Внимание Жаклин было отвлечено подобными рассуждениями, поэтому она мало думала о замысле романа. Однако когда она вела машину по направлению к Гондалу, в душе ее теплилась надежда на то, что среди бумаг отыщется некий намек на будущее продолжение романа. Даже просмотр черновиков «Обнаженной» мог быть полезным: она сможет заметить сделанные Катлин изменения, наблюдать трансформацию оригинальной, не совсем еще безупречной прозы в отшлифованное литературное сокровище.

Уже знакомая с запустением, царившим в коттедже Катлин, Жаклин предусмотрительно надела джинсы и несколько свитеров поверх старой рубашки. Волосы ее были уложены в тугой пучок и повязаны шарфом. Она презирала себя за то, что намеренно портила свою внешность, желая остаться в одиночестве. Намеки, которые, как заявляли некоторые мужчины, кроются в сексуальной одежде и косметике, были всего лишь досужими домыслами. По их допотопным стандартам, единственной одеждой, которая не даст им разумных оправданий для изнасилования, были закрывающее с головы до пят платье и накидка, принятые в мусульманских странах.

Лицо Сен-Джона заметно вытянулось, когда он увидел ее туалет. Однако он пытался шутить, предложил поболтать за чашкой кофе.

Не трогаясь с места как дерево, росшее перед крыльцом у фасада, Жаклин отказалась войти в дом.

— Я хочу сразу же приступить к работе, Сен-Джон. Вам не нужно провожать меня; погода не очень приятная. Просто дайте мне ключ.

Сен-Джон не хотел и слышать об этом. По крайней мере, она должна подождать, пока Марджори смогла бы приготовить для нее графин с кофе. Он смог бы донести его…

— Я привезла термос, — сказала Жаклин, указывая на свою раздувшуюся сумку. — Рискую быть грубой, но разрешите мне кое-что объяснить вам, Сен-Джон. Я могу работать только в одиночку, соло, без посторонних. Насколько я поняла из разговоров, Катлин не настаивала на этом. Так же, как и Джейн Остин. Но я не Катлин и определенно не Джейн Остин. Если вы хотите, чтобы я написала набросок побыстрее, вы должны обеспечить мне полное уединение.

Приняв обиженный вид, Сен-Джон заверил ее, что он создаст ей необходимые условия. Однако он настаивал на том, чтобы сопроводить ее.

— Завтра вы можете приехать туда, если вам будет угодно. Я только беспокоюсь, чтобы все было в должном порядке.

Испытывая легкое чувство раскаяния, Жаклин согласилась. Сен-Джон облачился в дождевик синего цвета, размером и формой напоминавший навес, раскрыл зонтик и проводил ее к ступенькам крыльца.

Так как он был на несколько сантиметров ниже ее ростом, то зонтик беспрестанно колотил Жаклин по голове. Она воздержалась от жалоб. Сен-Джон смиренно воспринял ее, надо признаться, резкую лекцию, а его намерения были — как она предполагала — искренними.

— Как чувствует себя миссис Дарси? — поинтересовалась Жаклин.

— Плохо. Совсем плохо. Сегодня у нее не самый лучший день.

Жаклин закусила губу и сдержалась. Она чуть было не спросила у Сен-Джона, что он сделал для улучшения состояния матери. Это не ее дело, напомнила Жаклин себе. Вероятно, он сделал все возможное. Не было причин подозревать обратное.

Если в заброшенном коттедже Катлин и было некое задумчивое, грустное очарование в весеннее время, то дождливым осенним днем он выглядел просто страшно. Даже цветы не могли скрыть его запустения. Внутри было еще хуже. Единственной лампочки без плафона под потолком было достаточно лишь для того, чтобы удостовериться в наличии пыли, паутины и плесени на оштукатуренных стенах, глаза в этой полутьме приходилось постоянно напрягать.

Сен-Джон закудахтал:

— Я сказал Марджори вычистить это место. Но я не предполагал, что погода будет такой мрачной. Я мог бы принести лампу из дома…

— Не обращайте внимания, — ответила Жаклин. — Я не пробуду… — Она остановила себя.

Жаклин не могла сказать, как долго она пробудет в коттедже, но и задерживаться здесь без необходимости ей не хотелось. Работать в таких условиях просто невозможно. Помимо всех остальных неудобств, о которых она уже думала, это гнетущее место ввергало в депрессию более прочих, в которых она когда-либо бывала. Даже привидение было бы лучшей компанией, чем это абсолютное небытие.

