В принципе я согласен, Наталья, что книга не имеет целью порочить католицизм с желанием выставить этим православие в качестве альтернативы, так как если бы автор хотел это подчеркнуть, то сделал бы это более явно. Здесь же всё сугубо замкнуто на западноевропейскую историю. Православия Эко не касался. Но хотел бы добавить, что различное отношение к еретикам в католицизме и православии неправильно было бы сводить к политической борьбе папства за светскую власть. Истоки различного отношения к еретикам заметны ещё в установлениях "отцов церкви".
Так, этому вопросу посвящена притча о пшенице и плевелах в Евангелии, трактовка которой различна у Блаженного Аврелия Августина ("отца Латинской церкви") и Иоанна Златоуста ("вселенского учителя Православной церкви"). Если Иоанн сделал выводы из притчи о необходимости терпимости, то Аврелий сделал выводы о необходимости нетерпимости.
Августин существовал в условиях жёсткой полемики с донатистами, которые трактовали притчу так, словно они - донатисты - отделили себя от кафолической Церкви, как пшеницу от плевел, которые соответственно остались в Церкви. Августин изначально противостоял этой трактовке, опираясь на евангельский смысл, что жатву на пшеничном поле будут проводить ангелы во время Страшного суда, а уж никак не донатисты во время своего раскола. Но суть полемики Августина заключалась в воспитательном значении Церкви. Августина беспокоил раскол Церкви. Он считал, что вне единства церкви нет христианской любви, а без любви теряют значение вера и таинства. Отделяться от Церкви под предлогом святости могут только надменные гордецы, поэтому Августин не отрицал того, что в Церкви есть и добрые люди и грешные. Августин изначально был сторонником мягкого пути, терпимого. Но впоследствии его позиция по отношению к еретикам ужесточалась всё больше и больше. Августин стал свидетелем краха римского мира. Христианская церковь должна была стать тем фактором единства, который может сохранить цивилизацию в условиях краха государственности - с одной стороны, и упрочить своё влияние в душах людских на развалинах язычества - с другой. Оппоненты Августина - пелагиане, донатисты - учениями содействовали отрицанию социального единства, восставали против мистического и организующего действия благодати. Ради спасения общества эти ереси следовало, по мнению Августина, искоренить. Он считал, что Благодать руками варваров разрушила светское могущество Рима и приводит к единству во Христе силой светского меча. Августин сделал явление Благодати, как бы наблюдаемое его современниками, в качестве всеобщего закона. То есть благодать - это последствие Божьего Предопределения - вселенского закона. Августин в своих проповедях опирался на понятие вечного закона, действующего как предопределение, нежели на богочеловеческую личность Христа, который сам есть высшее проявление благодати. Августин отрицает тем самым человеческую волю Христа, как и человеческую волю в спасении вообще. Главным принципом отношения Бога к твари уже получается не любовь, а холодный закон, благодать спасает только предопределённых. Уверенным в спасении уже быть не может никто, а значит отношение к Богу базируется не на доверии, а на страхе. Отсюда проистекает многое характерное для католической церкви: отношение к инакомыслящим, индульгенции в т. ч. Вспомнить хотя бы фразу архиепископа Арно Амори во время альбигойского крестового похода: "Убивайте всех! Господь отличит своих".
Августин считал, что еретики губят души людей, в то время как власти истязают только их тела. Но гибель души - это вечная смерть, а гибель плоти - временная смерть. Значит, наказание ереси - это спасение душ от вечной смерти. Акт любви, а не зло.
Иоанн Златоуст же считал, что стремясь искоренить плевелы нужно делать это только будучи убеждёнными не нанести вред пшенице. А кроме того, потому что плевелы (еретики) могут со временем стать и пшеницей. Иоанн не говорил, что с еретическими течениями не нужно бороться совсем, но предостерегал от кровопролития еретиков. "Не убо удерживати еретиков, и заушати, и отсецати их дерзновение и соборы, и совещания разрушати возбраняет, но еже не убивати и закалати".
Что касается борьбы светских правителей с римскими папами, то здесь нельзя говорить исключительно о посягательстве пап на светскую власть, так как очевидно, что и светские правители посягали на власть церковную. Августин в большей степени противостоял группировкам инакомыслящих. Он застал государственные репрессии против манихеев, идеи которых имели влияние на него самого в молодые годы. И жил в обстановке, когда кафолический монах на улицах Карфагена подвергался насмешкам. И умер Августин в городе, осаждённом вандалами, которые исповедовали арианство.
Златоуст же, при всей существовавшей тогда  в Византии полемике с иудействующими и оригенистами, имел конфликт прежде всего с императорской властью. Иоанн Златоуст предостерегал светских правителей от вмешательства в дела церкви, за что и поплатился. А вот идеи Августина больше соответствуют теократическому устройству Византии.
Отцы церкви формировали свои теории в исторических реалиях, а труды их составили культурно-идеологическую доминанту религиозных сообществ. Насколько глубоко во времени укоренились эти идеи видно по тому, как в ХVI веке православный старец Артемий, будучи сторонником терпимого отношения к еретикам, приводил в защиту доводы Иоанна Златоуста, а в те же годы иезуит Роберт Парсонс, будучи противником терпимости к еретикам, апеллировал к учению Аврелия Августина.
Поэтому ещё задолго до того, как римский папа примерил на себя корону светского правителя, под влиянием исторической обстановки того времени сформировалось мировоззрение религиозных мыслителей, ставших "отцами церкви" для западной и для восточной церквей, и которое оказывало влияние на многие столетия вперёд.