Занятый этими размышлениями, он шел быстро и у подножия Толоконовой горы оказался раньше Тессы. Мелочь, а приятно. Не спеша открыл футляр, достал шпагу. Оставил футляр около кустов, чтобы не мешался под ногами, и сделал пару пробных выпадов. Да, как он и предполагал, движения не забылись, но и не несли в себе былой легкости и выверенности. Были отработанными, но и только. И насколько Ричу помнилось, раньше шпага казалась гораздо менее тяжелой, но в руке лежала по — прежнему славно.

Рич остановился и огляделся по сторонам. Вдохнул полной грудью свежий утренний воздух. Место для поединка было подобрано идеально. Скрытое от любопытных глаз густым кустарником, разросшимся по периметру ровной площадки, достаточно большой, чтобы на ней могли спокойно обмениваться ударами два дуэлянта без опасения вывалится под ноги проходящим мимо гражданам. Недалеко от города, но случайные люди сюда заглядывали крайне редко. Справа вверх уходил склон той самой Толоконовой горы. О существовании этого места было, как говорится, широко известно в узких кругах. Во времена бурной юности не раз и не два Рич приходил сюда, дабы надрать чей‑то наглый зад, как это сейчас модно говорить. Потом все постепенно сошло на нет, интерес угас, появились новые увлечения, и вообще, он стал преподавателем в университете. Времени не хватало катастрофически, а может, возраст сказывался, но дуэльные шпаги были заброшены, а споры решались в рабочем порядке, без рукоприкладства.

— Что‑то вид у тебя невеселый, — раздался откуда‑то сверху звонкий голосок.

Рич задрал голову, совершенно не удивившись.

— Ты уже здесь?

— А как же, — жизнерадостно, словно они пришли на праздник, а не пустить друг другу кровь, ответила Тесса, вылезая из‑за небольшого каменного выступа у самого подножия горы. Спустилась к нему на площадку, отряхнулась и потянулась всем телом. — Ну что? Готов?

Рич кивнул.

— Ты давно здесь?

— Пару часов. Надо же было осмотреться. Можно? — Тесса протянула руку.

Рич вынул из футляра вторую шпагу и отдал ее колдунье. Она привычным движением взялась за эфес и внимательным взглядом мазнула по оружию.

— И даже надписей никаких? — приподняла брови.

— Например? — не понял Рич.

— Ну что‑нибудь пафосное, типа "без повода меня не вынимай…" и тому подобная лабудень… мне кажется, это в твоем духе.

Рич вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется улыбнуться. Сердито себя одернул и буркнул:

— Ты и понятия не имеешь, что в моем или не в моем духе. И вообще, не твое это дело, — и выразительно глянул на девушку — мол, нечего за меня думать и додумывать.

Девица безразлично пожала плечами. Одета она была немного странно — хлопчатобумажные прямые штаны и достаточно свободная рубашка. Все это было ей не чересчур, но великовато. Единственное, что бросалось в глаза — насыщенный черный цвет одежды. Лана постаралась, понял Рич. Волосы колдуньи были гладко зачесаны назад и свернуты в лаконичный пучок. Шпага в тонкой до прозрачности ручке выглядела громоздкой неповоротливой железякой.

Затем парень оглядел себя и с усмешкой констатировал, что на сколь‑нибудь серьезных противников они не тянут — скорее, на сбежавших из цирка клоунов.

Колдунья еще раз осмотрела шпагу и произнесла в воздух:

— Склад ума фехтовальщика, его сила есть умение…

— … просчитать тактику противника на шаг вперед и выбрать оптимальный вариант защиты или атаки, — кисло продолжил Рич. — Вот только не надо этих заумных цитат. И без того тошно.

Тесса пожала плечами и на неопределенное время погрузилась в изучение шпаги.

— Нужно время, чтобы размяться? — осведомилась светским тоном, возвращаясь к реальности.

Рич не смотрел на нее, но буквально кожей ощущал, как если бы она ему об этом сказала — она рвется в бой. Ее раздирает желание начать поединок, и это было связано не столько с выбиванием из противника пыли и дури, сколько с жаждой стремительного и опасного танца.

— И кстати, предел тоже можешь установить ты.

— До первой крови, — уверенным тоном произнес Рич.

