— Бек и французы наверняка вмешаются, ведь чечевица-то им нужна, — заметил Ибрагим.

— Так-то оно так, по я беспокоюсь за Джадуа: что будет с ним, бедным? — отозвался Юсеф.

Ануд с замиранием сердца ждала захода солнца, изо всех сил скрывая волнение. Не дай бог, отец догадается, тогда все пропало. Как обычно, она собрала ягнят, отвела в загон, помогла матери разжечь огонь и снова завела разговор о Хамдане. А солнечный диск тем временем все быстрее и быстрее катился вниз, к горизонту, точно хотел спрятаться от людей, которые, подобно Ануд, с нетерпением ждали наступления темноты. Вечерняя заря все залила красным светом. Горели и щеки Ануд, словно солнце опалило их своим жаром. «Что будет?» — думала девушка, пристально вглядываясь в грустное лицо отца, будто хотела прочесть на нем ответы на тревожащие ее вопросы. Какой толк в том, что отец ее любит, он никогда не сможет отказать старику Хамдану, против обычая, пусть самого дикого, ни за что не пойдет… Хорошо, хоть мать ее понимает. Да, этой ночью надо бежать. Даже любимую собаку, которая все время вертелась под ногами, Ануд решила посадить на цепь: не дай бог, помешает.

По небу ползли тяжелые облака, ночь выдалась, к счастью, темная, точно пыталась под своим покровом укрыть влюбленных. Ануд тихонько вышла из дому и пошла к условленному месту, с опаской озираясь по сторонам — не заметил ли ее кто-нибудь? Она пугалась каждого шороха, шума ветра, прося у аллаха защиты. Вот и холм, где ее должен ждать Джадуа. Ануд прислушалась, подала условный сигнал и, услышав ответный, стрелой помчалась вперед. Юноша крепко обнял любимую, посадил на верблюдицу, и они поехали.

Верблюдица шла быстро. Ануд прижалась к Джадуа и шептала о том, что страшно было лишь вначале, но сейчас, с ним, она уже ничего не боится.

— Без тебя, без твоей любви мне не жить, — горячо прошептала девушка.

— Ради тебя я готов на все, даже на смерть, — отвечал Джадуа. — Возможно, наши племена передерутся между собой.

— А может быть, вмешаются умные люди и все обойдется? — возразила Ануд. — Но что бы ни случилось, я останусь с тобой.

— Я буду сражаться, как волк. Мы или победим, или погибнем.

Они подъехали к дому Юсефа.

— Ты привез ее? — спросил тот.

— Да, — ответил Джадуа.

— Тогда езжайте быстрее к востоку. К утру вы будете в безопасности. Нет, погоди, — сказал Юсеф и быстро пошел к дому.

Через минуту он вернулся с бурдюком воды и узелком с едой.

— Возьми это, — сказал он Джадуа. — А теперь поторопитесь!

Они ехали всю ночь, проехали пятьдесят километров, и теперь опасность им больше не грозила.

Утром, едва проснувшись, отец позвал Ануд.

— Ануд погнала баранов на пастбище, — отозвалась жена. — Скоро вернется.

Отец ничего не заподозрил. Дочь часто по утрам уходила на пастбище. Но когда солнце поднялось высоко в небе и отец узнал, что дочь еще не вернулась, он заволновался и попросил одного бедуина пойти на пастбище поискать Ануд. Но тот вернулся ни с чем.

Весть о побеге Ануд быстро распространилась по всему племени. Мужчины быстро оседлали лошадей и пустились в погоню. Следом пошли женщины, неся еду и питье.

Одна из жен Хамдана в душе ликовала: не будет теперь в доме молодой жены.

Вторая жена, Шуха, сказала:

— Это большой позор для нашего племени.

И только старшая жена молчала. Она думала о том, чем все это может закончиться для ее близких. Ведь сама она была родом из тех же южных племен, что и Джадуа, и она терзалась мыслью — сейчас ее сыновья должны драться против ее братьев.

Площадь гудела. Каждый строил догадки насчет того, где удалось скрыться беглецам.

Хамдан был вне себя от ярости:

— О Ануд! Не скрыться тебе от кары! Я убью тебя. Но прежде я должен увидеть у своих ног голову Джадуа, а рядом с ней — голову одного из шейхов южных племен.

