— Молодец, вовремя пришел, — похвалил Ибрагим Мухаммеда и ласково потрепал по щеке.

— Аллах сохранит тебе его, — раздался голос женщины лет за пятьдесят, тяжело ей было поспевать за молодыми. С горечью вспоминала о том, какой гибкой и ловкой была она в свои двадцать лет, и не без зависти следила за девочкой лет десяти, опередившей всех жнецов. Девочка с нетерпением смотрела на Мухаммеда, который привез завтрак: ей очень хотелось есть и хоть немного передохнуть.

Ибрагим поставил на землю бидоны с водой, прикрыл их от солнца и хотел уже позвать жнецов завтракать, но передумал и решил разнести хлеб сам. Мухаммед в консервных банках разносил воду. Он напоил пожилую женщину, потом девочку. Пожилая поинтересовалась здоровьем его матери и попросила немного помочь ей.

Мухаммед принялся работать на ее грядке. А девочка обиженно, с укоризной во взоре глядела на него, но в глазах все еще теплилась надежда на его помощь.

— Если устала, — рассмеялся Мухаммед, — так иди за жнецами и подбирай колосья. Ладно, сейчас помогу.

Ибрагим помогал то одному, то другому, чтобы не было отстающих. Пожилая женщина была растрогана и долго благодарила детей:

— Пусть аллах поможет вам!

А девочка, наклонившись к Мухаммеду, застенчиво произнесла:

— Был бы ты взрослым, я бы замуж за тебя вышла.

Завтрак кончился. Солнце поднялось еще выше. Роса высохла. Земля как будто разом стала сухой и твердой. От малейшего ветерка, от любого движения поднималась пыль. Казалось, стоит дунуть, как начнется пыльная буря. Людей мучила сильная жажда.

Ибрагим как мог подбодрял людей.

— Посмотрите, жнецы Абу-Халиля нас обогнали! — то и дело восклицал он. — Поднажмите, аллах поможет вам!

Мухаммед уехал, пообещав не задерживаться с обедом. Снова потянулись к деревне люди, теперь уже за обедом, на который каждому жнецу полагалось по две лепешки и по одному-два стакана айрана[16]. Покупали его у бедуинов. Крестьяне, когда везли жнецам обед, встретили бека, медленно объезжавшего поля вместе с управляющим.

— Откуда эти работнички? — спросил бек у одного из крестьян.

— Клянусь аллахом, не знаю.

— Вы только посмотрите, сколько здесь симпатичных девочек! К примеру, вон та блондиночка! — воскликнул бек, жадно разглядывая девушку, низко склонившуюся над грядкой.

— Кто твой отец, красотка? — обратился к ней управляющий.

— Что тебе нужно?! — в сердцах крикнул Абу-Омар. — Чего отрываешь людей от работы? Видишь ли, отец ему понадобился!

— Это не мне нужно! Господин бек интересуется.

— Отец ее — тоже жнец, здесь с нами работает, Камелем его зовут. Ну а теперь не мешай нам больше.

Управляющий передал хозяину то, что ему удалось узнать. Когда они отъехали довольно далеко от работавших крестьян, бек самодовольно сказал:

— Вели Камелю прийти сегодня ко мне.

— Слушаюсь, мой господин.

— Ну а как София? Что нового?

Управляющий, замирая от страха, сосредоточенно размышлял, не зная, что ответить.

— Клянусь аллахом, я все сделал, что мог! Но…

Бек выпрямился в седле, а управляющий спрыгнул на землю и вытянулся в струнку.

— Ты трус, — процедил бек. — Кто она такая, чтобы так себя вести? И она, и муж ее полностью в твоих руках!

— Я очень старался, — оправдывался управляющий.

— Помнишь, в прошлом году я просил тебя разыграть роль вора в восточной деревне? Тебя и еще двух старост?

— Я сделал, как вы велели, мой господин.

— А знаешь ли ты, дурья твоя башка, для чего я все это затеял?

— Откуда мне знать, я лишь приказ выполнял.

— Так вот, я все это устроил, чтобы заполучить из той деревни одну крестьяночку, жену Хусейна. Там управляющий такой же осел и ничего ровным счетом не мог добиться. Вот и пришлось разыграть всю эту сценку, кое-кого обокрасть в деревне. Все мужчины точно угорелые кинулись в погоню за вами, и деревня опустела. Тогда управляющий, а с ним еще двое спокойно вошли в дом к Хусейну, завернули в одеяло его жену, заткнули рот, чтоб не орала, и притащили ко мне. Представляешь, она даже не знала, где была. С завязанными глазами провела целую ночь в моем доме. А потом ее снова связали, отнесли ночью к родительскому дому и оставили под дверью. Крепко запомни, что говорит тебе Рашад-бек, пригодится на будущее. А теперь слушай внимательно. Назначь Камеля надсмотрщиком, а вечером пришли ко мне.

