— Пожалуйста, продолжайте ужинать, или я буду чувствовать себя еще более виноватой.

Спагетти выглядели и пахли великолепно, но вид Бенни, поедающего их, придал ей еще большее желание закончить дела и убираться поскорее. У Бенни было великодушное сердце; он продолжал подбирать липкие макаронины и предлагать их ей. Все они, казалось, были рады видеть ее, за исключением, возможно, Мэриби. Трудно было узнать, о чем думал ребенок. Как она научилась скрывать выражение своего лица?

— Я просто хотела сказать, что вам не нужно беспокоиться об осаде средств массовой информации в ближайшем будущем, — начала Жаклин, тщательно подбирая слова. — Все находится под контролем, по крайней мере, на время.

— Мы боимся не репортеров, а людей, живущих в городе, — отозвался Эрл, нахмурившись. — Не надо бродить вокруг да около, миссис Кирби. Мэриби уже знает про это — она прирожденная сплетница, а, дочка? А остальные еще слишком малы, чтобы понимать. Мы ценим ваш приезд; еще ни у кого недостало вежливости, чтобы сказать нам, что происходит.

— Я и правда не могу сообщить вам много, — сказала Жаклин. — Вопрос идентификации все еще не решен. Лори, у вас кто-нибудь спрашивал про это?

Жаклин с облегчением заметила, что Лори была менее расстроена, чем она ожидала. Это был не просто вопрос сохранения хорошей мины в присутствии детей; сестра Катлин выглядела усталой, но спокойной и достаточно легко ответила, когда выпутала спагетти из волос Бенни.

— Нет, не спрашивали, но я ожидаю, потому что в этом почти нет сомнения. Бедный мистер Спенсер — он, должно быть, помешался немного на какое-то время, они сказали, что он был плох, после того как Катлин… Но этого не может быть, и они убедятся в этом, если уже не убедились. Бенни, лапочка, не надо засовывать спагетти в уши, клади их в ротик.

Бенни разрядился полным энтузиазма и в общем неразборчивым объяснением причин, подтолкнувших его на такие действия, что, казалось, имеет отношение к серьгам, если его жесты в сторону тяжелых золотых серег Жаклин в виде колец были правильно интерпретированы. Жаклин вытерла пятнышко соуса со своих очков и постаралась вспомнить, что она собиралась сказать.

— Лори, люди, с которыми я говорила, утверждают, что она — Катлин — не имела отличительных физических примет. Вы знаете — сломанных костей, шрамов…

— Она никогда сильно не болела, — глубокомысленно произнесла Лори. — Нет, я не помню, чтобы она хотя бы когда-нибудь сломала лодыжку и, определенно, ее никогда не оперировали. Но у нее была пара родинок, большая на спине и пара на ее… гм, на ее груди. И еще забавная штука на ухе. Я не знаю, откуда она взялась, должно быть, Катлин упала или что-нибудь в этом роде, когда была маленькой; такая небольшая, как шишка на мочке уха. Ее не видно, пока не подойдешь вплотную, и сестра обычно носила прическу, чтобы волосы прикрывали ее. Как вы полагаете, это поможет? Гм… миссис Кирби?

— Прошу прощения, — сказала Жаклин. — Я только что подумала о чем-то, что могло… Я не знаю, поможет ли это идентификации, Лори; Джан Уилсон перенесла лицевую хирургию. Но я передам информацию, если смогу.

— Конечно. Всем, чем смогу, помогу, — вздохнула Лори.

Затем она встала и начала убирать тарелки.

— Может быть, попробуете немного десерта, миссис Кирби? У нас сегодня шоколадный торт.

Единственный раз в ее жизни мысль о шоколадном домашнем торте не вызвала реакции ни в одном из вкусовых сосочков языка Жаклин. Она повторила свои извинения и покинула дом Смитов. Направляясь обратно в город сквозь сгущавшуюся темноту, она ощущала необычное чувство подавленности. Убийство — и любое другое преступление — не влияют только на жертву и преступника. Его уродливые эффекты просачивались наружу как разливающаяся лужа липкой грязи, пятная всех людей, которых она касалась. Когда Жаклин проехала мимо книжного магазина, теперь закрытого и темного, она почувствовала, как вздрогнула. Смерть Джан не выходила у нее из головы, хотя Жаклин и не отважилась это признать.

