— А, почему ты не успел? — вопросил Стоян и положил другу руку на плечо.

Святозар расстегнул овчинник, и утер шапкой лицо, по которому тек пот, и все также негромко молвил:

— В те времена, здесь было много дорог, много жилых деревень, я пришел сюда с небольшой дружиной, оставил ее в одной атинской деревушке, взял проводника, своего наставника Радислава и поехал в Светвль. Но по дороге с нами произошла беда, с горы на нас обрушился камнепад. Я успел часть камней сдержать магией, отвести от нас, проводник и наставник не пострадали, ну, а меня все же придавило…Великий ведун Богомудр, — пренебрежительно заметил Святозар. — Не был я тогда не великим, не был ведуном…Я был мальчишка, который только, что освоил магию и знал ее еще очень слабо… Радислав вытащил меня всего изломанного из-под камней, и так как кони наши погибли, а я был без сознания, нес меня на руках до ближайшей деревни. В деревни я пришел в себя и начал шептать заговоры. Прошепчу заговор, кость встанет на место, а я теряю сознание…Снова приду в себя, нанова шепчу, кость излечивается, а я теряю сознание… Наставник все время был рядом, утирал меня от крови, мазал какими-то мазями и поил снадобьями, чтобы у меня были силы…Но вылечила меня магия… — Наследник тяжело, протяжно вздохнул, обернулся, посмотрел на Храбра беседующего о чем-то с Дубыней и добавил, — отрок я был, глупый и самонадеянный отрок…Если бы не Радислав, который настоял ехать со мной, думаю и ДажьБог не успел бы мне помочь…Это событие и задержало меня в пути, поэтому я и не смог помочь атинцам, не успел.

— Ну, ты, Святозар, даешь, — гневно вскликнул Стоян, и потряс его за плечо так, что наследник закачался. — Ты, что на себя наговариваешь…Словно ты нарочно на себя эти камни свалил, словно ты нарочно кости себя переломал и позже получал удовольствие от этой боли… Да, ты, да, ты… не просто великий человек, у тебя такая душа… Ты, мальчишка шел к этим людям, совершенно чужим для тебя, это даже не твой народ был… Ты шел к ним и преодолел такую боль, чуть не погиб и излечив себя, продолжил путь и победил этого Горыню… И как ты можешь себя в чем-то обвинять, тебе было пятнадцать лет, ты был дитя… А где, где воины атинские, где мужья этих жен, где отцы этих детей, где сыновья этих стариков, почему они не вышли на бой с Горыней, а предоставили право биться с ним мальчику…А, ответь мне?

— Атинцы всегда были никудышные воины, — произнес Святозар, дотоль не отводя взора от горы на оной когда-то стоял город Светвль. — Они, когда отделились от рутарийских племен, старались не воевать, жили очень мирно.

— Нет, это все прекрасно, что они жили мирно, — перебил Стоян друга все также гневно и крепко удерживая его за плечо. — Но когда вопрос идет о жизни народа, о жизни жен, детей, матерей, какое может быть мирное существование, нужно брать в руки меч и идти биться за волю и жизнь… Тебе, не кажется… Тем более, что великана можно победить, сколько в Восурии есть сказов про это. Вот, например, богатырь Тавр Бусич, победил великана…

— Стоян, Тавр Бусич, это одно из имен Бога Велеса, — пояснил наследник и усмехнулся.

— Да…, - изумленно протянул Стоян и на малеша задумался. — Хорошо, — миг спустя добавил он, — а кудесник Ставр Великий он тоже победил великана, который жил на берегу Белого океана…

— Стоян, Ставр Великий, как ты правильно сказал, был кудесник, хотя правильнее сказать ведун, — наследник увидел как вытянулось лицо друга и негромко заметил. — И он стоит перед тобой… И того великана мне пришлось победить, потому как он так громко кричал, что от его криков дети теряли слух….Но я его не убил, лишь связал и закрыл ему рот…Правда, позже ему все же пришлось отрубить голову…потому что он был совсем обезумевший, и ничего не хотел слышать и понимать… Так что, видишь с великанами очень сложно справиться, но я с тобой, друг мой согласен, атинцы мужчины и ничего не хотели делать, а как погиб их кнеж Кесек, так и во все стали бросать деревни и города и уходить… Наверно, поэтому Боги и не приходили к ним на помощь, потому что атинцы ничего не делали, чтобы защитить свои жизни. На зов жен и детей откликнулся лишь ДажьБог и послал меня, да помог мне согнать Горыню в Пекло, раскрыв твердь земную и создав проход с Яви в Навь.