Тесса согласно кивнула, решив не препираться, хотя в душе была не согласна. Ей очень хотелось наказать Рича более… серьезно, что ли, оставить на нем свою отметину, шрам, глядя на который он бы каждый раз вспоминал о своем поражении. От ее, женской, руки.

Два колдуна — и дуэль на шпагах. Казалось бы, что может звучать более нелепо? Все дело в том, что магия дает иллюзорную уверенность в собственной неуязвимости, внушает колдуну сомнительную мысль, что с помощью чар возможно все. И нет никакой необходимости заниматься, например, физическим трудом — если можно наколдовать всё, что нужно; поддерживать себя в надлежащей форме — если можно стереть врага в порошок одним щелчком пальцев.

И ладно бы такой философии придерживались старые, умудренные жизнью и обладающие огромным магическим резервом колдуны. Нет, эти, наученные годами и опытом, как раз старались не терять связь с реальностью. А вот юные, только ощутившие вкус силы и мнимого могущества птенцы — они‑то и страдали подобными заблуждениями. Зачем утруждать себя, когда достаточно лишь сотворить заклинание? Зачем потом и кровью добывать то, что можно получить путем колдовства? Это намного проще и не берется в расчет, что резерв магический — не резиновый и исчерпывается порой очень быстро, оставляя колдуна без малейшей защиты в тупиковой ситуации. И вот тогда выясняется, что дряблые мышцы на по — женски округлых руках и ногах, а также пивной животик очень сильно мешают при скоростном забеге, когда на кону стоит твоя жизнь. Что отвыкшее от физической нагрузки тело не способно оказать достойное сопротивление даже слабому противнику. А уж нанести сколько‑нибудь серьезный удар, сжав изнеженные пальчики в кулак, для подобных экземпляров — вообще из области фантастики. Позор. И как жаль, что никому этого не объяснишь, никому важные мысли в голову не вобьешь, насильно не заставишь с собой согласиться.

Да, если брать в общем и целом, физически колдуны уступали практически всем известным расам, включая чистокровных людей, но Рич в этом плане был завидным исключением — когда‑то. Так уж повелось с тех пор, как родители передали бразды правления в нелегком деле воспитания двух отпрысков бабуле — ведьме. К тому времени Рич и Тим стали просто неуправляемыми — они не слушали никого, заласканные отцом и матерью до одурения. Они были совершенно искренне убеждены, что весь мир существует только для их развлечения и удовлетворения любого, самого глупейшего, их желания. Они ни в чем не знали отказа. Они не понимали, что всему есть предел, даже родительскому терпению. И вот, когда их в очередной раз выгнали из школы — Рич точно не помнил, но кажется, дело было в восьмом классе, а Тим соответственно был в третьем, — Алисия Брайт подняла трубку телефона и совершенно несвойственным ей ломким от отчаяния голосом сказала:

— Мамуля, приезжай, нужна твоя помощь.

Это сейчас колдун понимал, что превратить учителя в собачку и заставить весь урок прыгать через обруч, было не самой хорошей идеей, но тогда казалось так весело! Он вызвонил младшего братишку с урока, и вместе они неплохо развлеклись, придумывая все новые акробатические трюки для пуделя.

В итоге, когда за их воспитание взялась Матрена Патрикеевна — Рич до сих пор с содроганием вспоминал первые месяцы, когда бабуля переселилась в их родовой замок — ребятки быстро поняли, что сладкая жизнь кончилась. Даже не так, рухнула и восстать из руин уже не сможет никогда. Ричу на тот момент было пятнадцать лет, Тиму — девять.

Первым делом, дабы выбить из непослушных внуков дурь и не оставить им сил на далеко не безвинные шалости, Матрена Патрикеевна ввела железную дисциплину и спортивные тренировки — по три часа в день. Заниматься приходилось после школы. Конечно, результаты пришли не сразу, хотя старший очень быстро осознал преимущества подобного образа жизни и вместе с бабушкой младшего стал подтягивать за собой. За три года, что знахарка провела в замке дочери, парни заметно подтянулись и возмужали, а Рич, вдобавок, и преисполнился чувства ответственности за судьбу брата, хотя никто ему в задачи это не ставил. Само собой получилось.