Все промолчали и только оборотень, понизив голос, спросил:

— Может, мне все-таки с тобой?

— Нет.

Вольгаст кивнул и отступил. В помещении наступила относительная тишина. Пора выдвигаться и я вышел на двор. За мной сотник Кауко, сын вождя Симахо, молодой богатырь, на две головы выше меня и в полтора раза шире в плечах. Завидую ему по-доброму. Одарила природа человека, и силой, и здоровьем, и воинским умением. Впрочем, у каждого свои достоинства и недостатки.

Ворота уже были открыты и перед ними скопились облаченные в трофейные доспехи яфтарии. Ровно сотня отчаянных бойцов и у каждого на левой руке отличительная метка — белая повязка. Все готовы, надо освобождать место для сотен, которые идут следом.

— За мной! — взмах рукой.

Я оказался на темной улице и уверенным шагом двинулся к центру города, где находился главный храм бога Нохха. Как сообщил Бача, именно там основной алтарь божества и там же артефакты, которые были привезены из королевства. И если с алтарем все понятно — он аккумулирует энергию верующих, то суть артефактов-реликвий для меня не ясна. В самом деле, какая может быть сила в волосах святой отшельницы Бармахонты, сушеной руке преподобного Этваха, черепе непорочной Примиллы или в ногтях блаженного Хибальда? Нет. Мне это непонятно. Вот в кубке короля Винокиро, из которого, как гласят местные легенды и писания, некогда пил сам бог Нохх, сила может быть. А святые мощи пророков, праведников, безумцев и подвижников, как мне кажется, самая обычная некромантия, один из ее подразделов, и к вере отношения не имеет…

— Впереди патруль, — на ходу шепнул Кауко и указал на перекресток по ходу нашего движения.

— Разберемся, — ответил я и оглянулся на идущих следом воинов.

Порядок. Горцы держали строй и молчали. На регулярный отряд похожи и подозрений не вызываем. Возможно, пройдем без шума. А даже если придется прорываться, не страшно. Храм совсем рядом, и охраны при нем немного — один рывок и мы у цели.

— Стой! — на середину улицы, подняв руку, вышел десятник. — Кто такие!? Пароль!

«Службисты попались, — подумал я, — таких нахрапом, на горло, не возьмешь, так что придется убивать».

— Пароль обычный, — приближаясь к десятнику, отозвался я, — пошел ты через пошел.

— Чего!? — нирский воин опешил, а затем схватился за меч. — Трево…

Договорить он не успел. Мой клинок снес ему голову, и я побежал вперед, к храму. Горцы рванулись за мной, и мы буквально смели хлипкий заслон. Неполный десяток не ожидавших нападения королевских солдат полег моментально. Противника просто растоптали, а спустя пару минут яфтарии ворвались во двор храма.

— Эй! Кто вы!? Сюда нельзя! — размахивая палкой, закричал пожилой жрец-привратник.

Свист клинка, на ходу я рубанул храмового служителя и закричал:

— За мной! Вперед! Смерть захватчикам!

— Ад-ху-ур!!! Ад-ху-ур!!! Ад-ху-ур!!! — поддержали меня горцы.

Два десятка воинов сразу же прикрыли ворота и разбежались по территории, а остальные ворвались в святилище и вступили в бой с охраной.

Передо мной противник, прикрытый кирасой крепыш с боевым топором в правой руке и небольшим кавалерийским щитом на левой. Он что-то кричал, но шум стоял такой, что слов я не разобрал. Да и неважно это. Ложный выпад в лицо врага. Он отмахнулся от клинка топором, а потом попытался меня контратаковать. Замах! Широкий и красивый. Но я не стал ждать, пока лезвие топора опустится на мою голову, а сделал шаг на него, пригнулся и снизу вверх засадил клинок под кирасу. Кольчужной юбки у солдата не было, и сталь, пробивая одежду и плоть, с легкостью погрузилась в тело.

Меч на себя. Упор ногой в грудь нирского воина. Рывок и он отвалился к стене. А тут следующий противник подоспел, верткий копьеносец в шлеме с личиной. Этот воин попытался достать меня длинным выпадом своего оружия, однако смазал. Наконечник просвистел перед самым лицом, и я перехватил древко левой ладонью. Рука в кожаной перчатке сомкнулась, и когда враг потянул копье на себя, я послушно последовал за ним. Он не понял, что я делаю, и потому погиб. Мы сблизились, и клинок гномов рассек ему горло.