Она улыбнулась Сен-Джону.

— Я ко всему готова. Я так вам благодарна. Могу я оставить у себя ключ?

— Да, конечно. Я был бы счастлив, если бы вы пообедали со мной… с нами, но я предполагаю, что в этой сумке лежит сандвич.

Искра юмора в его голосе удивила Жаклин.

— Да, конечно, по правде говоря, я так и сделала. Я не могу позволить себе отвлекаться.

— И все же возьму на себя смелость пригласить вас на чашку чая или коктейль, прежде чем вы соберетесь уехать.

— Гм… Спасибо, я приду.

Ободренный обещанием, Сен-Джон удалился. Жаклин вздохнула с облегчением. Если бы не ее неискоренимая жалость к людям! Сен-Джон вел себя лучше, чем она ожидала; он, должно быть, страстно желал увидеть набросок оконченным. И не он один виноват в том, что он стал таким напыщенным, самодовольным лицемером.

Жаклин также напомнила себе, что ее вины в этом тем более нет. Подойдя к окну, она смотрела на надувающуюся полусферу его зонтика, пока он не исчез, завернув за угол дома. Затем она вернулась к машине, похвалив себя за то, что предусмотрительно захватила с собой несколько пустых коробок. Вытащив их из багажника, она вернулась обратно в коттедж, перебегая от кустов к зарослям у изгороди на случай, если Сен-Джон решит бросить взгляд из окна. Она могла — конечно! — спросить его разрешения, но проще было поставить его перед свершившимся фактом в виде наполненных бумагами картонок, вместо того чтобы заранее вести дебаты по этому поводу.

Оказалось, что коттедж стоял дальше от главного дома, чем ей показалось в первый раз. «Я бы сошла с ума, если бы мне пришлось остаться здесь», — подумала Жаклин, шлепая по лужам. Скрипучий вопль заставил ее замереть на месте, сердце бешено застучало, пока она не обнаружила источник звука — большая черная ворона пикировала на невидимого соперника. А что это за темный силуэт, торчащий на верху засохшей сосны как символ смерти?.. Гриф? Как мило.

Жаклин поставила картонки на пол и принялась обдумывать план действий. Две коробки с архивами Катлин были помещены перед камином, рядом с шатающимся креслом. Лента, которая запечатывала их, была разрезана. Ей не потребовался карманный нож, который она всегда носила с собой. Некто оказался очень предупредителен — или любопытен. Это собственность наследников, вновь напомнила себе Жаклин. Но она сомневалась, что Сен-Джон или кто-то другой из членов семьи способен оценить содержание этих коробок.

Жаклин стянула с себя верхний свитер и бросила его на кресло, внутри него раздалось громкое шелестение, потом послышался возбужденный писк. Бедные мыши, они только теперь поняли, что не одни.

— Расслабьтесь, — сказала Жаклин. — Я не потревожу вас, если вы не потревожите меня.

Затем она заметила кое-что, вызвавшее у нее тошноту. На сиденье кресла упрямо цеплялись за грубую ткань обивки короткие черные волоски. Это, должно быть, было любимым местом кота Катлин. Подумать только, что они так и остались лежать спустя семь лет… Тогда мыши не отважились бы пировать в старом кресле. Не желая дальше беспокоить обитателей кресла, она отодвинула коробки в центр комнаты, прежде чем открыть первую из них.

Несколькими часами позже Жаклин с трудом поднялась на ноги, выпрямилась, зевнула и решила, что пора сделать перерыв. Погода развеялась, как и обещали; пыльные полоски солнечного света лежали на изношенном деревянном полу. Посмотрев на свои грязные руки, она пошла на поиски ванной.

Дверь в стене, напротив камина, вела во вторую из двух комнат первого этажа. Жаклин была удивлена отсутствием книг и книжных полок в кабинете Катлин; открытая же дверь объясняла их отсутствие. Следующая комната была библиотекой, где встроенные шкафы с книгами заполняли любое мало-мальски пригодное для этого место. Вид наклоненных в разные стороны томов, — покрытых паутиной, погрызенных мышами, сгнивших от сырости, — вызвал стон из груди бывшей библиотекарши и любительницы книг. Может быть, однажды она просмотрит их, спасет, что удастся. Нет более верного пути узнать о человеке, чем ознакомиться с его библиотекой. Жаклин понимала, что она не отважится приступить к этому прямо сейчас; книги слишком отвлекали внимание, она не сможет просто посмотреть на них — начнет читать. И остаток дня промелькнет в одно мгновение.