— Боги не любят трусов…,- весьма жестко проронил Стоян. — Человек должен биться за свою жизнь, волю, землю и лишь тогда они придут на помощь… Не зря у нас у восуров говорят: «На Бога надейся, а сам не плошай». И ты, Святозар, никогда больше при мне не говори так уничижительно про Богомудра, потому как только у этого мальчика хватило храбрости выйти на бой с Горыней, и поэтому ДажьБог пришел к нему на помощь. Богомудр великий человек, со смелой и храброй душой, душой воина и правителя и не заслужил, чтобы о нем так говорили.

— Ну, я имею право…,- начал было Святозар.

Стоян нежданно схватил рукой наследника и за другое плечо. Да тотчас крепко сжал обеими руками плечи, так что даже через овчинник Святозар почувствовал небывалую силу друга, резко развернул к себе, и, посмотрев в его голубые глаза громко, и раскатисто, словно весенний гром, сказал:

— Нет, и ты, не имеешь право так о нем говорить, потому как это не только твоя история, это еще и моя история, и история каждого восура. И ты, не можешь презрительно говорить о человеке, который будучи отроком, пришел в эти каменистые, опасные горы и спас людей! Ты, не можешь говорить так об этом человеке, потому что на протяжении всей своей жизни он проливал кровь свою за каждого из нас, не жалеючи себя, шел в бой, покрывая свое тело шрамами и испытывая боль, и все — это во имя, нашей дорогой и любимой, Родины Восурии!

— Ты, чего его так придавил, — услышал Святозар недовольный возглас Храбра. — Давай руки Святозару переломай аще… Раскричался чего-то… Дубыня утихомирь своего сына, а то это сделаю я.

Святозар повернул голову посмотрел на Храбра, который был возмущен поведением Стояна, так, что покраснел весь, и, улыбнувшись, ответил:

— Не тревожься Храбр, Стоян просто выразил восхищение видом прекрасных горных вершин.

Стоян отпустил наследника, смущенно перевел взор с лица Святозара на Храбра и отца, и добавил:

— Нет, я выразил восхищение, храбрости и силе ведуна Богомудра, который будучи пятнадцатилетним мальчиком, дошел до этих горных круч и победил, — и Стоян указал рукой на гору прозванную Горыней. — И, победил здесь подлое чудовище великана Горыню, который был безумен в своей злобе…Победил и спас людей.

— И чего, тогда хватать так Святозара, — заметил Храбр и подошел ближе к наследнику, остановившись возле проводника, который отдыхал сидючи на тропе. — Мало ему боли в жизни, по-твоему, досталось, да, — буркнул наставник и раздраженно зыркнул на Стояна. — А, ты, чего Святозар весь расстегнулся, шапку снял, вроде не лето… ветрище дует… Мал, а ты бы поднялся, гляди уселся, тут прямо на тропе, не обойдешь тебя… Подымайся, да, продолжим путь…Смотрите как небо тучи закрыли, неровен час снег пойдет.

Мал в тот же миг поднялся на ноги, уважительно поглядев на наставника, и путники, заняв свои обычные места, начали тяжелый и опасный спуск. Вниз спускались несколько часов, тропа, которую создал наследник, шла к самому подножию перевала, и заканчивалась пропастью. Спустившись почти до середины перевала, путникам пришлось перейти на склон брата, так как, начиная с середины горы скос становился настолько крутым, что любой неверный шаг мог грозить полетом вниз в пропасть.

По склону брата шли также неторопливо, впереди двигался Мал пробивая в глубоком снегу ступени, следом за ним брел Святозар и тревожно оглядывал поверхность горы, стараясь приметить пещеру. Наконец после нескольких часов тяжелого спуска по брату, наследник заметил струящуюся по поверхности горы реку. Пещера находилось почти у самого подножия горы, и река, вытекая из нее, струилась по склону, и улетала водопадом вниз в раскинувшуюся у подножия пропасть. Наследник тут же создал тропу, и когда она пролегла от их ног ко входу, огибая саму пещеру по верху, двинулись по тропе уже более быстрым шагом.