Дальше. Не останавливаться. Продолжать захват.

Однако рубить было уже некого. Горцы поубивали всех, кто оказался на нашем пути, и я вошел в главное помещение храма, в алтарный зал. В центре небольшой беломраморный постамент бога Нохха, пожилого мужчины с задумчивым взглядом. А под его ногами красная плита, на которой лежали пять святых реликвий: четыре золотые коробочки с частями человеческих тел и серебряный кубок.

— Богохульники! — из-за статуи бога, вскидывая вверх руки, выскочил седой жрец: — Как вы смеете!? Небеса вас покарают! Прочь отсюда! Прочь, дикари!

Один из горцев обхватил голову старика рукой, развернул его к себе спиной, полоснул ножом по горлу и жрец свалился на пол, а воин усмехнулся:

— Если убить того, кто желает тебе горя, проклятье не сбудется. Это моя бабушка говорила, а она была мудрой женщиной.

Вот так-то. Еще один человек умер, хотя мог бы жить, и в этом, возможно, есть моя вина. Не появился бы я в этом мире, и не восстали бы горцы, и не было бы войны, и не происходил бы штурм города. Впрочем, чему быть, того не миновать. Кажется, именно так говорили древние философы. Так что долой сантименты — к делу.

— Кауко! — я позвал сотника.

— Здесь! — богатырь был неподалеку и в руке у него покачивался здоровенный боевой молот.

Кивнув на алтарь, я сказал:

— Ты знаешь, что необходимо делать.

— Да.

Сотник поднял свое оружие и подошел к плите. На мгновение замер, а затем размахнулся и опустил молот на алтарь. Плита треснула, и артефакты разлетелись по полу. Очередной взмах и удар. Каменная крошка и обломки засыпали все вокруг, но преграда для применения магии не рассеялась. Следовало уничтожить реликвии и рядовые воины стали подбирать их, чтобы кинуть под молот. Но в этот момент в зале появилась уже знакомая мне личность, верховный жрец Нохха в провинции Яфтар. Кажется, его звали Бариони.

Как и убитый старик, жрец появился из-за статуи. Однако проклинать нас и провоцировать воинов он не стал. Вместо этого верховный служитель Нохха схватил кубок Винокиро, упал на колени и, глядя на меня, взмолился:

— Не надо больше смертей, колдун! Не уничтожай святые реликвии! О милости прошу тебя! Не будь жесток сердцем!

— Снимешь магический заслон, твои жрецы перестанут умирать, — мое требование было озвучено без промедления, — и артефакты уцелеют.

— Понятно-понятно, — засуетился Бариони, который, судя по всему, очень дорожил реликвиями, и спрятал кубок под мантию. После чего он вскинул раскрытые ладони, зажмурился и что-то прошептал. А спустя пару секунд я почувствовал, что вновь могу применять магию.

Пока все шло неплохо и, приказав запереть уцелевших жрецов в кладовку, я вышел к лестнице и поднялся на крышу храма, откуда открывался прекрасный вид на Нирзой. Само по себе святилище невысокое, всего два этажа. Но оно находилось на вершине холма, и по военным понятиям это господствующая высота, откуда можно бомбардировать практически любую точку города.

Мой взгляд заскользил по темным улицам, домам и площадям. Вспышка у северных ворот и множество факелов — Вольгаст начал бой. Отсвет пожара возле казарм — воины Будая в деле. Крики возле штаба обороны на соседней улице — Дыхо на месте. И тишина во дворце наместника, так и должно быть, ведь там наши разведчики.

— Алтарь разрушен, артефакты у жреца, — на крыше появился Кауко.

— Его заперли?

— Как ты и велел. Главного жреца и еще четверых недобитков.

— Хорошо. Полсотни воинов отправь на помощь к Дыхо. Остальным занять оборону.

— Слушаюсь, вождь.

Кауко сбежал по лестнице вниз, а я снова остался в одиночестве, потянулся к силе Древних, сформировал знак «Огонь» и выбрал цель — Королевскую площадь. Именно в этом месте находились резервы противника, как раз между северными и восточными воротами, удобно перекидывать подкрепления. И когда знак напитался энергией, я бросил его в цель.