Но от чего зависит размер этого круга?

Ведь очевидно, к примеру, что какой-нибудь Джеймс Бонд вполне мог бы сосредоточиться на той самой тонкости жеста при натравливании собаки на медведя.

Конечно, что ему та собака и тот медведь! Ведь у него есть тренированность разума!

Наверное, сосредоточиться мог бы.

Но все равно – на каком-то поколении выводов он тоже бы оплошал.

И по очень простой причине: существует такая вещь, как порог восприятия. Как кожа не может почувствовать слишком легкое прикосновение, так и сознание, идущее по цепочке размышлений, по ниточке все утончающихся значений, рано или поздно столкнется со своим порогом, когда значения становятся такими тонкими, что оказываются неощутимыми на фоне шума физиологических сигналов. Все, барьер.

И мышление продвинется дальше только тогда, когда эгрегориальные сети принесут какое-либо из опосредованных значений, сделав его значимым для выживания. К примеру, не так повернут палец, не дадут еды.

Тогда круг начнется с другой отправной точки, но по-прежнему останется для индивидуума непреодолимым. Просто его центр немного сместится.

Тысячи лет люди ищут способ проникновения за грань этого заколдованного круга.

Найдено много способов. Например, удалить все внешние раздражители, сосредоточиться на одном, вести записи. Все это обыденные способы. Погрузиться в медитацию, в самадхи, в молитву, использовать сон – другой, более профессиональный способ.

Все эти способы сводятся к максимальному сосредоточению на предмете мышления.

Что означает это слово – «сосредоточение»?

Правильно: направление на мышление всей доступной энергии.

И действительно, если вдуматься – сосредоточиваться на тонкой материи ТРУДНО. А если по каким-то причинам у нас энергии мало, так сосредоточиваться оказывается еще труднее. Если мы на последнем издыхании от усталости, то оказывается невероятно трудно просто оторваться от самого обыденного, чего-нибудь ярче всего воспринимаемого: оно полностью нас поглощает.

Ведь для того чтобы о чем-то подумать, нам необходимо выделить предмет нашего размышления вниманием.

Без выделения предмета вниманием просто ничего не получится.

А внимание – это функция нашего мозга, и оно имеет свои правила реагирования. А именно: в отсутствие приложения к нему энергии оно фиксируется на самом ярком предмете.

Нам сейчас неважно, каков в действительности список приоритетов у внимания. Мы знаем, что оно прежде всего привлекается самыми яркими вещами. Например, самым ярким цветовым пятном, самым громким переменным шумом, мигающим или шевелящимся объектом. Потом, наверное, наиболее пугающим, потом наиболее желанным и лишь потом, наверное, наиболее значимым из фигур, обладающих косвенными значениями… Но это не имеет значения для нашего исследования.

Важнее другое. Для того чтобы внимание отвлеклось от этих самых-самых ярких фигур, нам приходится прикладывать энергию для этого отвлечения.

Меньше энергии доступно самому разуму, сознанию – меньше шансов сосредоточиться на тонком. Чем большим количеством энергии обладает внимание – тем более тонкие фигуры оно может выделять. Тем глубже может пройти мышление.

Это вполне естественно. Внимание автоматически удерживается на самом ярком значении. Но чтобы удержаться, оно может прибавить имеющуюся у него энергию к значению предмета размышления, выделив его по сравнению с остальными.

Нет энергии – нет выделения. Мышление автоматически сосредоточивается на более яркой фигуре. Мысль потеряна. И это важный для нас итог.

Понятие, значимость которого увеличена за счет сообщения ему энергии сознания, может быть запечатлено в памяти с этим увеличенным значением, таким образом сделав ветку дерева значений более крепкой. Это второй очень важный для нас вывод.

Размер «заколдованного круга мышления» зависит не только от убывания величины составляющих его значений, но и от энергии внимания, при помощи которой мышление его высвечивает для анализа.