В тот день крестьяне не вышли на уборку чечевицы, опасаясь столкновений между бедуинами. К вечеру уже во всем районе стало известно о похищении девушки у северных бедуинских племен. Французские власти послали двадцать грузовиков с солдатами, чтобы предотвратить столкновение между южными и северными бедуинскими племенами, и созвали на совет шейхов и знатных людей северных племен.

А в доме Рашад-бека решался лишь один вопрос: любой ценой сохранить урожай.

Утром следующего дня на площади перед домом Рашад-бека стояли десятки бедуинских лошадей. Но в дом впустили только шейхов племен и отдельных их представителей. Бедуины, сняв у порога обувь, расположились на полу, застеленном коврами. В знак уважения к французскому советнику они не держали винтовки перед собой, как обычно, а повесили их за спину. На почетном месте, рядом с советником, сидел Рашад-бек. Советника беспокоило сейчас лишь одно: собрать урожай и отправить во Францию. Его страна вела войну и очень нуждалась в продовольствии. А стычка племен может помешать сбору урожая. Поэтому необходимо как можно быстрее уладить конфликт. И советник заговорил:

— Здесь собрались самые уважаемые люди. Главные шейхи являются членами парламента и издают законы. Надеюсь, решение их будет мудрым. Не хочу диктовать вам своих условий. Это лишь усложнит дело.

Тут стремительно поднялся со своего места шейх южных племен и горячо возразил:

— Нет, господин советник, все, что вы или господа беки прикажете, будет исполнено.

В знак полного смирения он снял с себя абаю и положил перед советником. Но тут встал шейх северных племен:

— Господин советник, да будет вам известно, что южные племена опозорили нас.

А шейх восточных племен, укрывший у себя беглецов, произнес:

— Вчера в полдень к моей палатке подошел Джадуа, бросил к моим ногам винтовку и попросил защиты. «Войди, — сказал я ему. — И пусть войдет тот, кто с тобой. Здесь вам ничто не грозит». Джадуа мне все рассказал.

— Ясно, — перебил его Сабри-бек. — Но мы хотели бы услышать ваше мнение.

— С вашей помощью, — отвечал шейх, — можно решить любую проблему. В таких случаях у бедуинов принято назначать мудрого судью, который должен рассудить по справедливости.

— Прекрасно! — воскликнул Рашад-бек. — А что думают об этом шейхи?

— Пусть будет так, — сказал шейх южных племен. — Мы знаем, что господин советник и господа беки не одобряют подобные мальчишеские выходки. И мы тоже не одобряем. Пусть аллах заклеймит позором Джадуа! Он очернил свое племя перед всеми бедуинами, перед господином советником и господами беками.

— Чего только не бывает, — промолвил шейх восточных племен. — Люди должны помогать друг другу.

— Мы хотим одного, — перебил его шейх северных племен, — вернуть нашу девушку и отдать тому, кому она должна принадлежать по праву. А принадлежит она по решению шейхов Хамдану.

— Ты хорошо знаешь бёдуинские обычаи, — сказал шейх восточных племен. — Джадуа и Ануд вошли в мой дом и попросили защиты. Я- не нарушил обычая, впустив их. А если бы к тебе пришли парень и девушка моего племени, ты выдал бы их мне? — Не дожидаясь ответа, он в сердцах продолжал: — Арабская гордость не позволит мне сделать это. Клянусь аллахом, я их не выдам! А вы все как поступили бы?

Шейх южных племен внимательно слушал. Он знал, чем все это закончится: придется заплатить выкуп шейху северных племен. Для этого нужно будет получить с каждой семьи барана или другую скотину. Он сможет заплатить за украденную девушку, а часть отдать судье, советнику и бекам. Кое-что придется выделить для французских жандармов. Да и сам он в убытке не останется.

Шейх северных племен тоже был уверен, что не прогадает. Большую часть выкупа он возьмет себе. А немного даст отцу Ануд. Несколько человек вызвались быть судьями.

— Обсудите этот вопрос, — сказал им советник. — Сегодня же примите справедливое решение. Уборка урожая не ждет.

— Пусть пойдет с вами крестьянин Ибрагим Гариба, — сказал Рашад-бек бедуинам. — Он вам поможет.