотыкается, запоминает:
- Кого в комсомол принимают? Значит, так… Самых стойких…
Мы идем.
- А меня в тапочках пустят? - спрашивает Славик.
- Впустят, Славик.
Вот и наш райком. Сияет у входа стеклянная табличка,
И коридоре, гулко и прохладно.
- Какая дверь? -шепчет Мишка.
Мы на свою дверь показываем. Там, где Наташа. Лидочка тянет куда-то влево, в глубь коридора.
- Вон там,- говорит она.
Из большой двери какой-то парень вышел. Хмуро прошел мимо, на нас не глянул.
И вдруг из двери наша Наташа. Засуетилась, всем воротнички поправила, а Мишку поцеловала:
- Сейчас вас принимать будут,- рукой «рот фронт» делает,-ну, мальчишки?
Мы тоже делаем «рот фронт».
Она за дверью скрылась. Мы себя оглядываем. Лидочка Мишкин воротничок пришлепала. Дверь открылась:
- Товарищ Грибков.
Никто, никогда меня так не называл.
- Товарищ Грибков! - говорит какая-то вся в белом девушка.- Пожалуйста.
Ребята подталкивают: иди же. Иду.
- Садись, товарищ Грибков. А куда садиться? Куда-то сел.
- Как у тебя с социальным происхождением?
- Ничего,- говорю я.
Они бумаги листают. Наташа мне улыбается.
Дверь открылась, вошел тот хмурый, усаживается почти в середине, рукава рубашки засучивает.
Наташа ему бумаги подсовывает. Он согнулся, головой поводил, потом на меня смотрит:
- Пусть расскажет биографию.
- Давай, Алеша,- кивает Наташа,- рассказывай. Я рассказываю.
- Так,- говорит хмурый.- Ну, а что такое нэп?
- Новая экономическая политика.
- Хорошо.
Он еще думает, а я на Наташу смотрю. Она рот за ладошкой спрятала, подмаргивает.
Какая- то девушка на всех смотрит, тихо говорит:
- Вот Наташа их всех знает.
- Я знаю этих ребят,- встает Наташа,- Алешу, Леву, Мишу, да они сейчас все сами за дверью. Позвать?
- Да нет, зачем, Наташа,- говорит который в самой середине. Из-за стола выходит и мне руку: - Поздравляю вас, товарищ Грибков. Вы теперь комсомолец. Да держи же крепче билет.
- Спасибо,- говорю я. Все смеются.
- Кто там следующий,- говорит хмурый,- пригласите. Я дверь нашел.
- Ну, как? - спрашивают ребята.
- Вот!
Все билет рассматривают.
- Товарищ Кудрявцева,- приглашает Лидочку девушка в белом.
Ушла Лидочка.
Мы даже мой билет не успели рассмотреть, как уже пошел по рукам Лидочкин.
- Ой, мальчики,- смеется она,- ну, дайте же!
Снова дверь открылась. Вышел тот хмурый, заторопился по коридору.
- Товарищ Жаров,- объявляет в дверях девушка,- Пожалуйста.
Пошел наш Мишка. Потом тот хмурый обратно прошел. Дверью хлопнул. А она отошла, и нам все слышно:
- Расскажи биографию.
Мишка рассказывает.
- А где отец?
Тихо там. Стулья поскрипывают. Голос Наташи:
- У него не родной отец.
- Так это не родной отец? Ну, чего же ты молчишь? Так бы сразу и сказал.
Там долго очень тихо.
- Нет, родной,- говорит Мишка. Девушка и белом дверь закрыла.
- Вот дурак-то!- шепчет Гога.-Зачем же он так сказал? Мы друг на друга смотрим, ничего не понимаем.
- А что случилось?-теребит нас Славик.-Чего же вы молчите? Алеша?
Дверь открылась, Мишка рукой загородился, идет сквозь пас. Я только вижу длинный коридор и Мишкину спину в белой отглаженной рубашке.
- Ну, чего же вы? - толкает нас Лидочка.- Бежим!
Мы догнали Мишку у выхода. Славик его руку от лица отнимает.
- Не приняли,- дрожат у Мишки губы.
Мы молчим. Рядом оказалась Наташа. Прижала к себе Мишкину голову, тихонько гладит:
- Ничего, Миша… ничего, мой мальчик… Все пройдет. Тогда и вы не вступайте,- вдруг расплакался Славик,- не вступайте, и все. Алеша?
- Нельзя так, Славик,- тихо говорит Наташа,- все будет хорошо. Мишу примут. Обязательно примут. Ты слышишь, Миша? Тебя примут.
- Это еще как сказать,- сомневается Гога.
Мишка сухими глазами смотрит на всех нас. Он верит и не верит.
- Наташа,- шепчет он,- ребята…
Лидочка его руками обняла, теребит:
- Тебя зачем Пелагея Васильевна к доске вызывала? Ты понял? Ну, вчера же дело было. Ну, сочинение про мужество писали? Помнишь?
Мишка молчит.
- Это когда про Муция Сцеволлу я рассказывал,- поясняет Гога,- забыл, что ли?
Мишка молчит.
- Да ничего он не соображает,- машет рукой Гога.- Ну, я побежал, сейчас меня…
И вдруг я вижу в коридоре знакомую фигуру. Это Пелагея Васильевна. Идет в нашу сторону, близоруко читает таблички на дверях. Потом нас увидела, заторопилась.
- Ребята, Пелагея Васильевна! - толкаю я друзей. Она подходит, растерянно улыбается. С Наташей за
ручку, всех внимательно оглядела, Мишку по щеке потрепала и вдруг забеспокоилась:
- Мне же в райсовет нужно. Это на каком же этаже, Наташа?
- Райсовет выше, Пелагея Васильевна. Она было пошла, потом вернулась:
- Да, я совсем забыла. Проверила ваши сочинения «Как я понимаю мужество?». Накрутили кто во что горазд. Вот только один Миша написал на «отлично».
Она ему прическу взъерошила, заторопилась.
- Ну, я пошла. Значит, этажом выше?
И пошла по коридору прямая, строгая наша Пелагея Васильевна.
- Миша,- радуется Лидочка,- поздравляю. У тебя же «отлично».
Мы все поздравляем, тормошим Мишку. Только Славик в окно смотрит, удивляется:
- Как же так? Ей второй этаж, а она на трамвае хочет? Вон стоит на остановке. Ждет. Почему это, Алеша?
***
Мы ходим по школе с комсомольскими значками. Славик где-то позади водит за нами свою вихрастую компанию.
Когда мы собираемся у окна возле нашей батарейки, то (давик с компанией на почтительном расстоянии. Иногда он осмелеет, подойдет к нам и, оглядываясь на своих дружков, спросит:
- Ну как, Алеша?
- Хорошо, Славик,- говорю я.
- Ну вот,- сопит Славик, потом руки за спину, направляется к дружкам.
Мишка на переменках почти не выходит. То они вместе с Лидочкой за партой сидят, то с указкой проверяют друг друга по лохматой географической карте.
- А как добраться до Магадана? - спрашивает Мишка. И Лидочка, спотыкаясь кончиком указки, ведет длинную линию от Москвы на Дальний Восток.
- Почему до Магадана? - спрашиваю я.
- Так, Алешка. Уеду летом. Насовсем. Объявление видел. Требуются туда люди. Поступлю в рыбаки… Может быть, с отцом встречусь.