Жаклин из предосторожности припарковала машину на боковой улице и проникла во двор гостиницы через заднюю дверь. Движение в кустарнике рядом с тропинкой заставило ее испуганно выругаться, прежде чем заунывное «мяу» успокоило ее. Настроение Люцифера не было примиренческим. Он сильно потерся о ее щиколотки, жалуясь. Когда Жаклин дотянулась до него, чтобы потрепать по шерсти, он махнул в ее сторону когтистой лапой.

— Хорошо, я прошу прощения, — сказала она. — Я знаю, что пришла поздно, а здесь нет двери для кота, но жизнь трудная штука, Люцифер.

Люцифер согласился с ней хриплым голосом. Он пошел за ней к двери. Он среагировал бы — не так ли? — если бы кто-нибудь прятался в зарослях кустов. Никого там не было, хотя это предположение не могло быть проверено, но для Жаклин простое присутствие кота сделало темноту менее угрожающей.

Люцифер направил ее прямо к тому, что она должна была сделать в первую очередь — сначала на кухню за консервированным тунцом. Жаклин покормила кота, извинилась снова и приготовила себе выпить. Ничто из прикрытых крышками блюд и пакетов, стоявших в холодильнике, не привлекло ее внимания; у нее пропал аппетит. Она зашла в кабинет и взяла трубку телефона.

Голос Молли звучал намного веселее.

— Вы не поужинаете с нами, Жаклин? Берег чист — и Том попросил передать вам, что он готовит утку с апельсинами.

Держу пари, он гораздо охотнее приготовил бы писательницу с апельсинами, подумала Жаклин. Она была уверена, что Шерри уже позвонила Тому, чтобы рассказать о разговоре с Жаклин и выложить свои обвинения. Любая нормальная разгневанная женщина сделала бы то же самое. Но это не объясняет утку. Полный процесс приготовления занимает несколько часов. Должно быть, это пятна от малины и вытекающая отсюда дискуссия ввергли его в безумство кулинарной страсти — возможно, первый шаг в кампании примирения или обольщения. Жаклин захотелось узнать, отчасти с сожалением, насколько далеко Том готов был пойти для того, чтобы завоевать ее молчание.

— Какая жалость, — воскликнула она. — Я хотела сказать, какая жалость, что я уже сыта. Приехали новые постояльцы, Молли?

Описания, которые дала Молли, не напоминали ей никого из знакомых, но Жаклин подозревала, что кто-нибудь мог оказаться коллегой Мак-Доннела. Было несколько телефонных звонков, содержание которых Молли передала должным образом, и увесистая пачка корреспонденции.

— Я могу подойти позже, — сказала Жаклин. — Хотя не надо оставлять для меня утку. Я не уверена в своих планах.

Она была уверена в одном, в том, что ей необходимо сделать множество звонков. Когда она набрала первый номер, Люцифер зашел прогулочным шагом в кабинет и вскарабкался на ее колени.

— Ох, — воскликнула Жаклин. — Разве ты не можешь свернуться без того, чтобы не пролить кровь?

— Вы должны знать, — произнес голос с другого конца линии. — Или это было замечание, адресованное последнему покоренному вами мужчине?

— Последним является большой черный кот, — призналась Жаклин. — Привет, Патрик. Ты все еще там?

— Я снова здесь. Саре необходимо поговорить с тобой. Она пыталась добраться до тебя весь день. Когда ты не ответила, она была убеждена, что тебе настал конец. Она собрала сумку и готовилась отправиться в аэропорт, когда я приехал сюда.

— Дай мне с ней переговорить.

Первой фразой Сары было не «привет, как поживаешь», а «я не думаю, что твоя следующая книга будет достаточно вознаграждена».

— Почему, что случилось?

— Только что меня шантажировала куколка-блондинка, — мрачно сообщила Сара. — Она поймала меня, когда я копалась в личных делах Стокса.

— Вот что получается, когда нанимаешь любителей, — посетовала Жаклин, обращаясь частично к себе. — Что ты обнаружила?

— Ничего, черт бы их побрал. Там было много странных писем, хорошо — одно от президента клуба почитателей Катлин Дарси, в котором содержатся угрозы, начиная от организации пикетов до бойкота книг всех его авторов…