Бек вопросительно глянул на управляющего, затем стегнул лошадь и поскакал вдоль полей. Жнецы разгибали спины и приветствовали господина взмахом руки.

Рашад-бек велел на каждую группу крестьян выдать по килограмму фиников. Над головами жнецов с криком носилась какая-то птица.

— Чего она тут кружит? — сказала пожилая женщина девочке. — Посмотри, может, на земле гнездо?

И действительно, в траве они обнаружили гнездышко с пушистыми птенцами.

— Как мать защищает своих детенышей! — задумчиво проговорила пожилая женщина. — Она едва не села мне на голову. Боится, что мы тронем птенцов.

— До чего же забавные! — воскликнула девочка. — На них еще и перышек нет. Слабенькие какие, беспомощные!

— Когда ты родилась — это было на моих глазах, — матери твоей досталось, как же она мучилась! Все за вас переживали. А теперь ты уже сама работаешь. Знаешь, сколько лет уже прошло, но всегда работаем вместе с твоей матерью.

Девочка осторожно срезала стебли вокруг гнезда.

— Придет Мухаммед, обязательно покажем ему гнездо.

— Ну что ты! Он еще мал и глуп, разве он пощадит птенцов? Оставь лучше все как есть, аллах вознаградит тебя за добро. Аллах и птиц слышит.

— Смотри, бабушка, бек едет. Хочет посмотреть, как мы работаем. Говорят, он очень плохой человек.

— Это правда. Я его знаю. В прошлом году тоже работала здесь. Давай-ка поднажмем.

Ибрагим, завидев бека, стал поторапливать жнецов. Бек, не слезая с лошади, отвечал на приветствия и ехал дальше.

Пришло время обеда. Разнесли айран — по одному кувшину на четырех человек. Мухаммед раздавал хлеб. После обеда над землей поплыл табачный дым — мужчины курили. У тех, кто был без рукавиц, кожа на руках загрубела, потрескалась, особенно у молодых, еще не привыкших к такой работе. Вскоре вновь замелькали серпы, по спинам заструился пот. Солнце уже было в зените и палило нещадно. Жнецы выбивались из сил, но конца работе еще не было видно. Более сильные помогали слабым. Женщины пытались шутить. Некоторые даже запели. Мухаммед разносил воду, она была теплая, но все же освежала пересохшие рты. От пыли першило в горле, щекотало в носу.

То и дело из-под ног выскакивали зайцы. Дети ликовали:

— Держи, держи!

Глядя, как резвятся дети, так рано познавшие нелегкий крестьянский труд, взрослые забывали об усталости.

Но вот солнце стало клониться к западу, жара постепенно спадала. Дышать стало легче. Перед самым заходом солнца Ибрагим сказал:

— Да ниспошлет вам аллах здоровья за ваши старания. А сейчас — по домам.

Люди заторопились, с трудом разгибая ноющие спины, мечтая об отдыхе, усталые лица их светились радостью. Хамдан заиграл на свирели, зазвенел серебристый голос Хадуж. Жнецы потянулись к деревне, где их ждал ужин из бургуля и хлеба. Еду для жнецов готовила Фатима. Она старалась накормить их повкусней и посытней, часто даже в ущерб себе.

— Пусть сохранит тебя аллах и пусть пошлет тебе побольше детей, — сказал один из жнецов после ужина, а пожилая женщина добавила:

— Фатима хорошая женщина, добрая, честная…

Прошло несколько дней. Жнецы перезнакомились между собой, подружились. Салюм, сын Халиля, не отходил от светловолосой дочери Камеля, Хамды, которая работала в группе Абу-Омара. Певец и заводила, мускулистый, сильный, он работал лучше всех. Брови его срослись на переносице, щеки за эти дни покрылись легким загаром. Девушка тоже не осталась к нему равнодушной, и вскоре в деревне заговорили о любви молодых людей друг к другу.

Когда однажды Салюм встретился с Хамдой в доме Абу-Омара, он тут же предложил девушке выйти за него замуж. Зардевшись, Хамда прошептала, что согласна. Свадьбу решили сыграть сразу после уборки ячменя.