Но позвольте вас спросить: откуда берется у внимания энергия и что это за энергия?

Центральные потоки на роль такого кандидата не годятся, потому что, как мы знаем, для их усиления нужно сознательное напряжение. Это не электричество, не энергия атома, не энергия пищи… внешние источники также не подходят.

Внешние предметы не в состоянии сказать человеку, о чем в данный момент нужно думать.

Это могут сделать только значения, которые подсказывают, ДЛЯ ЧЕГО те или иные мысли, предмет, действие могут пригодиться ему как биосоциальному существу. Но только при условии наличия энергии, которая активирует психику и снабжает ее целью, говоря ей, ЧТО НУЖНО ему как биосоциальному существу.

Это та энергия, которая обладает первичностью для нашей психики, которая приводит в движение сознание.

Энергия эмоциональной природы.

Я не имею в виду высшие эмоции и чувства, такие как любовь, ненависть и прочее. Я имею в виду то, что заставляет наше мышление функционировать, рождая любой повод для мышления – физиологическую стимуляцию нашего мозга, биологически данный инстинкт, генеральный, главный повод для психической деятельности вообще.

Помните: «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда»?

Наши эмоции, те, которые известны нам, имеют определенную иерархию. Они сложны, переплетены друг с другом и во многом друг другом вызваны. Однако все они имеют под собой единое основание. И это основание является причиной того, что наше мышление что-то делает.

Энергия единого основания темна, повелительна, и в подлинном виде мы с ней, наверное, и не знакомы. Может быть, за исключением таких эмоциональных переменных, как страх или желание… Но, скорее всего, и эти чувства не первичны, а преломлены где-то глубоко в нас на тех значениях первых часов жизни, которые мы и не помним, и не можем уловить.

Поэтому мы не можем изучать источники этой энергии непосредственно, копаясь в своих воспоминаниях и сортируя их.

Когда биологическая причина выходит на сцену нашего сознания, она проявляет себя сразу в огромном количестве переменных, преломляя наше восприятие значений, выделяя одни, отвлекая от других. Пропуская свою энергию через имеющие к ней сродство значения, она настраивает все наше существо на определенный лад.

Поэтому лучше называть ее не эмоцией, а использовать для обозначения такое слово, как «драйв», наилучшим образом подходящее для безликой причины движения – для ветра, который шевелит листву всех деревьев сразу.

Драйв не является чем-то постижимым или выводимым логически. Он происходит извне разума и объясним для психики только в том случае, если ее структура создана с его участием. Он нам дан – и все. Вот нам дано тянуться к запаху розы, а мухе – к запаху тухлятины. Что для нас, что для мухи он есть абсолютная необсуждаемая реальность. Драйвы. Проявления механики. Драйв – это биологическое принуждение разума, в то же время явившееся причиной его появления и заставляющее его существовать.

Драйвы по отдельности мы исследовать не можем. Что весьма обидно, ведь они имеют для нас большое значение. Но, с другой стороны, они ведь рождаются вне нашего сознания, влияют на наш мозг без всякого его участия. Поэтому простой анализ стремлений, потребностей живого существа позволяет приблизительно вычислить их классы.

У человека можно выделить пять больших групп драйвов, психических выражений инстинктивных потребностей, то есть причин поведения. Это безопасность, потребление, размножение, экспансия и социальный пакет.

Каждая такая группа сложна. В потребление, к примеру, входят и голод, и жажда, и стремление к обладанию, и территориальные инстинкты. В экспансию – и жажда нового, и стремление к путешествиям. В социальный пакет – стремление главенствовать и подчиняться, общаться, формировать общее мнение… Но каждая такая группа потребностей, активируясь, рождает драйв, психическое движение, сначала проявляющее себя тревогой, а потом разбивающееся на актуальных фигурах в сознании и заставляющее каждую из них вспыхивать все новыми, мирно дремавшими доселе гранями.